Он летел рядом с нею, и на ветру волосы его рассыпались золотыми змейками, а к обыкновенно бледному лицу прихлынула кровь, от чего щёки заалели. Фискал был, кажется, чем-то увлечён, или думал о чём-то лично-тайном, отчего и глаза и улыбка утратили обыкновенную насмешливость и приобрели какой-то донельзя искрений и чистый вид. Милидия вдруг подумала, что он, наверное, действительно необыкновенно красив.

Но вот Энрико опустился на один из многочисленных балкончиков замка, волшебник подал девушке руку, та спустилась. Олень исчез, так же внезапно, как и появился.

– Куда мы попали?

– Это королевство игрушек. Которым правят король Юло, ну, конечно же, его жена, красавица Скарлетт, есть ещё и их дочка, маленькая прелестная Оливия.

– Оливия…

– Да, Оливия, Вы графинечка вспомнили свой псевдоним, Оливия Хьюдин, или что-то в этом роде, кстати, почему именно так?

– В детстве у меня была любимая кукла, которую я так называла.

– Значит, крошка Мили до сих пор играет в куклы – Волшебник наградил её снисходительным взглядом – Занятно, занятно.

Девушка уже раскаялась в своей откровенности, покраснела до корней каштановых волос, в самом деле, стоит ли кому-ту открывать душу, не лучше ли молчать, скрываться и таить и чувства, и мечты свои.

– Милидия! – её по имени окликнул мелодично-радостный голосок – Я так мечтала тебя увидеть и поговорить с тобой.

К графине подбежала девушка с маленькой короной на голове. В ней она без труда узнала свою любимую белокурую куклу с бирюзовыми глазами, теперь она была чуть-чуть повыше своей хозяйки. Игрушечная принцесса, свеженькая и хорошенька приобняла Милидию за плечи.

– Оливия, научись показывать свои чувства людям как можно менее, Ведь едва ли кто из них этого стоит – если принцесса была хороша, то королева прекрасна. Высокая, статная, золотоволосая, вся в алом бархате, она очень была похожа на дорогую фарфоровую куклу хорошей работы. Заметив Фискала, она переменилась и в лице, и в голосе, улыбнулась, кокетливо, как любая благородная дама из высшего общества – Здравствуй, Фискал, и кто же твоя юная спутница?

– Но, мамочка, это же Милидия графиня де*Шеврез, я столько-столько рассказывала Вам о ней – защебетала Оливия.

– Да, кажется, что-то припоминаю – королева поднесла руки к вискам, а затем встряхнула ими, всё это было проделано чрезвычайно изящно, но в то же время наиграно – Но сейчас, должно быть подойдёт король, ах, ах, он так занят. Вечно что-нибудь происходит, как мне всё это надоело.

Эта особа, по мнению Милидии была слишком уж недовольна жизнью. Однако Фискалу она, кажется, симпатизировала, не сказать большего, что также начало раздражать девушку.

– Странно, по вашему лицу, ни за что не подумаешь, будто Вам плохо жить – Заметил Фискал – оно хорошеет с каждым днём.

Этот довольно сомнительный комплемент вызвал улыбку, в которой довольство мешалось со снисходительностью:

– Очаровательный, остроумный молодой человек, что делать мне такой несчастной, против Вас.

– Как что, пускать в ход свои чары.

– Ну, это больше по Вашей части, ведь Вы же волшебник.

– И что с того, я не менее других чувствителен к Вашей красоте.

– Не понимаю о чём Вы? – она примерила наивность.

В таком тоне они ещё несколько минут мило щебетали. Милидии была неприятна их беседа. Особенно пренебрежение юного волшебника, ведь он пригласил ее, а теперь и не смотрит в её сторону. Лучше было и вовсе остаться дома. Да, Скарлетт, действительно красива, и девушке далеко до неё, но зачем так явно выказывать это. Она бы расплакалась, до того было обидно. Но уязвлённая гордость дворянки заставила надеть маску безразличия. Какое ей, в конце концов, до них дело, это их жизнь и она не имеет права совать туда свой нос.

Короля этого сказочного королевства девушка сочла забавным. Его звали Юло, но мысленно Милидия, тут же переделала его в Юлу. Он был похож на игрушечного волчка и манерой, и жестами и даже внешностью и одеждой. Яркой, пёстрой, одним словом такой, которая покажется красивой лишь ребёнку, а взрослый найдёт её смешной и нелепой. Король отдал девушке несколько комплементов, правда, скорее, из желания нравиться всем. Учтивость и прекрасное знание этикета, в которых воспитывалась графиня, обязывали её ответить на них и склониться в реверансе. Однако в конечном счёте всё это сыграло только на руку ей. Королева, наблюдая за этим, скривилась в брезгливой полуулыбке, ей явно не нравилось внимание оказанное девушке. И всё было бы хорошо, если бы не острый язык Фискала.

– Не хотели бы Вы, милая графинечка, остаться при дворе, кажется, Вам нравится здесь.

Милидия, хотя и последние время много практиковалась, благодаря всё тому же Фискалу, так и не научилась острить. Оставалось только мило улыбнуться и потупить глаза.

– Молчание – знак согласия – заключила королева – оставайся, милая, я с радостью приму тебя в свою свиту.

Но скоро их величеству, по выражение его августейшей супруги, было необходимо приступить к важнейшим государственным делам, не терпящим отлагательств. А эти « милейшие пташки », как мысленно окрестила Милидия королеву и волшебника, снова принялись нежно щебетать. Обида обожгла девушку, колола, точно первые морозы в ноябре. Она бы совсем раскисла, если бы кто-то ласково, но настойчиво не дёрнул её за руку.

– Ваше величество, нельзя ли мне показать Милидии свою комнату – Ну, конечно же, это была Оливия.

Королева повернула голову, будто бы её отвлекли от необыкновенно важного разговора, но всё-таки утвердительно кивнула. Девушкам только это и надо было, спрашивать у Фискала, графиня де*Шеврез и не думала. Несмотря на то,что они пришли вмести, он первый покинул её. И, во-вторых, она не ребёнок, что бы спрашивать у юнца-волшебника, который едва ли двумя годами старше её самой. Как раз в этот момент Скарлетт отвернулась к зеркалу, что бы поправить причёску, Фискал не мог удержаться от соблазна, и впервые обратив своё внимание на девушек, состроил им физиономию, в которую, кажется, вложил всю свою вредность. Так как это был уже перебор, Милидия ответила ему тем, что, как маленькая показала язык. Принцесса едва сдерживала смех, но стоило королеве повернуться, как обеих проказниц точно ветром сдуло.

Когда девушки поднимались по лестнице, оловянные солдатики, стоявшие на каждой ступеньки, отдавали им честь. По сравнению с представителями охраны дворца Милидия была маленькой хрупкой девочкой. Может Фискал прав, и она ещё ребёнок, раз игрушки и те выше её.

Комната Оливии полностью копировала её изящную спальню в кукольном домике.

– Узнаёшь, – спросила принцесса – я была здесь так счастлива, помнишь, мы играли с тобой. Но что произошло, куда ты потом исчезла? Это из—за господина Кокше и барона?

– Откуда ты знаешь?

– Ты рассказывала мне обо всём, что с тобой происходило, только я не могла ответить. Садись – она подвинула ей кресло, приставленное к туалетному столику, – можно я попробую тебя причесать, у тебя такие красивые каштановые волосы, мне всегда хотелось заплести их в косу. Ну а ты мне всё-таки расскажешь, что с тобою случилось.

– Да, я попробую – и Милидия начала свой рассказ.

Графиня постаралась придать весёлый тон голосу, своему отнюдь не радостной повести и подбирала более жизнерадостные слова. Сейчас особенно не хотелось, что бы её кто-то жалел, да она и не любила жаловаться. По всему получилась какая-то волшебная детская сказка, где всё легко, сладко, да гладко, но ведь на самом деле это не так. Даже теперь чудеса не случались просто так. Графиня не знала, разглядела ли Оливия её уловку, но чувствовала себя уличённой во лжи, посмотрев в глаза слушавшей и не перебивающей её принцессы, она покраснела и должно быть выдала себя с головой.

–Ты влюблена в Фискала – после некоторого молчания изрекла Оливия, и в голосе явно преобладало утверждение, нежили вопрос.

– Вот ещё – Милидия надула губки – конечно он хороший, но вредный, заносчивый и… и сапоги у него вечно не чищены.