– Вот что вам скажу, – гость наклонился к Лизе. – Краеведческий музей – последний рубеж сопротивления Госдепу! Здесь русский дух. Хранилище исконного сознания.

Костик серьёзно или несерьёзно поддакнул:

– Да, последний рубеж сопротивления Госдепу – это мы, – и голодно покосился на Лизину сумку с едой. – Лиза у нас на практике. Из областного Университета. Я за ней присматриваю. Будет местную флору и фауну собирать. И помогать нам всяко…

– А что это значит – сопротивляться Госдепу? – спросила Лиза, выкладывая продукты.

– Не бойся, Лиза, это не богатырский подвиг. Наше сопротивление заключается в неприятии всего тлетворно-западного, – изголодавшийся Костик сразу отломил себе краюшку хлеба.

– Это как у Боба Марли, что ли? Растаманство и марихуана? – лукаво улыбнулась Лиза.

– Не, Лиза, это как у Комиссарова… Ты слушай наш рупор и сама всё поймёшь.

– Чёрртова система! – громыхал борец с Госдепом. – Госдеп во всём: в долларах, в коле, в чипсах. Мы утонули в нём, как в дерьме. Где ты видишь ррусское? Зайди в любой магазин – всё импорт. А телек! Фильмы их урродские, реклама. Где наше? Где оно?

– Нет нашего, – неожиданно согласилась Лиза. Её прошибла давняя озлобленность на Яндекс. – Открываешь новости, а там везде Джоли: какую грудь она отрезала, какую пришила. Я лучше бы почитала про Шушенский заповедник, так ничего о нём не пишут!

– Сррразу видно: наш человек, – Комиссаров расслабился и расстегнул китель. – А делают такие гадостные новости те, кто хотят, чтоб мы были болванами. Не помнили свою историю, а помнили грудь Джоли.

– Угощайтесь, – Лиза пододвинула салаку и хлеб копателю.

– Вот мы тут только и остались. Остговком, хганителями… – Комиссаров по-доброму оглянулся вокруг.

Связка красивых баранок румянилась на вёдерном самоваре. Раз в месяц Капа влажной тряпкой протирала пыль на символах русского гостеприимства. И даже плесень на баранках не заводилась. Окаменели.

– Сколько раз в году меняете баранки на самоваре? – спросила Лиза.

– Нисколько, – ответил Костик. – Лукич покрыл их лаком для мебели. И они стали вечными.

– А вот в избе грибок все лапти погрыз. Я заметила. Это я вам как биолог говорю. Надо что-то делать, подскажите реставратору.

– Ничего, Лукич отреставрирует и лапти. Ты ему скажи, Лиза, вместе чего-нибудь придумаете.

Лукич – незаменимый человек. Он может восстановить любую сломанную вещь, завести любые неходячие часы и заставить говорить любое радио. Госдеп его боится не меньше, чем Комиссарова.

ИПРИТ

Земляными пальцами Леонид выудил из кармана флешку. И протянул её Костику:

– Здесь письмо к испанскому королю. Поправь, дополни, я отдам переводчикам. И напомни Капитолине про командировку в Мадрид. В музей Голубой дивизии. Поедем с новой сотрудницей, – кивнул на Лизу.

Лиза бросила на Комиссарова восторженный взгляд:

– Да! В Мадрид! Я согласна, – привстала от нетерпения Лиза.

Костик посмотрел на неё с усмешкой:

– Нас вообще-то закрыть грозятся, музей на птичьих правах, какой тут едрит мадрид…

– А если заявку в районную администрацию подать? Организовать встречу ветеранов – русские, немцы, испанцы, и мы под это дело подпадём, как главные зачинщики почина, – не отставал Комиссаров.

Выключив чайник и порывшись в буфете, Костик макнул в стакан Комиссарова пакет «каркадэ».

Гость вытаращился на красный кипяток:

– Зверобой надо заваривать, а не эту бурду.

– Суданскую розу ещё фараоны пили, – вступилась за каркадэ Лиза.

– Лиза – биолог, – пояснил Костик.

– А я – химик. Вы знаете, что такое иприт? – гость строго посмотрел на практикантку.

– Ядовитый газ. Пахнет, как подгнивший чеснок. Им траванулся Гитлер в Первую мировую, – пришёл на помощь растерявшейся Лизе Костик.

Лиза сразу представила отвратительный запах газа, и ей даже показалось, что он присутствует в кабинете Капитолины.

– Воот! И я траванулся им в молодые годы, когда разбирал гранату. – Комиссаров посуровел ещё больше: – Лиза, вы знаете, что испанцы спрятали в подземельях дворца графини Самойловой сто тонн иприта? И это всё у нас под боком.

– Сто тонн?? – Лиза нервно заёрзала на стуле. – У нас под боком?

Комиссаров продолжил нагнетать:

– Это были бочки с жёлтым крестом. Их доставили сверхсекретно в январе сорок третьего ночным поездом из Германии. Гитлер готовил решающий штурм Ленинграда. А в Павловске и вокруг стояли испанцы – «Голубая дивизия». Лиза, вы хоть знаете, что испанцы были союзниками немцев?

– Конечно, – обиделась Лиза. – Я что, совсем уж тупая?

– Ну, ты не обижайся, сейчас молодёжь историю не очень знает. Так вот. Бочки с химией на санях всю ночь возили от железнодорожной станции Антропшино к дворцу графини, где находился штаб. Утром дворец и парк оцепили колючкой. Поставили часовых.

– И что же дальше? – приклеилась взглядом к Комиссарову Лиза.

– К весне испанцев расколошматили. Дворец накрыли наши артиллеристы. «Голубые» собрали вещички и укатили. А бочки с жёлтым крестом где-то замуровали.

– Может, вывезли?

– Неет. Они до сих пор в заброшенных подземельях. Где рухнули своды, куда сочится вода. Разъест их коррозия…

– Ииии? – с ужасом выдавила Лиза, уже почти чуя удушающий запах.

– Иприт попадёт в подземные воды, погибнет первой Славянка – она рядом, за ней Нева и всё на её берегах, потом – Балтийское море. Об этом я тоже пишу в Испанию. Чтобы предоставили документы.

– Но ведь иприт разлагается? За столько лет… – Костик пытался успокоить Лизу.

– Да, разлагается, – дополнительно подогревал Лизу Комиссаров. Лиза уже почти теряла сознание от ужаса. – Если его нагреть за сто семьдесят градусов. А в воде он чувствует себя как дома. Похож на студень, только ядовитый.

– И что, подземелья уже отрыты? – Костик спокойно пил свой чай.

– Приходи, Костя, увидишь.

– А можно и я с вами? – с замиранием спросила Лиза.

Она немного пришла в себя, и ей перестал мерещиться запах подгнившего чеснока.

– Всегда пожалуйста.

– А в подземельях есть сокровища?

– Лиза, если ты надеешься там найти клад, то заранее говорю – это не золото-брильянты, а черепки и монеты, обросшие зелёной патиной…

Костик отвлёкся от Лизы, задумался и внезапно посуровел:

– Совсем забыл! Леонид, мне нужен совет.

– Я слушаю.

– Сегодня сон мне странный приснился. Как ты думаешь, бывают вещие сны? – Костик пристально смотрел на Комиссарова.

– А о чём сон-то? – тот не понимал.

– Приснились мне император Павел и монах провидец Авель. Авель подарил Павлу книгу своих предсказаний. И пытался показать мне во сне, где она спрятана.

– И где же? – вытаращился на Костика Комиссаров.

– В том-то и дело, что я ничего не понял. Помню одно: там были какие-то подземелья, – разочарованно сказал Костик. – Авель вёл меня по ним, но я не смог узнать…

– Ну, подземелий у нас хватает, – отмахнулся Комиссаров.

– И что же делать?

– Не бери в голову. Ты лучше скажи, боролся ли Павел с Госдепом?

– Ещё как боролся! Только Госдеп тогда находился в Париже, Берлине и в Лондоне.

Комиссаров повернулся к Лизе:

– Лиза, в России всегда находились гниды, которые разбивали лбы в молитве на Запад. А ведь солнце на востоке восходит.

Лиза согласно кивнула, уже признав Комиссарова негласным лидером их движения по борьбе с Госдепом.

Комиссаров встал из-за стола:

– Костя, ты, помнится, мне шведскую карту Карлберга обещал?

Костик тоже встал:

– Сделаю.

ГОЛУБАЯ ДИВИЗИЯ

Костик поднялся в большой зал и включил компьютер.

Системный блок был замаскирован пышными вениками для бани, а монитор увенчан двумя бабами для самовара. Капитолина требовала соблюдать аутентичность интерьера.

– Спасибо за карту. И не забудь про письмо, Капе привет! Слава музею!