Они переехали на остров Самсей, где Хрёрек конунг, по просьбе сына, сделал Хельги своим лендрманом45. Но, хотя это было почетное звание, жизнь на острове не развеяла его печали. Хельги не мог забыть старшего сына и корил себя за его гибель. Да и люди на Самсей не были ему рады. Сигар, сын Атли, давно умер, старики боялись, не пошел ли он в родню, молодых отвращал его угрюмый нрав. В один день Хельги поднялся на холм, на котором прежде высился дом Торбьёрна, чтобы вернуться к месту, где все любили его. Стоя между обугленных стен, продуваемых ветром, вспомнил он игры с отцом, песни матери и ту проклятую ночь. И прикрыл ладонью глаза, словно синее небо над ним вновь стало черным.

XVII

Вскоре во владениях данов начался великий раздор. Давно уже Датская держава46 распалась на отдельные края, и люди говорили, что тому, кто хочет возглавить страну, сначала нужно ее собрать. Многие правители желали стать конунгом надо всеми и поэтому бились за власть свирепо, как волки за волчицу во время гона. В этой войне Хельги Удачливый поддержал Харальда Сына Конунга, стоявшего за дело своего отца. И в одно лето сын Торбьёрна на свой страх и риск высадился на севере Ютланда, одолел местного ярла и захватил земли до самого Лимафьорда47. Его поход так обрадовал Харальда Сына Конунга, что он обещал Хельги выхлопотать у отца для него титул ярла48 в завоеванных им землях.

Хрёрек конунг, выслушав просьбу сына, проворчал, что за деяние Хельги довольно было бы назначить его херсиром в этом краю. Что скажут его природные ярлы, когда узнают, что он уровнял с ними человека темного рода?

– Не ты ли всегда говорил мне, – возразил ему Харальд, – что муж велик силой и удачей? Хельги, сын Торбьёрна, показал себя человеком сильным и удачливым. Пока другие твои херсиры не могут занять датские острова, он открыл тебе дорогу в Ютланд. Это я считаю более важным делом, чем толки наших ярлов, готовых при случае нанести нам удар в спину. А то, что Хельги не из знати, так даже лучше для нас обоих, поскольку он всем будет нам обязан и никогда не предаст.

– Совет твой кажется дельным, – подумав, признал Хрёрек конунг, – но всего не предусмотришь. Кто знает, перейдет ли преданность Хельги на его сынов и внуков? Но быть посему: негоже конунгу нарушать слово, данное наследником!

Так бывший нидинг стал ярлом конунга в землях ютов. Север Ютланда пришелся Хельги по нраву, и он решил обосноваться в новом краю. Сын Торбьёрна быстро навел здесь порядок, показав себя человеком сильным и властным. Ни хевдинг49, ни бонд не мог прожить без его дозволения, всем пришлось обещать ему поддержку. Для управы на непокорных он окружил себя людьми, не знавшими ни стыда, ни страха. Хельги железом и веревкой потчевал местных разбойников, но принимал на службу изгнанников из других краев. Поэтому им был отчасти доволен и мирный хозяин, и лихой человек – каждый на свой лад.

Объезжая свои владения, Хельги выискивал места для постройки боргов50, чтобы иметь защиту от врагов. На самом севере он поставил двор, названный им Орлиное гнездо. На берегу Лимафьорда Хельги срубил дом, который нарек Песня ветров. Там же, где сошлись юг и восток его владений, вблизи бухты, что могла принять дюжину ладей, он построил усадьбу, способную вместить сотню воинов. По прозванию того места он дал ей имя Вересковая пустошь. Только возведя укрепленные жилища, сын Торбьёрна перевез в Ютланд жену и детей.

Асгерд, дочь Торбранда, выйдя из ладьи возле Орлиного гнезда и глядя на скалистый берег, густо поросший лесом, недовольно сказала мужу:

– Зачем было переезжать, чтобы сменить одни скалы и ветер на другие?

Хельги же, не отводя глаз от сосен, стволы которых казались медовыми на свету, и, вдыхая воздух, пахнущий хвоей, смолой и морем, отвечал:

– Эти ветры продуют наши сердца и прогонят мрачные думы.

– Ветра в тебе много, а огня мало, – говорит ему жена, но тут же осеклась под грозным взглядом Хельги.

Асгерд стала хозяйкой «Вересковой пустоши», так как от зимы до зимы ее муж бывал там не чаще, чем привозил подати и дары. Люди судачили, что Хельги правит своими землями, а усадьбой правит его жена. Тем временем росли от земли к небу их сыновья Харальд и Фенгон. Хельги их не баловал и держал под рукой. Асгерд он доверял сыновей, только когда ездил по краю или воевал. Говорят, что Хельги чаще выделял Харальда, а мать больше мирволила Фенгону.

XVIII

Прошло семь зим с тех пор, как Хельги Удачливый волей Хрёрека конунга и его сына Харальда стал ярлом на севере Ютланда. За это время Хрёрек Метатель Колец одолел многих датских вождей, принудив их стать своими данниками. Труднее всего конунгу было склонить гордую голову Весета ярла, ладьи которого вмещали много гребцов и воинов. Но вот правитель Фьона на время смирил гордыню, и тогда Хрёрек конунг устроил большой пир в Хлейдре. Один день он потчевал гостей рыбой и пивом, другой – мясом и медом, а на третий все начиналось заново. Были там и побратимы Хельги и Анлаф со своими сыновьями.

Когда гости пировали и славили щедрость хозяина, пришла весть о том, что венды разграбили торговые ладьи с товарами для конунга. Хрёрек Метатель Колец сильно разгневался и хотел отправить за море войско во главе со своим сыном Харальдом. Но потом поразмыслил и осведомился у гостей, не желает ли кто из них вернуть его добро и наказать вендов. При этом, хотя конунг обращался ко всем, он не сводил глаз с Хельги Удачливого. Видя такое дело, сын Торбьёрна поднялся со скамьи и попросил дать ему ратных людей и боевые суда, чтобы вразумить вендов. Тогда Анлаф Мудрый тоже привстал и сказал Хрёреку конунгу:

– Давно мы с Хельги связаны клятвой, что у нас будет одна судьба. Пошли нас обоих, конунг, дабы не говорили, что твои люди бросают слова на ветер.

Все, кто до этого отводил взгляд и затаил дыхание, вздохнули полной грудью и начали наперебой восхвалять отвагу побратимов. Хрёрек Метатель Колец был также доволен их ответами и объявил, что верность правителю и другу заслуживает большой награды. Он подарил Хельги франкский меч и крепкий щит, а Анлафу – фризское копье и лук со стрелами. Побратимы хотели поднести ему ответные дары, но Хрёрек конунг объявил, что примет их не раньше, чем они с добычей вернутся из Страны Вендов. Затем он приказал дать под начало Хельги и Анлафа полторы сотни воинов и девять ладей, удобных для плаванья.

Сыновья побратимов Харальд и Халльфред также пожелали пойти с ними в поход, говоря, что нет больше почета, чем отличиться на глазах у отцов. Но родители ответили, что они еще слишком юны, чтобы ринуться в битву, как мотыльки на огонь. А Хельги привлек к себе Харальда и, словно вещун, сказал:

– Никто не знает своей судьбы. Но, коли суждено мне погибнуть, назови своего первого сына в честь моего побратима51. Клянись мне в этом на своем мече!

Анлаф же призвал Халльфреда и также велел, чтобы тот, если он не вернется, дал первенцу имя его кровного брата. Сыновья, вонзив мечи в землю, обещали отцам исполнить их наказ. Затем побратимы пошли каждый в свое жилище и до ночи говорили с детьми о том, что казалось им важным. Хельги возложил руки на плечи Харальду и Фенгону и велел им накрепко запомнить свои слова:

– Я знаю, сколь несхожи вы нравом, отчего и не ладите друг с другом. Выслушайте мои советы, чтобы не возникла вражда, которая может довести вас до гибели или позора. Не позволяйте женщине встать между вами! Не помогайте слуге, предавшему своего господина! Не давайте пощады человеку, убившему своего родича или друга! Не поносите никаких богов, но полагайтесь на себя и удачу! Не позволяйте вашим женам часто гостить у их родни! Не доверяйте тайн своим любовницам! Не берите на воспитание дитя того, кто знатнее вас! Не садитесь на своего лучшего коня, когда сильно спешите! Не вынимайте меч из ножен для похвальбы, а только для боя или сечи! Не нарушайте данного слова! Не позорьте свободного человека! Не берите с собой в путь слишком много рабов из пленных!