– А я как раз иду в вагон-ресторан, – сказала Лотта.

– А что это? – спросил Налле Лапсон. – Его едят?

– Нет, это в нем едят, – объяснила Лотта. – Такой вагон, где дают еду. Пойдешь со мной? Вдвоем гораздо веселее!

– Еще бы! – обрадовался Налле Лапсон. – Я страшно проголодался.

И Налле Лапсон отправился вместе с Лоттой в вагон-ресторан.

За столиком на четверых уже сидело двое мужчин, очень разных. У одного был страшно важный вид и кислая физиономия, зато другой прямо сиял от радости.

– Простите, у вас свободно? – спросила Лотта и вежливо присела в книксене.

Кислый увидел Налле Лапсона и вздрогнул. А радостный просиял.

– Занято, – злобно прошипел кислый.

– Вот еще, – отозвался радостный. – Тут свободно как никогда. Усаживайтесь на здоровье!

Тут как раз подошел официант.

– Так здесь свободно или занято? – напрямик спросила Лотта.

– Вообще-то свободно, – ответил официант. – Только тут не положено, – он указал на Налле Лапсона.

– Значит, положено здесь. – И Налле Лапсон забрался на стул рядом с радостным мужчиной.

Лотта села напротив, рядом с кислым.

– А неплохая компания подобралась, – обрадовался радостный и шевельнул ушами: у него это здорово получалось. – Не так ли, господин начальник?

– Я вам не начальник, – высокомерно процедил кислый. – Я генеральный директор.

– Как красиво! – восхищенно вздохнул Налле Лапсон.

– А я простой трубач, – сказал радостный. – Сыграть вам что-нибудь веселенькое?

Не дожидаясь ответа, он залез под стол, вытащил оттуда сверкающую золотом трубу и продудел на ней торжественные фанфары.

В ресторане началось столпотворение. Генеральный директор зажал руками уши, один коммивояжер опрокинул бокал с пивом, важная пожилая дама стала звать полицию, а толстый бакалейщик свалился со стула на пол и засучил ногами.

Примчался запыхавшийся официант.

– Это недопустимо, – выдохнул он. – Кто тут трубил? Медведь?

– Да, это он! – с жаром подтвердил генеральный директор.

Налле Лапсон поднял на него серьезные глаза. Ну зачем врать?

«Может, это и называется “никакой культуры”? – подумал он. – Когда говорят неправду?»

– Это я трубил! – признался радостный трубач. – Потому что мы тут все за столиком проголодались. И заждались еды.

Официант раздал всем по меню.

– Попрошу кислого молока, – с кислой миной попросил генеральный директор. – С корицей, сухариком и двумя корочками хлеба. Потом вареное яйцо, и чтобы варилось ровно четыре с половиной минуты и ни секундой больше или меньше. Большую чашку кофе, четыре куска сахару, сливки и сдобную булочку без крема.

«До чего это непросто – есть в вагоне-ресторане», – думал Налле Лапсон, вертя в лапах меню.

– Мне, пожалуйста, хлеб с маслом, яйцо и кофе, – сказал трубач и пошевелил ушами.

– Если можно, хлеб с маслом, яйцо и какао, – сказала Лотта.

– А вам что угодно, сударь? – спросил официант.

Налле Лапсон поднял на него глаза.

– Мне-то? – сказал он. – Так. А что у вас есть?

– Все стоит в меню, – ехидно заметил официант.

Бедный Налле Лапсон – он не умел читать! Лишь вертел меню туда-сюда и как раз теперь держал его вверх ногами.

– Ну-у, заказывать будем? – поторопил официант.

– МЕДА! – сказал Налле Лапсон.

– Его же нет в меню.

– Тогда один сухарик без крема, варить четыре с половиной минуты, – сказал Налле Лапсон.

Официант глянул на него свысока:

– Какой-нибудь напиток?

– ЧЕРНИЧНЫЙ КИСЕЛЬ, – сказал Налле Лапсон.

Наконец принесли заказ.

– Черничного киселя нет, – сообщил официант, – но я принес вместо него брусничного варенья, – если вас это, конечно, устроит.

Еще бы не устроило! Налле Лапсон в жизни не пробовал ничего вкуснее, чем сухарики с брусничным вареньем.

– Вагоны-рестораны – толковое сооружение, – заметил Налле Лапсон, повернувшись к генеральному директору.

Генеральный директор не ответил.

«Вот она, культура, – подумал Налле Лапсон. – Ничего, продолжим». И спросил:

– Ну как яйцо – вкусное?

Снова ни слова в ответ.

– У меня-то просто объедение! – сказал трубач.

– И у меня, – сказала Лотта.

– Официант, позвольте расплатиться, – сказал генеральный директор. – Тут до того медведем разит, что и лишней минуты находиться невозможно.

– Здесь что, надо платить? – шепнул Налле Лапсон Лотте.

– Конечно, – сказала Лотта. – Но ты не волнуйся, я за тебя заплачу.

– Официант, позвольте Лотте расплатиться! – закричал Налле Лапсон и замахал лапой. – Тут до того дегенеральным ректором разит, что и лишней минуты находиться невозможно.

Налле Лапсон прошел с Лоттой в ее купе.

Тут появился кондуктор и начал проверять билеты. Увидев Налле Лапсона, он замер.

– А-а это еще кто? – спросил он чуть дрогнувшим голосом. – И откуда он тут взялся?

– У тебя же есть билет? – шепнула Лотта Налле Лапсону.

– Билет? – удивился Налле Лапсон. – А что это такое?

– Это же скандал! – сказал кондуктор. – Медведя следует высадить из поезда, и немедленно!

Налле Лапсон сощурившись поглядывал то на Лотту, то на кондуктора.

– Есть идея, – шепнула ему Лотта. – Тебе сколько лет?

– Думаю, год, – сказал Налле Лапсон. – Может, еще нет. Но, с другой стороны, почти есть.

– Послушайте, дяденька кондуктор, – сказала Лотта. – Если пассажиру меньше шести лет, разве он не имеет права ехать бесплатно?

– Хм, имеет, конечно, а как же, – сказал кондуктор.

– Так вот, – сказала Лотта. – Этому бедняжке всего годик. Вот так вот.

– Хм, ну тогда-то понятное дело. – Кондуктор почесал голову и вышел из купе.

– А тебе сколько лет? – спросил Налле Лапсон.

– Десять, – ответила Лотта.

– Такая старая!

– А куда ты, говоришь, едешь? – спросила Лотта.

Налле Лапсон загрустил.

– Точно не знаю, – сказал он. – Вообще-то я маму ищу, но не знаю, куда она направилась. Может, вообще в другую сторону.

В этот самый миг взгляд Лотты упал на заголовок в газете, лежавшей на диване в купе. Он гласил:

– Что это ты читаешь? – спросил Налле Лапсон. – Ты стала такая грустная!

– Ничего особенного, – соврала Лотта и попыталась улыбнуться.

– Я-то пока читать не умею, – сказал Налле Лапсон. – Но, может, ты меня научишь.

– Слушай, Налле Лапсон, – сказала Лотта, – поехали со мной к бабушке?

– Думаешь, моя мама там? – спросил Налле Лапсон.

– Не знаю, – сказала Лотта, – я просто позаботилась бы о тебе, если ты – пока ты не найдешь свою маму. Я живу у бабушки в городке под названием Лильбакка. Ездила вот погостить в Лулео к тете Карин, а теперь возвращаюсь домой к бабушке. Она такая славная и добрая, правда! И у нее есть мед!

– Я еду с тобой! С ужасно преогромным удовольствием, – сказал Налле Лапсон.

Поезд замедлил ход.

– Следующая станция – Лильбакка! – объявил кондуктор.

– Выходим, Налле Лапсон, – сказала Лотта. – Где твой багаж? В смысле – чемодан!

– Я еду без габажа, – смутился Налле Лапсон. – Это одни нервы – возить с собой кучу вещей, когда ты летишь, как птица.

– Надеюсь, зубную щетку и ночную сорочку ты с собой взял? – спросила Лотта.