Отдельного замечания заслуживает слово сердце. Хотя в составе сердца есть парные объекты, такие как левое и правое предсердия, их имена не являются словами бытового русского языка – это слова научного (биологического, медицинского и т. д.) языков. В повседневном языке они употребляются разве что в стилистически окрашенных контекстах типа (77) Какие-то там предсердия, желудочки… (И. Грекова. Без улыбки).

Наличие в русском языке слов, обозначающих биологически парные органы, заставляет лексикографа подумать о том, какую числовую форму данной лексемы надо подать на входе в словарную статью толкового словаря.

В дальнейшем нас будет интересовать не столько биологическая парность объектов или частей объектов, то есть факты реального мира, сколько то, каким образом эти свойства отражаются в естественном языке или в невербальном знаковом коде. Иными словами, нас будет интересовать, как парность соматических объектов представлена в семиотической концептуализации тела и телесности. Это означает, что нам недостаточно указания реальных связей или реальных отношений между соматическими объектами; нам нужно также знать отношения между их языковыми обозначениями. А это уже другой вид парности – понятие, имеющее более сложную структуру, чем понятие биологической парности. Данный вид парности мы будем называть семиотической парностью65, а семиотически парным соматическим объектом – такой биологически парный соматический объект, который обладает следующими двумя характеристиками:

(1) В естественном языке биологически парные части данного телесного объекта обозначаются словосочетанием, включающим в себя общее для обоих объектов название и указание признака, который определяет местоположение этих объектов в теле относительно некоей вертикальной оси (ср. ноги – левая и правая нога, глаза – левый и правый глаз) или, реже, горизонтальной оси (ср. губы – верхняя и нижняя губа, веки – верхнее и нижнее веко);

(2) У данного соматического объекта и его биологически парных частей имеются имена, хорошо освоенные бытовым русским языком, то есть не являющиеся терминологическими. Например, слово руки, а также сочетания левая рука и правая рука хорошо освоены русским языком (не относятся к терминам). Освоенность этих единиц проявляется прежде всего в следующем: носители языка знают их произношение и написание, знают их морфологию, значение и употребление. Они понимают, например, что означают слова безрукий, криворукий, рукастый, ручаться, фразы Он – моя правая рука; Я сделаю это одной левой (рукой), идиомы без него как без рук, под руку, с легкой руки, на руках и др., и они знают, каково смысловое наполнение и культурное содержание слова левша.

Понятие семиотической парности, как мы видим, основано на понятии биологической парности и «дополняет» его некоторыми требованиями, относящимися к естественному языку, а именно к именам соматических объектов и их прагматической освоенности. В отличие от биологической парности, семиотическая парность соматических объектов, таким образом, не является универсальным понятием – оно релятивизовано относительно данного языка и данной культуры.

Приведем пример соматического объекта и его обозначений, из которого видно, что биологическая парность соматических объектов не обязательно влечет за собой семиотическую парность. Для этого мы рассмотрим соматический объект «мозг» и его основные языковые обозначения.

Мозг состоит из двух полушарий, образующих некое единое целое, а именно мозг имеет биологически парные части, которые называются полушария (ср. с упомянутым выше словом предсердие). У слова мозг есть две числовые формы, связанные между собой достаточно сложным образом. Рассмотрим по отдельности каждую из этих форм.

Начнем с формы единственного числа – со слова мозг. Это слово не используется как имя какого-то одного полушария. Иными словами, мозг не означает ни ‘левое полушарие’, ни ‘правое полушарие’ в отдельности. Но мозг не означает и ‘левое и правое полушария’ вместе. Не говорят также *левый мозг в значении ‘левое полушарие’ или *правый мозг в значении ‘правое полушарие’.

Обратимся теперь к форме множественного числа – мозги. Как и форма единственного числа, слово мозги не означает ‘два полушария одного мозга’. Это слово многозначно, и среди его основных значений выделяются следующие.

Первое значение является арифметическим (термин А. К. Поливановой, см. (Поливанова 1983, 130–145)). Его можно сформулировать так: МОЗГИ 1 = ‘множество соматических объектов, каждый из которых называется мозг’. Оно реализуется в предложениях (78) В биологическом музее среди экспонатов выставлены мозги великих людей. Их строение изучают студенты и (79) В больнице хранился мозг Иванова и мозг Петрова. Эти мозги представляли интерес не только для патологоанатомов, но и для биологов.

Другие основные значения единицы мозги таковы:

МОЗГИ 2 = ‘соматический объект, который находится в голове человека и основная функция которого – думать’, ср. предложение (80) Мозги плавятся от жары;

МОЗГИ 3 = ‘умственные способности некоторого человека или нескольких людей’, ср. предложения (81) У него хорошие мозги и (82) Сейчас у молодых ребят компьютерные мозги (А. Балабанов. Я снимаю не для вечности);

МОЗГИ 4 = ‘множество людей с такими способностями’, ср. сочетание утечка мозгов.

Таким образом, вокабула мозги состоит по меньшей мере из четырех лексем, часть которых имеет также метонимические употребления. В таких контекстах, как, например, (83), слово мозги обозначает ‘множество людей, имеющих высокие умственные способности’: (83) Россия – «нетто-донор» мировой экономики: помимо нефти из нее утекают лучшие мозги и капиталы (Известия. 14.01.2003).

Как мы видим, ни слово мозг, ни слово мозги не является именем семиотически парного объекта, хотя мозг – это биологически парный объект.

Введенное различие между биологической и семиотической парностью важно для практической лексикографии. Если соматический объект не является биологически парным, то вопрос о лексикографическом представлении его имени не стоит. А именно, мы поступаем с парой нос – носы в точности так же, как с парой стол – столы, то есть на вход подается существительное в единственном числе, а толкование имени во множественном числе отличается от толкования в единственном числе только числовой граммемой; случаи же семантически нестандартного множественного числа описываются отдельно.

Между тем если речь идет о семиотически парных объектах, то такое лексикографическое решение может заметно осложнить описание слова, поскольку смысловые различия между единственным и множественным числом в таких случаях гораздо более серьезные. Для обоснования выбора той или иной числовой формы в качестве входа вокабулы или лексемы лексикографу приходится в этих случаях опираться на какие-то другие, дополнительные критерии. В качестве одного из таких критериев для парных соматических объектов мы можем предложить считать основной форму того или иного числа в зависимости от (а) сравнительной оценки роли каждого из членов пары и самой пары в совершении действий, жизненно важных для человека, (б) сравнительной важности основных функций, закрепленных за парой в целом или за одним из членов пары, а также (в) частотности соответствующих языковых выражений. Например, легкие и почки, с одной стороны, и глаза, с другой стороны, являются хорошими кандидатами на имена вокабул, но по разным причинам. Как мы уже говорили, слова легкие и почки гораздо чаще встречаются в бытовой речи носителей русского языка, чем легкое и почка. Ни у одного из членов этих пар – ни у легкого, ни у почки – нет функций, отличных от функций пары в целом. Мы обычно говорим Человек дышит легкими (но не легким!); У него что-то с легкими (не с легким!); У него больные почки (даже в ситуации, когда больна одна почка!) и т. п.