Жена тогда у меня, помню, возмущалась сильно, меч хорошо по деньгам вышел. А еще Валентин Михалыч говорил, что я должен каждому своему оружию придумать имя, чтобы как бы одушевить его что ли. Мечи известных воинов-рыцарей имели свои названия, Эскалибур, например. Но вот этого у меня, каюсь, не получилось. Вот хоть убейте! Знаю, что музыканты свои гитары называют женскими именами, кто-то автомобили, но я так не могу почему-то одушевлять предметы. Так и зову своё оружие: Меч, Нож и Кинжал.

Я бережно положил в комнате на ковровое покрытие меч, нож и кинжал. Пока всё оружие в ножнах. В темнушке, повыше к потолку, на мощном крюке на железной вешалке висит кольчуга. Я снимаю ее и тоже несу в комнату к оружию. Степаныч делать мне кольчугу отказался, и ее сделал другой мой знакомый, специализирующийся на заказах для разного рода ролевиков-толкиенистов. Он, понятное дело, очень удивился, когда, посмотрев на конечный результат, я попросил его еще и проковать каждое кольцо. Он и так на заказ приобрел для этой кольчуги специальную проволоку из очень прочной стали, но, скрипя зубами, сделал. Итоговая цена изделия возросла в два раза. Жена уже просто тяжело вздохнула и ничего не сказала…

Я принёс наголенники и наручи. Это мне делали какие-то ребята, которых я нашёл их в интернете. Качественная работа: сталь, толстая бычья кожа, ремни, застёжки. Я же им только размеры послал, правда, подробные. Вместе с женой обмеряли длину и обхват моих рук и ног её портняжим метром, тогда она уже как-то смирилась с моими тратами или понимала, что это поможет мне сохранить здоровье или даже спасти жизнь. Под кольчугой я ношу прочный кожаный жилет, в таком обычно ездят мотоциклисты. В нем пришлось отверстий наделать, чтобы не так жарко было, и он имеет что-то вроде дополнительных «рёбер жёсткости». Они вшиты внутрь, алюминий или пластик – не знаю. Колени я защищаю обычными наколенниками из спортивного магазина.

Есть еще два предмета совсем новых и в бою не опробованных. Это бронежилет и небольшой щит. Бронежилет я еще не закончил, там надо гнуть металлические пластины на специальных вальцах и подгонять по моему телу, надо день выбрать и съездить куда-нибудь в мастерскую, которая с металлом работает да и сделать, а вот щит я забрал у Степаныча недели три назад, и он полностью готов.

Разминаю суставы, разогреваю плечи и кисти рук, освобождаю от ножен нож и кинжал и начинаю с них. Если честно, то кинжал в бою непрактичен. У него длинное тонкое лезвие и маленькая даже для моей небольшой ладони рукоять с аккуратным овальным навершием. Держать его неудобно, режущих ударов особо не нанесёшь, только колющие. Но кинжалы и предназначались для того, чтобы их прятать и производить удары скрытно и в уязвимые части тела – шею, сердце, может, лёгкие, печень. Я прижимаю кинжал к руке, он как раз длиной с моё предплечье, представляю себе, будто прячу его в рукаве, а потом резко, подобно броску змеи, выбрасываю вперёд руку и как бы выстреливаю кинжалом, давя на навершие ладонью. Повторяю много раз, стараюсь быстрее и быстрее, чтобы даже не успеть об этом подумать, а уже «выстрелить». Проходит время, мне становится скучно, но тело всё равно отрабатывает необходимое движение. Я смотрю по сторонам, на пол, сосредотачиваюсь на щите. И тут в голову приходит идея. Я кладу кинжал во внутреннюю часть щита, рукояткой вниз и мне это кажется прекрасным решением. Немного работы с армированным скотчем и вот результат! Я надеваю на левую руку щит и делаю движения уже с ним – уворачиваюсь, защищаюсь, наношу ребром щита удары и время от времени незаметно для противника подношу правую руку к щиту, резким движением руки вниз выхватываю из ножен кинжал и змеиным выпадом делаю им укол вперёд. Я в восторге! Это свежее изобретение в моей манере боя.

Проходит, наверное, два-три часа времени, прежде чем меня удовлетворяют результаты. Кинжал так и остаётся теперь в щите. Он там хоть и располагается вниз рукоятью, но он не выпадет. Ножны довольно плотные. Я берусь за нож. Тут у меня уже выбора движений больше, я отрабатываю различные хваты рукояти, рубящие и колющие удары, перебрасываю нож из одной руки в другую, имитирую удар одной рукой, как бы роняю нож, резко ловлю другой и провожу атаку под другим углом. Движения так же со временем ускоряются и становятся слишком замысловатыми. За окном уже темнеет, когда я перехожу к мечу. Мой красавец! Я медленно вращаю его в руке, отрабатываю удары, перебрасываю из руки в руку, но всё очень медленно. У меня небольшие комнаты и махать в них «со всей дури» мощным смертоносным оружием – верх глупости. Но с мечом мне тоже необходимо позаниматься. Я собираюсь пойти и потренироваться на улицу в два часа ночи. В соседнем дворе есть уютная полянка, окруженная кустами сирени, метров шесть диаметром, может, больше, мне этого хватит.

* * *

Уже, наверное, первый час ночи. Я стою в тёмной кухне в полном облачении и смотрю в окно. Моя квартира имеет три окна, на кухне и в двух комнатах напротив друг друга. Одно окно с балконом выходит непосредственно на улицу Пирогова и два других, в кухне и комнате выходят во двор. В голову лезут разные мысли из разряда того, а чтобы было, если бы тогда я поступил не так, а как-то иначе. Наверное, всё было бы по-другому. Может, я бы жил жизнью простого обывателя, имея безобидное хобби вроде шахмат или рыбалки, выпивал бы, как большинство мужиков по пятницам, больше времени уделял бы семье. У жены бы не развилась онкология, младший сын начал бы разговаривать, вот мы с ним тогда так бы здорово общались! Он рассказал бы о том, что ему нравится, а что нет, куда бы он хотел съездить, какую книжку полистать, какой фильм посмотреть. Всё могло быть совсем иначе, но вышло так, как вышло. То ли это из-за череды ошибок и неправильных действий, то ли это преднамеренный ход событий, на который невозможно повлиять. Пустые мысли, только в плане анализа. Настоящее уже не исправить, но в нём надо как-то жить.

Я не просто стою в темноте и думаю, смотря в окно. Мои руки крутят нож и кинжал, уже даже не понятно как, сами по себе. На мне перчатки, которые я обычно использую в бою, типа тех в которых дерутся бойцы по смешанным единоборствам, с открытой ладонью и пальцами. Перчатки должны не только защищать кулаки, но и сокрушать противника, поэтому к ним прикреплены стальные пластины с наваренными бугорками металла. Такие перчатки – кастеты. Обычного человека ударить рукой в такой перчатке – убить сразу, но моим противникам это так, лёгкая пощёчина.

Уже прошло, наверное, полчаса, как погасло последнее окно в одном из двух домов напротив. Подхожу к окну, вглядываюсь в пустой тёмный двор. А если они меня уже ждут там? Они же чувствуют меня так же, как и я их! Может, они стоят сейчас у моего подъезда или еще чего хуже спрятались и готовы внезапно наброситься, как только я выйду? Не по себе от таких мыслей! Прислушиваюсь к своим ощущениям. Их трое, если они еще и вместе, то я должен их отлично чувствовать, если они от меня на расстоянии ближе двухсот метров, то я даже могу определить точно, где они и узнать их издалека среди остальных прохожих. Хотя представлять их, гуляющими в потоке простых людей, как-то жутковато. Гляжу на часы на микроволновке: 1:52. Пора! Надеваю поверх кольчуги амулет, пристёгиваю к ремешкам на портупее ножны с мечом, вставляю нож в ножны на спине под правую руку, чтобы выхватывать клинок как бы из-за бока, кинжал – в щит, а щит надеваю на спину. Всё это великолепие скрываю чёрным, но не сильно длинным плащом, обуваю берцы, которые так же как и перчатки усилены металлическими пластинам на носке и пятке, и крадучись, подобно ниндзя или средневековому азиатскому ассасину, выхожу в подъезд и спускаюсь в бескрайнюю, беспросветную ночь.

ПRTНNЦА

В этот день я был на работе самым милым, общительным человеком: всем ребятам в коллективе наговорил кучу комплиментов, похвалил их деловые и человеческие качества, рассказал несколько анекдотов, без фанатизма подискутировал о политической ситуации в стране и в мире, всем, чем смог, помог и что знал – подсказал. Хотелось, чтобы меня запомнили добрым, жизнерадостным человеком, а не мрачным изгоем, которым я был последние несколько дней. Как бы случайно я рассказывал и демонстрировал в каком ящике рабочего стола, какие запчасти от каких станков у меня хранятся, заострил внимание на папках с технической документацией и, главное, с моими рабочими пометками в ней. Показал, где какие документы находятся на компьютере, купил в буфете несколько сортов замысловатых кондитерских изделий, положив пакет с вкусняшками на стол в бытовой комнате, предложил всем угощаться, а в конце совсем растрогался, сказав, что всех люблю. Действительно, с друзьями из детства, студенчества, армии, я вижусь сейчас крайне редко, они уже не в курсе моих проблем, а я их, а коллеги по работе стали сейчас самыми близкими людьми, болезнь моей жены, распад семьи и прочие мои неурядицы – всё происходило у них на глазах. Они меня поддерживали и советом, и отвлекали, и выслушивали. Когда мы уже вышли через заводскую проходную, один из моих коллег-старожилов, Ваня, предложил поехать к нему попить пивка, покушать рыбки да поговорить за жизнь. Он, как и я, разведен, но воспитывает в одиночку сына, а у меня-то жена детей обоих в Москву забрала, сперва младшего, а после окончания 9-го класса и старшего. Ваня очень по-житейски мудр. Я отшутился от предложения, хотя, мне кажется, что всё он давно знает и мои странные смены настроения ему как открытая книга.