Большие синие глаза, черные прямые волосы до плеч, молодое, но уже достаточно спортивное тело, благодаря многочисленным тренировкам. Его манера говорить выдавала знатное происхождение и прекрасное образование, которое мог позволить себе не каждый. И благодаря всеми уважаемому отцу и не менее известной матери, и их вкладу в развитие науки и образования для всех слоев общества, для него были открыты любые двери.

– Ты растешь умным и смелым, мы с папой гордимся тобой, ты же знаешь, да? Я не перестаю благодарить Богов за то, что они подарили нам тебя.

После этих слов юноша резко спрыгнул с дерева и уверенными шагами направился к женщине. Подойдя, он присел рядом. После аккуратно и трепетно положил голову ей на ноги, и закрыв глаза произнёс:

– Знаешь, я тебя иногда не понимаю, ты же известный ученый, мама! Тебя уважают множество достойных людей, но при этом ты не перестаешь молиться и верить в этих бесполезных Богов. Ходишь в Храм почти каждый день. И даже после того, как за всю твою безоговорочную веру и любовь к ним, они наградили тебя этой ужасной болезнью, которая медленно убивает тебя, заставляя чувствовать невыносимую боль. Прости, но я тебя не понимаю, и мне ужасно больно за тебя…

Слёзы градом покатились по его нежно розовым щекам, и уже не в силах сдерживаться он зарыдал во весь голос, закрыв лицо руками.

– Сынок, не плачь, прошу не нужно. Посмотри на меня, ну же малыш, посмотри. Я люблю тебя больше всех на свете, ты понимаешь это? Я думаю понимаешь. Мы с папой долго ждали тебя и с твоим появлением наша жизнь обрела совсем другой оттенок. Ты подарил мне, нет, ты подарил нам, огромное, как это небо, счастье! Без тебя все наши труды и достижения не имели бы никакого смысла, и чтобы со мной не случилось я буду всегда за это благодарна Богам, с той ночи и по сей день, на веки, малыш!

– Прости, прости меня, мама, я не должен был огорчать тебя, я больше не буду, обещаю тебе!

Немного погодя потерев глаза руками, он успокоился и пристально посмотрел на неё, как она того и желала.

– Я понимаю тебя, сынок, слышишь, – продолжила она.

– Знаешь, это очень тяжело для тебя, наверное, видеть меня в таком состоянии и всё время улыбаться, приободрять. И несмотря на все твои успехи, ты ещё совсем молод и у тебя впереди большая жизнь, наполненная приключениями, испытаниями и любовью. Я верю, что ты справишься, даже если меня не будет рядом. Ты сможешь прожить достойную и счастливую жизнь, не утратив веры в неё!

– Мама, прошу не говори так, мне страшно, очень страшно.

– Я знаю, Маттиас, и мне бывает страшно. Почти каждый день меня мучает тревога. Она не отпускает пока я не увижу тебя и твою улыбку, ты моё лекарство. Всё будет хорошо, обещаю. Малыш, а теперь давай пойдем в дом, скоро придёт твой отец, и ему явно будет не по душе увидеть тебя в таком состоянии.

Чуть позже пришел Арест. Ужин они провели на удивление в прекрасной атмосфере. Временами даже смеясь от невероятных теорий Маттиаса, который с энтузиазмом воображал, что было бы если бы люди могли заглянуть за облака или спуститься на самое дно моря, хоть на мгновение забыв про страшный недуг Мирры. Это был их последний ужин вместе, к закату следующего дня её не стало.

После смерти жены Арест с головой ушёл в работу, издавая почти каждый месяц новый научный труд, который вызывал множество хвалебных отзывов в научном сообществе. Поглощая всё новые и новые знания, словно находя в них отдушину, которая ему была так необходима. Конечно он не забывал и про сына, прививая ему любовь к делу всей жизни его и горячо любимой им Мирры!

Глава 3.

Мина.

***

– Ты что, расстроился, брат? Опять это выражение на безупречном лице. И это явление, которое они называют слёзы… – на лице Тьмы появилась презрительная гримаса. – Ты же знал, что так будет, ты знал каков будет результат, так почему же ты в таком состоянии?

– Знал, ли я? – тяжело вздохнул Свет, – Да, конечно знал, но разве могу я не оплакивать смерть нашего ребёнка, не грустить? Брат, мне жаль, что ты до сих пор не разделяешь моих чувств к людям, правда жаль… Но ты как всегда недооцениваешь их способность любить и прощать, и видеть прекрасное вокруг себя! Пожалуй, мне пора сделать ход – слон на с4.

Ночь была ему к лицу, от легкого летнего ветерка его черные, длинные чуть ниже плеч волосы слегка развевались, синие глаза и бледная кожа в лунном свете придавала ему еще более благородный вид. Атлетическое телосложение и высокий рост позволяли носить практически любую одежду. И чтобы он не надел, оторвать взгляд было практически невозможно. Ему признавались в любви молодые девушки и юноши, влиятельные чиновники и богатые торговцы, но все это было чуждо ему и совсем не интересовало. Он считал их глупыми и недалекими людьми, раз вместо того, чтобы восхищаться его научными достижениями их интересовала только его внешность.

В очередной раз выбрав более длинный путь до дома он шёл медленно и размерено, держа в руках тяжелый талмуд. В отличие от своего обычного состояния он был весьма недоволен и раздосадован на свой счёт. Он прокручивал в голове последнюю дискуссию, которая состоялась в доме ученых. И о том, что впервые за много лет вновь прибывшей член их сообщества не просто смогла отстоять полностью противоположенную точку зрения, но и в пух и прах разбить его. Он не мог понять, как такое могло с ним случиться, это не отпускало его сознание.

– Маттиас, Маттиас, постойте!

Он резко обернулся и увидел ту, что недавно заставила его почувствовать горечь поражения. Вспомнить это чувство, практически забытое за много лет после окончания учёбы.

– Мина, это вы? – спросил он, хотя ответ он знал заранее. Конечно, он сразу узнал её. Он ещё долго не сможет, даже если очень захочет забыть её лицо и голос, который так беспощадно растоптал и уничтожил его работу и заставил почувствовать себя глупым.

– Да, это я. Ух…, – немного отдышавшись произнесла она. – С трудом догнала Вас.

– Почему? Я же ушел позже всех и иду так медленно, как никогда не ходил сколько себя помню. Как же так получилось, что вы, Мина, в итоге оказались позади?

– Ну…я…это…мне нужно было зайти в одно место, я была сегодня, да и в принципе практически каждый день…

Не дав договорить, Маттиас прервал ее:

– Мне всё равно, где вы были, если честно. У меня есть более важные дела над чем мне необходимо поразмыслить, так что снимаю предыдущий вопрос.

Он развернулся и в том же темпе двинулся по направлению к дому.

– Маттиас, можно мне пойти с Вами?

– Мне всё равно, если будете идти тихо.

– Хорошо, пройдемся сегодня в тишине.

Но Маттиас уже не слышал её слов, он думал над произошедшим сегодня. Всё глубже и глубже погружаясь в свои мысли, он шёл, периодически останавливаясь и что-то бубня себе под нос.

Дойдя до дома, он вдруг понял, что не заметил в какой момент так неожиданно навязавшаяся спутница покинула его. Этот факт ничуть не расстроил его, сделав глубокий вдох он зашел в дом.

Огромное помещение с роскошными белыми колоннами, вазами, бесконечными полками с бесценными книгами и дорогой мебелью переливалось светом от сотни зажженных свечей. В воздухе пахло свежим папирусом и чернилами вперемешку с потом и легким ароматом цветов, которые с недавних пор присутствовали на каждом собрании самых выдающихся людей Афин. Все спешно заворачивали свежо написанные свитки и что-то бурно обсуждали. Одни стояли в центре и активно продолжали вести дискуссии, другие держались поодаль и робко посматривали на них. В самом центре всей этой оживленной картины стоял Маттиас и как будто не обращая внимание на всё происходящее внимательно, не отрывая взгляда смотрел в другой конец комнаты.

– Маттиас, – обратился сухим и властным голосом человек на вид лет шестидесяти. Сутулый и даже немного сгорбившийся, плотного телосложения. Его волосы были полностью седые, лицо все покрытое морщинами, большой нос с горбинкой и темные, выразительные глаза. Одежда была из натуральных тканей в пол, белоснежного цвета с красивым античным узором, который был нанесен золотыми нитями. По всему его виду можно было сказать, что он имеет высокое положение в обществе. Как только он заговорил в воздухе повисла абсолютная тишина, все с интересом смотрели на него: