С этими словами он схватил мой рюкзак, сунул взамен тюк и потащил в примерочную.
— Учтите, одевать надо на голое тело, — предупредил он.
— И сколько же человек его примеряло до меня?
— Нисколько, — он уверенно помотал головой, затем вскользнул из примерочной и через полминуты вернулся, держа в руках небольшой пакет.
— Для вашей уверенности, оденьте на голое тело вот это…
Он с треском разорвал пакет — вероятно, чтобы я убедился, что его содержимым уж точно никто никогда не пользовался, — и подал мне такое марлевое… такое марлевое, которое под низ… в общем, женщины эту запчасть, но из другого материала, называют «боди».
Пока я натягивал марлю, продавец стоял за дверью. Потом он вошел и стал помогать мне натягивать УНИКУМ. Из-за марлевого «боди» я не имел возможности испытать самое главное приспособление.
— Если вы внесете часть стоимости, то можно будет устроить испытание, что называется, in vivo.
— Которую часть?
— Двадцать процентов.
— А всего сколько?
— Всего? — он осклабился. — Всего сто.
— Сто чего? — цена меня удивила.
— Сто процентов… ох, простите, я просто не допонял, — стал он поддельно оправдываться. — Полная стоимость составит…
Полной стоимости УНИКУМа хватило бы на месяц в четырехзвездочном люксе. Или на неделю в пятизвездочном. С другой стороны, я получал некую свободу передвижения. Черт знает, как у них тут с гостиницами.
— А он крепкий? — спросил я.
Продавец сходил за ножом для фруктов.
— Попробуйте разрезать, — предложил он.
— Ага, а потом вы заставите купить испорченную вещь. Знаю, проходили.
— Хорошо, я сам, — и продавец пырнул меня в печень.
Я почувствовал тупой толчок. Забыл предупредить его, что не люблю тычки в области печени, а он не спросил, поэтому теперь потирал ушибленную руку.
— Неужели больно? — спросил он, поднимая выбитый нож.
— Щекотно. Дайте мне…
Ткань оказалась прочной. Уплотненная прокладка выдержала бы и удар охотничьим ножом, лежавшим у меня в рюкзаке. Щитки на груди, животе и коленях устояли бы, пожалуй, и перед импульсом из небольшого бластера метров с двадцати.
— Тяжеловат.
— Ой, ну что вы! — воскликнул продавец, оглаживая и оправляя ткань на плечах. — Вы в отличной спортивной форме, выдержите! Вы же учтите, что сила тяжести на Ундине, прямо скажем, неземная.
Шеф сам виноват. «Федр, когда ты научишься прилично одеваться!». У Ларсона есть спецодежда — целый набор халатов для химических опытов. У Яны — полный гардероб для опытов над мужчинами. Я ничем не хуже.
— Хорошо, заверните.
Продавец просиял, засуетился: как упаковать, чем перевязать, куда послать счет, хотя… ох какая жалость, вы же инопланетник, придется наличными.
Предоплатив двадцать процентов, я пригрозил:
— Сейчас мы его испытаем. Если что-то не заработает, а вы откажетесь вернуть предоплату, я его на двадцать процентов испорчу.
— Заработает, вот увидите, все заработает! Снимайте чулок и залезайте в УНИКУМ голым.
Он тактично вышел. Через пять минут я его позвал.
— Видите, — сказал он, — вы уже научились снимать его и одевать.
Я напомнил про интимные детали. Продавец снова засуетился:
— Там есть трубочка и вороночка, резиновые. Поправьте рукой через вот этот клапан…
Я хлопнул его по рукам и полез через клапан.
Катетер!!!
Уфф, нет, просто присоска. Приладил.
Как назло, абсолютно не хотелось ни того, ни другого.
— Ну как? — и он сделал такое напряженное лицо, будто собирался помочь мне личным примером.
— Никак. И у вас, смотрю, тоже…
С его лица спало напряжение.
Оставив в покое приспособления интимного назначения, мы занялись проверкой остального оборудования. Все работало исправно. Особенно легко вставлялся и вынимался пакетик для отходов. Продавец поклялся, что легкость в движениях пакетик сохранит и после наполнения.
— Как будем упаковывать? — спросил он, когда мы закончили с проверкой.
Я показал на свою одежду.
— Упакуйте ее.
— А карманы? Освободить?
— Я сам, — меня немного смущал украденный платок, все еще находившийся в кармане штанов. Загораживаясь спиной, я переложил содержимое карманов в новую одежду.
— Готово!
Продавец взял старую одежду четырьмя пальцами — двумя пальцами каждой руки — и удалился, держа нос в сторону. Одежда вернулась ко мне черным пакетом величиною с пачку хруммелей.
— Вы что-то оставили себе на память?
— Супервакуумная упаковка. Все на месте, включая использованные салфетки, которые вы забыли вытащить из карманов.
— Добро, — кивнул я и передал ему кредитку. — «Галактик-Экспресс» принимаете?
— Теперь да, — хмыкнул он.
Счет «на непредвиденные расходы» значительно полегчал.
— Это вам в подарок от фирмы, — сказал он с широкой улыбкой и снял с крючка платок, идентичный украденному. Я показал из кармана кончик платка: — Спасибо, у меня уже есть.
— Не за что, — подавив секундное удивление, еще шире улыбнулся он. — Это вам спасибо. Заходите еще.
— Хорошо, что вы напомнили, — сказал я рассеянно. — Чтобы два раза не заходить, не найдется ли у вас какого-нибудь ствола? Не обязательно в подарок.
— Признаться, я вас не понимаю, — ответил он, округлив глаза от избытка честности.
— Ну и ладно… А где достать?
Глаза сузились до щелочек и снова расширились.
— Ничем не могу помочь.
Он проводил меня до континентального трамвая, провел в обход всей толпы и, в соответствии с обещанием, без билета. Из окна вагона-капсулы я увидел, как он, указывая в мою сторону, начал окучивать следующего клиента, перед которым захлопнулись двери заполненного вагона. Чистая работа.
Дорога до Ундина-Сити заняла полчаса. В двадцатиместном вагоне я насчитал трех человек в скафандрах, подобных моему. Ни на них, ни на меня никто не обращал внимания. Освоившись с обстановкой, я включил экран в спинке переднего кресла и до самой столицы наблюдал подводный мир Ундины. Увиденное разочаровало меня тем, что по изображению никак нельзя было определить размеры животных. Ну, например, как понять — кит у них размером с краба или краб размером с кита? Если что-то среднее, то это неинтересно.
Высадили нас в заведении под названием «Транспортный узел Ундина-Сити». Покрытый шершавым пластиком перрон, глазурованные стены, сходившиеся сводом к мелованному потолку — все сверкало хирургической чистотой. Никогда не думал, что у белого цвета есть столько оттенков. Многие здесь носили перчатки, так что руки издали походили на протезы. Продвигаясь в потоке пассажиров, я автоматически подсчитывал количество УНИКУМов. На моем месте Татьяна давно вернулась бы в одежный павильон и с криком «Да тут каждая вторая так одета!» потребовала бы либо вернуть деньги, либо заменить модель, либо, на худой конец, перекрасить скафандр. Частоту появления УНИКУМов она бы преувеличила в шесть с половиной раз, но для Татьяны это нормально. Мне же по-прежнему казалось, что я слишком выделяюсь из толпы.
Во всех транспортных узлах, где мне доводилось побывать, сходилось как минимум два вида транспорта. Но на Ундине признавали только вагончики-капсулы в трубах двух диаметров: меньший диаметр — для индивидуальных одно-двухместных капсул для передвижения по городу, больший диметр — для многоместных капсул дальнего следования. Соединенные в состав, многоместные капсулы довозили до соседних городов-куполов. Ни один диспетчер не понимал, что значит «арендовать флаер». Впрочем, я вскоре оставил затею с арендой флаера, так как надеялся найти семью Стахова по старому адресу в Ундина-Сити. По сведениям, полученным от спасателя Алексеева, семья Стахова проживала по адресу Второй Юго-восточный субкупол, блок Т-22, комнаты 5441— 5444. Четыре полностью автономные комнаты на четверых — так заведено на Ундине. Вместе под колпаком, но порознь в комнатах. После смерти главы семьи одну комнату должны были забрать — 41-ую или 44-ую.
По внутреннему устройству Транспортный узел Ундина-Сити напоминал очень крупный Терминал Канала — такой, например, как Терминал Земли. Перроны и перрончики (в зависимости от вместимости соответствующих им капсул) веером расходились от центрального многоярусного зала. После того как диспетчер человеческим языком объяснил мне, что нет у них никакой аренды флаеров, я направился к справочным мониторам, стоявшим в ряд у стены на нижнем ярусе центрального зала. Мониторов хватало на всех. Пассажиры подходили, нажимали какие-то кнопки, разглядывали возникавшие на экранах схемы и отходили, видимо, удовлетворенные. Лишь один пассажир отчего-то очень расстроился и двинул по клавиатуре кулаком.
