Для домового порядок – искра жизни, а для кикиморы – средство поощрения или наказания. Поэтому зачастую мелкие пакости последней рушат святой порядок в доме. Исчезают или прячутся, а то и вовсе портятся нужные в хозяйстве вещи, раскидывается мусор везде, вплоть до детской колыбели, рвутся лучшие простыни и парадная одежда. И тянется это до тех пор, пока потерявший терпение домовой не выгонит кикимору из своего дома.

Хорошая кикимора, чьи методы перевоспитания быстры, эффективны и при этом мало разрушительны, ценится на вес золота. Ей любой домовой в ножки поклонится, лишь бы она у него жила.

Но такие особы весьма редки. В большинстве своём кикиморы нетерпеливы, быстры на расправу и весьма неаккуратны. Вот и гоняют их отовсюду.

Так и получается, что кикимора всю жизнь проводит, кочуя из дома в дом на правах гостьи. И продолжительность проживания в том или ином месте зависит не от её желания, а от степени спокойствия домового и добропорядочности хозяев.

Единственное, что было постоянного у кикимор – это место их рождения миром. Будь то озеро или дерево в лесу, но оно имело огромное значение, так как служило источником их силы. В любой момент кикимора могла вернуться к нему, подпитаться энергией и воспрянуть духом.

Иса не помнила свое место рождения. Первое, что лежало незримой страницей в её памяти – это ветка упавшего дерева, державшая её на плаву в быстром ручье. Забравшись по ней на мертвый ствол, она пыталась вглядеться в виляющую водную нить, но понять откуда принесли её воды было невозможно. Вариантов было тысячи. Она долго искала родное место, но тщетно. И все последующие годы Иса мечтала о нем, пока её мечта не трансформировалась в желание обладать хотя бы просто своим домом.

Так и родилась мысль состричь непослушные волосы и выдать себя за домового, поступив в школу домоводства. Природная взбалмошность и нетерпеливость помешали ей продумать все до конца. Поэтому проблемы Иса решала по мере их поступления и к самой главной – распределению – была абсолютно не готова. Не найдя способы разрешения последней и самой важной задачи, она запаниковала и совсем расклеилась. Ей бы место силы в тот момент, но его она не знала, а лучший друг отвернулся от неё за обман. Теперь перед Исой встал выбор: бежать прочь или идти до последнего наперекор всему. И тут кикиморская вредность взяла верх над разумом. Знала бы она чем это обернётся заранее!

Из распределительной комнаты Иса вышла в непроглядный мрак. Он тут же окутал её всю и не спеша вплелся в сознание, погрузив и в небытие, и в вечность одновременно.

Глава 5.

Приближалась ночь. За окном сгустилась тьма и обволокла весь дом. В холле и библиотеке весело потрескивали горящие щепки. Тину для уюта хватило бы и одной библиотеки, но ему было жаль тайных обитателей дома и хотелось подарить им хоть толику тепла. Он знал, что они еще боятся его и прячутся кто где.

Страшно было даже представить их всех вперемешку – и добрых, и злых, успевших укрыться здесь в последней надежде прожить ещё хоть день. Как они уживались все эти годы? Каждый сам по себе? Как пережидали длинные ночи вечной зимы без огня, когда в каждое окно заглядывал смертельный мрак, сливаясь с безобидным сумраком дома?

Тин занавесил на ночь все окна. Нагрел на печи воду и заварил разные травки: кому полынь, кому мяту или ромашку. Корень папоротника он заваривал с особым трепетом. Это был любимый напиток Исы. Этот отвар он поставил перед закрытой дверью второго этажа. Остальные расставил на кухне и в холле.

Дом наполнился тёплым ароматом уюта.

Весь день Тин думал, как быть. Иса должна находиться здесь, раз комната отправила его вслед за ней. Но уверенности в этом не было. Возможно, она пропала в лесу. Куда же открылась её дверь?

Плохие мысли он старался отгонять подальше. Одно он знал точно – если Иса ещё жива, то только здесь. Вне этого дома выжить у неё не было ни одного шанса.

Раз на первом этаже и в подвале её нет, значит остаются запертая часть второго этажа и чердак. Но если дверь не открыть, как туда попасть?

Дом упорно молчал. Тин пробовал восстановить с ним связь, но тщетно. Хорошо ещё, что он не гасил свои камины и печь и не запирал остальные двери.

– Спасибо тебе за это, – выдохнул Тин в задумчивости. Благодарить и в самом деле было за что. Сколько жизней спас дом, просто пустив к себе всех без разбора! И его, Тина, он тоже не обязан был пускать, ведь произнесенное перед входом заклинание перестало быть для дома законом. Это он понял ещё утром на втором этаже.

***

Тин ходил кругами по библиотеке, раздумывая над проблемой, и поправлял выступающие корешки книг.

Неожиданно он услышал короткий писк. Тин остановился. Тишина. Он подождал минутку и продолжил расстановку. Очередной писк заставил его замереть на месте и прислушаться.

Звук был совсем рядом.

Послышалось недовольное сопение, и книжка, которую он только что выровнял по линии других, слегка выдвинулась опять.

–Вылезай, не обижу я тебя, – сказал Тин, устало. – Ну или сиди там, если тебе так хочется.

Из-за книги очень осторожно высунулась крохотная белобрысая фигурка. Пару раз фыркнула, рассматривая ошарашенного Тина, потом уже смелее села на край полки. В конце концов, её здорово развеселило крайне удивленное лицо нового постояльца, и она захихикала в кулачок. Через минуту рядом с ней сидела и хихикала ещё одна такая же фигурка.

Это были пикси – лучшие помощники домового, шкодливые и добрейшие существа, но очень редкие. А тут сразу две, под одной крышей! За всю свою жизнь Тин видел такое существо только однажды, в комнате главного домового Таррийской школы, да и то мельком.

–Но как?.. Почему?..

Пикси встрепенулись, но ничего не ответили. Обычно пикси не селились больше, чем в одиночку под одной крышей. Мало того, жилье выбирали только с чистой дружеской атмосферой и светлой энергетикой, что совершенно не вязалось с этим домом.

– Где же ваш домовой?

Одна из малюток недовольно дёрнула плечиком и развела руками.

Тин непонимающие смотрел на неё.

– Что здесь произошло?

Обе понурили головы, не проронив ни слова.

– Да что ж такое!

Пикси посмотрела вопросительно на вторую и выступила вперёд.

– Мы не говорим о прошлом, – пропищала она. – О нем нужно забыть всем. Рассказывать об этом – значит, оживлять все плохое, что было. И тогда станет ещё хуже.

– Да куда уж там.. – проворчал Тин.

– Так и было сначала. И когда она пропала, и все узнали, и он ушёл… все изменилось, и дом умирал… тогда и было… – сбивчиво защебетала пикси.

Тин замотал головой.

– Подожди, я ничего не понимаю. Объясни все по порядку, – попросил он.

Малышки, сцепив руки, решительно замолчали.

– Ну хорошо, – нахмурился Тин. – Тогда задам вопрос почти о настоящем. Не появлялся ли здесь вчера кто-нибудь?

Пикси энергично закивали.

– Где же она тогда? – Тин не верил своему счастью. Значит, Иса здесь!

– Она? – нахмурились пикси, пристально рассматривая домовенка. – Ты не похож на девчонку.

– Да не я! Девочка, рыжая, с кудряшками! – закричал в отчаянии Тин, и даже закрутил крендельки на своих волосах.

– Вчера был только ты. За последние восемь лет больше никто не приходил, – обиженно проговорили пикси.

В душе у Тина все упало… Неужели он ошибся, или комната его не услышала? А может, Иса просто погибла в снегу, не добравшись до этого дома? Глаза защипало от слез. Все это время он гнал похожие мысли вон от себя, не давая им и шанса просочиться своим ядом в сердце. Но сейчас они лавиной обрушились на него, и под их тяжестью он осел на ковёр и закрыл ладошками лицо.

Рядом тихо скрипнула половица. Тин поднял голову и увидел круглое как шарик зеленое существо с двумя рядами острых ушей и таким же острым носом с очень широкими ноздрями. Это был богл. Он держал в руках чашку настоя мелиссы, судя по запаху, и неуверенно переступал с ноги на ногу.

В конце концов он поставил напиток прямо на ковер и развернулся к выходу.