Ее улыбка исчезла, когда в двери вырос Ричард, закрывая проход в центральный коридор. Он покачал головой:

– Отсутствие новостей – это хорошая новость, – сказал он, опираясь на трость и пытаясь выставить свою деревянную ногу так, чтобы не упасть. Он запрещал помогать себе. С облегчением она оставила Ричарда и Эдварда вдвоем, вернувшись к повозкам.

Вероника собиралась править своей двуколкой, запряженной Тинкер, везя столько волонтеров, сколько можно было туда впихнуть. Остальные должны были ехать на велосипедах до фермы Фроггетта, а потом обходить холм, за которым располагались топи, пешком. Гарри Траверс вместе с капитаном Нивом, который накануне был признан годным для военной службы и должен был вернуться к исполнению ограниченных военных обязанностей в конце недели, должны были управлять повозкой Салли и отвечать за погрузку на нее мешков со мхом, а ее папа, который на этот день взял вторую смену в шахте, и Бен, его марра, повести повозку со Старым Солом и погрузить мох на нее. Все остальные, у кого были две руки и две ноги, должны были принимать мох у сборщиков. Среди принимающих был и Стэнхоуп, у которого оторвало пальцы, когда ручная бомба взорвалась слишком рано, но очень ловко управлявшийся с оставшимися большими. Сержант Харрис в жестяной маске и капитан Симмонс без половины ноги должны были поднимать мох на телеги.

Они ехали до топей около часа – Эви вместе с капитаном Нивом, – и все это время дул сильный ветер. На обочинах первоцветы сражались с холодами ранней весны. Через несколько недель должны взойти примулы. Цветы боярышника вот-вот обещали распуститься. Сразу по приезде женщины подобрали свои юбки, мужчины подвернули штаны, все сняли ботинки и отправились на поиски босыми. Торф был ледяным и скользким, и пальцы Эми утопали в нем. Она оставила миссис Мур с Энни, чтобы они приготовили обед. Это был кролик и бекон с лепешками из зелени и целая гора морковки, что согласовывалось с желанием Ричарда обходиться без изысков. Это было то же блюдо, что Эви и миссис Мур подавали на прошлой неделе, но если это помогало Ричарду почувствовать, что он делает полезное дело, предлагая способы сэкономить, и таким образом придавало ему уверенности, тогда они не были против.

Зачем им обременять его знанием того факта, что они время от времени добавляют в блюда вино, «спасенное» мистером Харви из погребов лорда Брамптона, согласно указанию мистера Оберона, данному во время его посещения на Рождество? Он даже положил в стол собственноручно подписанное разрешение на случай, если лорд Брамптон решит провести полную ревизию винного погреба.

Мать Эви объяснила, что они должны просто снимать верхний слой.

– Вот так, – показала она. Эви потянулась к трясине, ухватилась за кусок мха, потянула его вверх и отжала, как это делала ее мама и, как она сейчас вспомнила, делала она сама, а рядом с ней стоял Джек, милый, милый Джек. Вода текла по ее рукам и заливалась в рукава. Она кинула мох тем, кто ожидал его для погрузки, чувствуя прилив новой энергии, которая заняла в ней место той, покинувшей ее, когда они подкармливали панику и тревогу друг друга.

– Давай-ка, Эви, ты отстаешь, – крикнул капитан Нив с повозки. Джек сильный, он выживет. Она будет верить в это. Она должна.

Джон Нив выглядел теперь гораздо лучше, его раны от шрапнели затянулись, и бедро окончательно восстановилось, когда доктор Николс достал последние осколки из области рядом со спиной несколько месяцев назад, делая его снова готовым к службе. Николс держал его в госпитале столько, сколько мог, и однажды кто-то слышал, как он сказал Матроне, что парень свой долг уже выполнил. Но, очевидно, действующая власть не могла позволить себе роскоши дать опытным офицерам держаться подальше от войны.

– Ты занимайся своим делом, дружок, – парировала Эви. – Я медленно запрягаю, но быстро еду.

Она крепче повязала свою шаль и принялась за дело с удвоенной силой. Она ему покажет. Снова и снова она нагибалась за мхом, выжимала его так сильно, как только могла, чувствуя, как он царапает ей руки. Это было неважно. Она смеялась Веронике и своей матери, потому что знала, что гонка уже началась. Джон Нив кричал, когда она посматривала в сторону повозок Форбсов и Мэнтонов:

– Давай же, мы проигрываем.

Он складывал ее кучку в передней части повозки, а Гарри грузил чуть больше сзади. Урожай ее матери и других волонтеров отправлялся в повозку, за погрузку которой отвечал ее отец. Она оглянулась. Бен смотрел перед собой на болота.

– Думаешь о своей следующей картине, Бен? – спросила она.

– Точно так, красавица. Думал, что зал для прислуги не помешало бы как-то оживить.

– Нельзя сказать, что ты не прав, – ответила она, потягивая спину.

Джон сказал:

– Хватит с тебя, красавица. Наполни этот тюк.

Она и ее папа рассмеялись:

– У тебя не очень-то выходит джорди[7], парень, – сказала ему Эви. – Так что попробуй еще раз.

Джон крикнул:

– Шевелись-ка, старушка.

Ее отец прокричал:

– Так намного лучше!

Эви вернулась к работе. Солнце пробивалось из-за туч, давая слабое тепло, но все же тепло. Они продвигались дальше по болоту, повозки – за ними. Ее руки болели, но какое это имело значение? Им нужен был мох. Гарри Траверс обратился к ней:

– Мы выигрываем, Эви. Продолжай идти.

Она выпрямила спину.

– Тебе легко говорить, красавчик. Это у нас тут мерзнут ноги, ноют руки и мокнут рукава.

Наконец, настал полдень.

В глубине тележки Форбсов были уложены сэндвичи для работников, и все было совсем как тогда, во время сбора морского угля, но теперь вместо влажного угля в тележку был свален упругий мох в тюках из мешковины. Вероника сказала:

– Миссис Мур оборудует склад для яблок, чтобы разложить там мох. Старый Стэн сейчас заменяет некоторые части обвалившейся крыши на стеклянные, так что она будет нагреваться в солнечную погоду, что поможет ему высохнуть, и еще там можно устроить сквозняк, открыв две противоположные двери, что также поможет. Еще он составляет график, по которому мох будут переворачивать добровольцы и пациенты, которые хотят помочь. Они также будут освобождать его от всего лишнего. Некоторые деревенские придут позже сегодня, а также завтра, чтобы помочь с раскладкой. Остальные будут шить марлевые мешочки. Лучший мох пойдет на перевязку, тот, что похуже, – на прокладки для дизентерийных больных и для наложения шин, самый негодный мы выбрасываем.

Гарри спросил, отхлебывая чай из кружки:

– Стерилизаторы в больничном крыле должны сделать свою работу, ведь так? Я подумал, что, может, для капитана Уильямса будет неплохо заняться каким-то проектом по предоставлению стерилизаторов и нам, а также по исследованию возможностей их обширного применения?

Джон Нив бросил в него хлебной коркой. Гарри увернулся и засмеялся. Джон сказал, подмигивая Эви и Веронике:

– Не просто симпатичная мордашка, а?

Он бросил другую корку в Рональда Симмонса.

– Тогда как у тебя, мой друг, мордашка, безусловно, симпатичная, с носом или без него.

Все заулыбались. Матрона сказала, что слышала о канадском докторе, работающем на юге Англии, который утверждает, что сможет сделать что-то с лицами, и сейчас она пытается разузнать больше.

– Хорошая идея, Гарри, – сказала Вероника, спрыгивая с края повозки и отряхивая руки. – Мы оборудуем рабочее место для Ричарда в кабинете отца. Эви и миссис Мур получат назад свою кухню, а я перестану быть такой фурией.

– О нет, это вряд ли, – послышалось со всех сторон.

На следующий день такси за капитаном Нивом прибыло к дверям за час до обеда, ярким сияющим утром, когда небо такое голубое, что птицам хочется петь. Мистер Харви спустил его портмоне вниз по лестнице, как он делал для всех отбывающих, несмотря на звание. Эви проводила Джона Нива до такси. Он поцеловал ее руку, потом улыбнулся и распахнул перед ней объятия. Она обняла его.