– Как о вас доложить Николаю Ивановичу?

Толик искоса обвел взглядом присутствующих генералов, да директоров, возьми да ляпни:

– Доложите, что прибыл космонавт Береснев и бортинженер Рыжов!

Юное создание еще, больше растерявшись, зашла в кабинет к министру и доложила, как ей сказал мужик этот здоровый, она ведь живых космонавтов никогда не видела. Министр сразу понял, кто к нему пожаловал, усмехнулся шутке Толика и сказал ей:

– Пусть зайдут без очереди.

Та вышла и пригласила зайти Береснева и Рыжова. Присутствующие сидят, не ропщут – «Может и правда космонавты?». Эти два чудака зашли в кабинет министра, Толик сразу из-за пазухи достал две бутылки самогона и на стол. Министр сообразил, что к чему, друга обижать не стал, да и вечер уже, рабочему дню вроде бы как конец. Он по селектору секретарше и говорит:

– На сегодняшний день прием закончен. Все встречи перенесите на завтра, ко мне в кабинет никого не пускать!

Министр быстренько сообразил, какую-никакую закуску из холодильника, там рюмочки-бокальчики и прочее. Хряпнули по паре рюмок, пошел разговор про охоту и рыбалку. Хорошо посидели часа полтора, так и выпили за разговором Толика самогон. Пора расставаться. Пожали руки, по-дружески обнялись. Береснев с Рыжовым выходят в приемную, а там фотокорреспонденты вспышками щелкают, телевидение снимает, к обоим узнаваемые люди из телевизора с микрофонами лезут. Толик с Васей оторопели, а что делать не знают. Растолкали всех и бежать! Быстро в машину прыгнули и водителю говорят испугано: «Гони домой, что есть мочи!». Дело к ночи, из Москвы выехали быстро. Километров сто отъехали, немного успокоились, даже стали секретаршу ругать, мол, дурочка малолетняя, собрала целую пресс-конференцию по глупости своей, совсем шуток не понимает. Тут звонок по «Алтаю», телефон такой, который в то время в служебных машинах начальства ставили. Говорят: «Звонок из приемной первого секретаря райкома КПСС. Бересневу и Рыжову по приезду на место, срочно прибыть в кабинет первого секретаря!».

– Ну, все! Попали!– сделал вывод Рыжов.

Береснев и его зам приехали в райцентр, вошли в здание райкома партии. Кругом никого, только в приемной главного начальника свет горит. С трепетом открывают дверь кабинета первого секретаря райкома, заходят. Несмотря на глубокую ночь, за столом сидит «Первый», и видно злой, как собака. Толик дрожащим голосом говорит:

– Вы нас в-вызывали. М-мы Береснев и Рыжов.

Тот резко, переходя на крик, отвечает:

– Выйдете! Войдите и доложите, как положено!

Бедолаги эти вышли, открывают дверь, снова заходят, Толик говорит, уже совсем поникшим голосом:

– Вы же нас сами вызывали, как нам нужно доложить?

– Доложите, как положено!– сурово произнес «Первый».– «Космонавт Береснев и бортинженер Рыжов – прибыли!». Вас же так теперь принято называть?

– Извините, товарищ «Первый»,– промямлил Рыжов. – Оно у товарища Береснева как-то само получилось.

– Да, простите. Всякое ведь бывает,– униженно добавил Толик.

– Вон отсюда пошли! – снова закричал «Первый».– Чтобы глаза мои вас больше не видели! Вы у нас больше не работаете.

Так и закончилась «блестящая» карьера Береснева. Как бы в насмешку, через день перевели Толика начальником кладбища в областной центр, а Васю Рыжова назначили директором районного морга. А что делать? Времена тогда были суровые, не поспоришь. Загрустил Толя, запил горькую. Семьи то нет, поддержать некому, не на кого опереться, а все друзья бывшие растворились, как весенний снег. Вот и стал он глушить ежедневно бутылки по три водяры, мужик то крепкий. Часто выпьет и за руль, «Волга» у него была своя, «двадцатьчетверка». Однажды поехал пьяный за рулем, ну и въехал в стадо коров, которых через дорогу перегоняли. «Двадцатьчетверка» его всмятку, и еще шесть коров положил насмерть. Ехал, видать, не медленно. У него права, естественно, отобрали, причем главный гаишник кричал своим замам: «Отобрать права у Береснева пожизненно!», а заодно, турнули Толика и с кладбища на все четыре стороны. Так и пропал мужик. Говорили, что с бомжами его видели, а потом дружки эти его и прибили из-за какой-то ерунды. А была бы жена, так глядишь и поднялся бы. А то и в историю ту министерскую не попал бы. У Васи вон Рыжова – жена, да трое детей. Поработал он в морге полгодика, потерпел, а потом его на должность Береснева и поставили, чего грамотными специалистами разбрасываться?

– Да. Серега! Вот, значит, ты мне какую судьбу предрекаешь?– полушутливо произнес Малета.

– Ты, Сергеич, не обижайся. Я тебя предостеречь хочу. Ты же уже пошел по наклонной плоскости. Был замгубернатора, а теперь кто? Безработный.

– Не переживай, Серега, не запью. Я же не ваш брат – мотоциклист. Все у меня хорошо будет.

– Ну, гляди. Мое дело предупредить по-дружески.

– Сергей, хватит чепуху всякую болтать. Посмотри ночь уже, нам с тобой завтра на работу, пошли спать. Это Малете некуда торопиться – он же безработный,– в свойственной ему, шутливой манере, прервал беседу Петровский.

Желтов и Петровский пошли спать, под видом того, что им завтра на работу, а Петру Сергеевичу в одиночку пришлось производить уборку со стола и мыть посуду. Очень уж он любил порядок, да и Екатерина утром зайдет, а у них тут как у свиней в свинарнике. Б-р-р! Некрасиво будет.

Утром следующего дня жизнь пошла своим чередом: Катя забрала Желтка, Петр и Николай позавтракали, слегка опохмелились и разошлись по своим делам. Петровский отправился на работу, а Петр поехал на такси к Анне. Она позвонила по телефону и попросила приехать помочь Виктору и Антону что-то подремонтировать на даче. Петр охотно согласился.

– 4 –

Не прошло и двух недель, как Малета, после недолгого собеседования с руководством, приступил к работе на новой должности в качестве директора исторического архива. Работа, вопреки его ожиданиям, действительно оказалась не самая простая. Несколько разбросанных по городу хранилищ, обязательное участие в различных семинарах и комиссиях, плохо решаемые вопросы с ремонтом помещений и реставрацией документов. Много времени отнимала работа по организации систематизации и учета документов. В конечном итоге, рабочие дни нового директор архива были насыщенными и пролетали незаметно. Одно обстоятельство не нравилось Малете на новом месте работы. Он привык жить с размахом, не считая тратить деньги, а в архивном деле с левыми доходами была явная проблема. Жить же на одну зарплату Петр Сергеевич не только не привык, но и считал это унизительным для себя. К тому же, его былые сбережения довольно быстро таяли, а новых поступлений, в ближайшее время, не предвиделось. По крайней мере, новый «архивариус» не видел их предполагаемого источника. О своих опасениях Петр Сергеевич, по вполне понятным причинам, ни с кем говорить не мог. Впрочем, имелось одно исключение из этого правила – Николай Павлович Петровский, который, по сути, его на это место и устроил. Они часто встречались, Петровский заходил в архив по служебной надобности и один или два раза в неделю обязательно виделся с директором архива. Во время очередной такой встречи, Малета сказал профессору:

– Слушай, Николай Палыч, а как вы вообще здесь выживаете, в вашем вымышленном мире. Что, только на выделяемые государством средства, в пределах вашей зарплаты?

– Да, Петр Сергеич, большинство в нашем ведомстве живут в этих, и только в этих пределах. Многие даже не задумываются о том, что существует какой-то вариант побочного заработка, да и не ищет его почти никто.

– Так! Вот что стоит за этим словом «почти», мне очень интересно.

– Почти все работники науки и культуры не являются бизнесменами, за редким исключением. К этим исключениям относятся или чиновники от культуры, кем собственно ты и был в свое время, или люди, имеющие «деловую жилку», склонные к предпринимательству. Но их в сфере истории и культуры мало, почти нет. Основная же масса работников нашей сферы деятельности, даже имея в руках возможный источник заработка, не может на практике этим воспользоваться. Тут ведь надо еще и закон не нарушить или так его нарушить, чтобы никто и никогда об этом не догадался и не узнал, – пояснил Петровский.