«Умереть не страшно, страшно умирать»

1 ЧАСТЬ.

– 1 -

Петр Сергеевич сидел на веранде своего собственного домика, расположенного на берегу Черного моря, в живописном местечке недалеко от Гурзуфа. Он приобрел его сразу после того, как провозгласили, что «Крым – наш» и теперь он часто приезжал сюда из промозглого Питера, чтобы погреться на ласковом солнышке и подышать морским воздухом. Глядя на бескрайнюю водную гладь, ему вспоминалась его суетная жизнь, которая, как и у всех других людей, состояла из череды случайных событий, которые невозможно спрогнозировать, но необходимо их кому-то пережить, а кому-то преодолеть и постараться это сделать с выгодой для себя.

Первые шестнадцать лет его фамилия была – Рылов, Петя Рылов. В школе его дразнили «Рылом» и ему это очень не нравилось. Учась в младших классах, он не один раз, забившись в какой – нибудь угол, из-за этого украдкой плакал. Когда стал постарше, девчонки хоть и обращали на него внимание, но встречаться с «Рылом» никто из них не осмеливался. Засмеют однокашники. Он же не понимал, как это его мать, с фамилией Малета могла выйти замуж и сменить свою фамилию на Рылову. Видимо она очень любила его отца или боялась неудобств, связанных с неодинаковыми фамилиями супругов в Советском государстве. Так, наверное, и согласилась на эту убогую фамилию из-за страха социалистической действительности.

Когда пришло время получать паспорт, Пете со скандалом, но все же, удалось взять девичью фамилию матери. Он стал – Петром Сергеевичем Малетой, и ему очень нравилась его «новая» фамилия. В ней чувствовалось что-то французское, изысканное, даже, по его мнению, отдавало каким-то аристократизмом. С этим чувством он и пошел далее по жизни. У него вроде бы даже рост увеличился, и как-то расправились плечи. Окончив школу, стал замечать, что на него откровенно зазывающее стали смотреть молоденькие девушки, а узнав его фамилию, больше не шарахались от него, как от зачумленного. Вот ведь, кажется ерунда, всего-то фамилия, а какая разница, какое разное отношение к людям. В общем, юный Петр в это время смог вполне оценить правильность поговорки: «Как корабль назовешь, так он и поплывет».

Дальнейшая судьба, послешкольная, была определена заранее. Отец безапелляционно сказал:

– Дальнейшая дорога твоя, сынок, лежит в Питерский госуниверситет, благо твоя старшая сестра Аня уже проторила туда дорожку, да и мои связи позволяют с уверенностью сказать, что задача твоего поступления в этот ВУЗ может быть решена положительно.

Вот так витьевато отцом была сформулирована Петина жизнь на ближайшие пять лет. Он, правда, не возмущался и не спорил, так как и сам хотел учиться в «Анькином» универе, уж больно красочно она описывала тот год учебы, который она там провела. Так что Петр не мог дождаться, когда же он сможет назваться гордым именем «студента».

В Университет действительно поступил довольно легко, хотя в школе он был лишь твердым «хорошистом», по-видимому, связи отца сыграли решающую роль. В шкуре студента понемногу освоился, правда часто возникала путаница, но она имела четкий акцент в пользу Петра. Учась вместе со старшей сестрой (они были погодками) в одном ВУЗе, незнающие люди удивлялись их родству, иногда с нескрываемым подозрением – как это Петр Малета может быть родным братом Анны Рыловой. Что тут общего? Может они хотят скрыть свои амурные взаимоотношения? Вот и дурят людям голову. Тем более оба были довольно-таки миловидными, а Аню можно было бы даже без особой натяжки, назвать красавицей.

– Петька, ты мне всю судьбу поломаешь,– говорила она,– я из-за тебя точно замуж не выйду, все ведь думают, что ты мой ухажер.

– Ничего, время придет, выйдешь, еще будешь жалеть, что выскочила так рано, – философствовал ей в ответ Петр.

Оказалось, как в воду глядел, не прошло и года, как справили свадьбу Ани и ее давнего поклонника и, как оказалось, возлюбленного – Витьки Маврина. Прошел еще год, и как-то незапланировано, без особых церемоний, женился и Петр на своей однокурснице – Светке. Правда и они сами и их родственники восприняли этот брак не очень серьезно, как детскую забаву. Мол, хотят – пусть попробуют, пусть поиграют дома во взрослую жизнь, чем по подворотням шариться. А между тем студенческие годы пролетают так быстро, так что, не успев еще насладиться всеми прелестями этой студенческой жизни, обнаруживаешь, что она уже закончилась и надо идти дальше. А для Петра получилось дальше – это в Армию. Ну, в Армию, такт в Армию. Да и полтора года – не срок. Будучи еще при некоторой власти, отец договорился, чтобы Петр проходил службу недалеко от дома, в соседней области, женатый все-таки человек. На призывной пункт Петра пришли провожать все – жена Светлана, сестра с мужем, отец с матерью и целый «взвод» друзей. Вечером дома отпраздновали «как надо» проводы, а утром закрылись за Петей ворота призывного пункта. Там внутри почти все призывники оказались в состоянии приличного подпития, вроде бы как праздник большой – в Армию идем!

– А ты пацан, что ли трезвый совсем,– спросил Петра какой-то странный юноша с копной необычайно желтых волос на голове,– я Серега Ж-ж-желтов, а тебя как звать и давай будем знакомы и … друж-жить начинать… буд-дем…

– Давай дружить. А звать меня Петром,– откликнулся чуть оторопевший Петр.

– Петрух-ха, значит…ик. А меня почему-то все «Желтком» кличут. Почему? В толк не возьму.

– Действительно странно, почему?– съехидничал Петр.

– Ладно. Я тут все узнал…ик. Команда наша состоит из двадцати пяти человек-к. Ехать мы должны были к-куда-то на псовщину. Ой!… ик… на псковщину. М-да! В какую-то лесную глушь. Но вот, незадача, приехал оттудова «купец»…ик,– произнес Желток и стал клониться ко сну, смежив веки. Петр похлопал новоявленного защитника Родины по плечу, не давая ему уснуть:

– Откудова оттудова? И какой такой «купец»? – попытался уточнить Петя.

– Ну ты и темнота нестроевая, оттудова – это из глуши этой пскопской, а купец – это че-человек военный, который нас всех туда должен был сор…пр…водить, в обч-чем отвести. Вот! Ну, ты всосал? Али – нет?

– А почему должен? Он что не собирается нас сопровождать?

– В том-то и закавыка,– пояснил Желток, вроде бы уже начавший трезветь,– что ему надо не двадцать пять солдат, а только двадцать. Понял какой коленкор?

– Ну и…

– Ну и наш местный, здешний командарм сказал, что всех иногородних отправляют с купцом, а местных и сильно пьяных оставляют для допр-рстр-, о блин,– допр-распр-тр, о блин, -пределение. Ух! А пойти узнать у ком-мандарма местного кого – куда отправляют никто не в состоянии. То бишь, не может никто. Ущучил, братан?

– Почему не могут? – спросил Петр.

– Как говорится: «Все пушки пьяны, а хлопцы – заражены». Ходить как-то все разучились. Одна надежда на тебя, брат Петруха, как на самого трезвого марксиста. Понял теперь?

– Понял. А командарма этого, твоего – где искать?

– А в …ш-штабе. А штаб каждый знает, кого ты спросишь,– пролепетал Желтов.

– Ладно, узнаю – что и почему. И тебе расскажу. Я пошел.

– Не расскажу, а долож-жу. Мы же …ик… Родину защищаем…ок…ик,– произнес коллега по оружию Петра и издал еще какие-то непонятные звуки, которые удалявшийся Петр уже не расслышал.

Петя быстро нашел адекватных офицеров, которые распоряжались на призывном пункте и выяснил, что действительно «команда», к которой он был приписан, сокращена до двадцати человек, в связи с отсутствием надобности в псковских лесах большого количества вооруженных людей. А учитывая объявленную тогдашним правительством страны политику «разрядки напряженности» капитан, разъяснявший Петру эту политику, предложил рядовому Малете проследовать домой, в связи с тем, что сегодня пятница, а по субботам и по воскресеньям призывной пункт в Армию никого не отправляет из-за выходных дней.

– Мы, военные – тоже люди! – зачем-то в конце добавил капитан.

В конце концов, Петр выяснил, что пять человек из «команды» к которой он был приписан, могут получить военные билеты и идти домой, но они должны явиться в понедельник в областной военкомат с указанным военным билетом и вещами. Еще ему объяснили, что, так как все они имеют военные билеты, они с сегодняшнего дня служат в Советской Армии, так что, если в понедельник не придут в военкомат – то значит дезертиры, и… в тюрьму.