Я шизею. Как будто с самого детства закадыки – водой не разольешь.

На почве моего соития со Светкой сплотились красавицы.

«Ну и чего ты тогда переживаешь? – как всегда не в кассу из глубин моего сознания выплыл внутренний голос. – Ты же в конечном счете именно этого и хотел – чтобы у нас был здоровый дружный коллектив и чтобы девочки не ругались».

«Я хотел, чтобы наш коллектив был дружен, но не ценой всеобщего ко мне презрения со стороны его женской половины», – возразил я.

«Значит, будь осторожен в желаниях своих», – пожал плечами внутренний голос.

«Спасибо за дельный совет, утырок», – поблагодарил я.

«А может, Олежек, не стоило спать с бывшей? Я понимаю, что было душевно, но все-таки не мешало бы слегка головой подумать, прежде чем штаны снимать», – не унимался он.

«За это я уже не раз покаялся. Бес попутал. И потом, каждый человек имеет возможность ошибиться, и у него должен быть шанс на прощение. Вот, Господь даже блудницу Марию Магдалину простил, и причислили подругу к лику святых».

«Вон куда ты хватанул. Так ты, батенька, не Мария Магдалина, и к лику святых тебя уж точно не причислят, зуб даю».

«Спасибо. Умеешь успокоить и приободрить».

«Пожалуйста, Олежек. Обращайся, если что».

Пока мы беседовали с моим вторым я, Жанна уложила Аню, нажала кнопку на ее капсуле, отправив Всадницу без головы в царство Морфея, где та будет находиться, как и другие члены команды, до прилета на Землю. Сама же, по-прежнему не глядя в мою сторону, начала раздеваться, также готовя себя к сну.

Я загляделся на ее гибкую, как лоза, фигурку и длинные ноги. Да-а-а-а, что ни говори, а красота спасет мир.

– Вы, двое извращенцев, может, перестанете глазеть? Убирайтесь отсюда, пока я не улягусь, – не поворачиваясь к нам, зло прикрикнула Жанна.

Поскольку ее голос не предвещал ничего хорошего, то мы с Андрюхой быстренько поторопились на выход. Нам с ним еще надо проверить жизнедеятельность звездолета и отправить его в путь – обратно на Землю. В общем, куча дел.

– Да-а… Олег, лихо на тебя девчонки окрысились, – заметил Андрюха, когда мы выскочили из зала в коридор.

– Ты тоже считаешь, что я во всем виноват? – задал я ему вопрос.

– Да нет, Олег, то, что ребята погибли, – это прежде всего стечение обстоятельств. И потом, мы же еще на Земле все знали, на что идем. Погибнуть мог кто угодно: и ты, и я, – это лотерея. Просто ребятам не повезло. А задачу надо было выполнить по-любасу – это было самое главное и первоочередное, и наши потери в счет не идут. Мы с этим справились. Ради этого нас и вытащили из прошлого. Все остальное – это лирика.

– Ну и что же ты свои доводы не донес до наших красавиц? – с ехидцей в голосе поинтересовался я.

Он как будто не заметил моего сарказма. Неопределенно пожал плечами.

– Я очень хорошо понимаю Алину, – продолжил он после секундной паузы. – В том, что погиб Юра, кто-то должен быть виноват – был человек – и нет. Она не хотела искать истину и смотреть на все под другим углом, ей сиюминутно нужен был виновник, и она назначила тебя. Это уже чисто человеческое, так мы, люди, устроены. Эмоции у нас всегда на первом месте, разум – на втором. Ты у нас командир, поэтому как бы отвечаешь за все. Может, придет время, и Алина пересмотрит свою позицию, а может, и нет. Я не могу ее за это корить.

– Да я ее и не корю. Какое я имею право ее корить? – ответил я.

– Что же касается Жанны и Ани, – продолжил Андрюха, – Естественно, что они во всем поддержали Алину. Им тяжело быть объективными – ты предпочел им другую, тем самым нанес им оскорбление, унизил, в общем, сделал очень больно. Они же женщины, и женщины, явно к тебе неравнодушные. Поэтому и повели себя так. Если тебя Алина сегодня обвинила бы даже в расстреле в Далласе двадцать второго ноября тысяча девятьсот шестьдесят третьего года тридцать пятого президента США Джона Кеннеди, они бы обязательно согласились с ней, подтвердив ее правоту, и им абсолютно не важно, что ты к этому времени еще не родился. Виновен и все тут. Баста.

Я, тяжело вздохнув, согласно кивнул.

– Может, не стоило тебе спать с бывшей? – начал он аккуратно, как будто ступал на скользкую дорожку. – Неужели нельзя было проявить какую-то выдержку?

– И ты туда же, Брут? – горько усмехнулся я. – Ясен перец, что надо было себя в руках держать. Но ты пойми, Андрюш, это не просто похоть, типа хочу трахаться, аж зубы сводит, и на остальное мне по херу. Я же не «вагинострадалец» какой-нибудь, по ходу, надо срочно пристроить свой член, и неважно, кто будет объектом. Нет. Я полюбил Светку с первой минуты, как только увидел ее. И вряд ли кого-то другого смогу еще так полюбить. Даже после того как мы стали вместе жить и я мог видеть ее каждое утро и каждый вечер, все равно при ее появлении я буквально обмирал от восторга, мое сердце начинало биться чаще, голова кружилась, а кровь буквально закипала в жилах. Я, честное слово, не знал, что такое бывает и что мужчина может что-то подобное испытывать к женщине. Да, когда-то почитывал в книжечках о таких вещах, но всегда думал, что все это сказочки для романтических наивных дурачков и дурех-курсисток, живущих в мире розовых грез и оторванных от реальности, а взаправду такого не бывает. Оказывается, бывает, Андрюш. Я, как влюбленный восторженный мальчишка, не мог наглядеться на нее, не переставал восхищаться ее неземной красотой, тем, как она двигается, как говорит, как смотрит, улыбается. Каждый день благодарил бога за то, что она рядом. Ради нее готов был на все. Попроси она меня прыгнуть с двадцатого этажа – я не задумываясь бы прыгнул, а когда она ушла… казалось, что мне вырвали сердце и жизнь окончилась, наступили вечные сумерки. Не мог найти себя, все валилось из рук. Накатил такой жуткий депресняк, что белый свет был не мил. Наконец после очень долгого отрезка времени, прожитого мной в тоске и полной безнадеге, я научился как-то существовать без нее, и тут неожиданно встречаю, как я думал, ее точную копию. И где? Здесь, на Грелиоссе. Естественно, что мне снесло башню напрочь.

– Ты по-прежнему ее любишь? – спросил Андрей.

Я задумался.

– Не знаю, Андрюха. Честное слово, не знаю. Я понимаю, что она чудовище и все такое, но где-то там, в глубине души, наверное, что-то еще осталось. Это как осадок от выпитого кофе.

Андрей посмотрел на меня как-то уж очень пристально, с глубокой озабоченностью. Так обычно смотрят на человека, больного Эболой, по какой-то причине не запрятанного в карантин, а разгуливавшего на свободе, опасаясь, что зараза, которую тот носит в себе, немедленно передастся воздушно-капельным путем всем окружающим. Я понял, что его так беспокоит. Он боялся, что, увидев Светку, я потеряюсь, стану непредсказуем и выкину какой-нибудь фортель.

– Нет, Андрюш, тревожиться не стоит, – твердо сказал я. – Тогда там, на Грелиоссе, у меня была минутная слабость, и мы за нее заплатили слишком высокую цену. Я себе этого никогда не прощу. Ничего подобного больше не повторится. Я тебе это как пацан обещаю. Запомни. Вы для меня самые дорогие и близкие, ставшие здесь, в будущем, моей семьей. Я вас ни за что не предам и ни на кого не променяю. Никакая Светка не может встать между нами, а тем более как-то повлиять на выполнение нашей будущей операции. Я очень хорошо помню, что она сделала с Аней и как хладнокровно зарезала Карину. Эта сцена будет стоять перед глазами, пока я жив. Плюс на ней лежит ответственность за гибель ребят из других групп. Такое не прощают, Андрюха, даже своим бывшим. И что бы я в прошлом ни испытывал к ней, она такой же враг для меня, как и для вас.

Мы некоторое время шли молча, осматривая каждый закуток звездолета. Андрей что-то обдумывал.

– Хотя, знаешь, Олег, – начал он излагать свои мысли вслух, когда мы уже, осмотрев весь корабль, подходили к залу управления, – я тут помозговал, а ведь как знать, если бы не твой интимчик с бывшей, то, возможно, у нас ничего бы не вышло.

– Ты про что?

– Ну, посуди сам. Взяв Светку в плен, с ее помощью проникли на хорошо охраняемый засекреченный объект. Не только выполнили поставленную задачу, но и Аню спасли.