– Вина предлагать не буду. Отведай лучше отвара. Вельми он хорошо пробирает, каждую косточку, – благодушию царя можно было только поражаться. – Вот ты, княже, разреши наш спор…
Б…ь…, отвар у меня колом встал при этих словах. Я чуть кубок не выронил. «Бляха муха, спор у них! Я же, значит, арбитр теперь у них… С одной стороны, Ваня Грозный, а с другой, князь Курбский. И что получается? Скажу, мол, ты Иван Васильевич, великий стратег и полководец, и поэтому всегда прав. Тогда мне царский почет и милость, а от князя Курбского щепотка яда в бокал на каком-нибудь пиру. Или скажу я, что Курбский прав, то будущий Грозный обиду затаит. Это сейчас он душка и весь такой пушистый, а через пару месяцев возьмет и припомнит. Мне же, б…ь…, еще до Москвы и знаменитой иконы добраться нужно… Проклятье, Ваня, подкузьмил ты мне!».
– Друже мой говорит, что длань нашу царскую теперича нужно на стародавние русские земли протянуть, на Полок, Нарву, Юрьев, – задумчиво начал излагать суть вопроса молодой царь, поглаживая небольшую редкую бородку. – Пусть, мол, государство русское новыми землями и умелыми людишками прирастает. Ливонский же орден сейчас слаб и остался вовсе без друзей…, – тут он замолчал, взглядом устремившись куда-то в темноту шатра. – Я, ближники мои, тоже дюже как желаю исконные земли русские от рыцарей ослободить и веру православную там испоместить, – вместе с этими словами царь истово перекрестился. – Только боязно мне и не стыжусь я этого, друже. Слабы мы еще тягаться с ливонскими псами… А ты что молвишь друже Ядыгар?
Замолчав, Иван Васильевич переглянулся с князем Курбским, а потом они уже вдвоем уставились на меня. По всей видимости, спор этот возник между ними уже довольно давно и обоим уже основательно «набил оскомину».
«Иван, мать твою, Васильевич, задал ты, конечно, задачку!». Мысленно взвыл я, лихорадочно пытаясь придумать правильный ответ. «Давай, Деня, давай качай ситуацию! Курбский … явно хочет войны. Однозначно, хочет. Для такого орла, война – это новые царские милости, военная добыча и прибавление земельных владений. Как говориться, лишь на войне быстрее всего растут звезды на погонах. Так… с Ваней тоже вроде все понятно. Молод он, неопытен, но, походу, чуйку хорошую имеет. Нутром чувствует, что война с Ливонским орденом может очень нехорошо аукнуться. Б…ь…, а ведь, действительно, война с Ливонией станет могилой и для Грозного и для всей династии Рюриковичей. Ладно, скажу как есть. Короче, башкой в омут».
– Я, Великий Государь, мыслю так, – тяжело вздохнув, начал я говорить. – Князь Андрей зрит по своему, по-воински, как воевода. Война с Ливонским орденом сулит большие милости воеводам, – повернув голову, я вдруг встретился с такими злющими глазами князя, что мне едва дурно не стало. – …
«Ну вот и все! Б…ь…, нажил себе все-таки врага. Как говориться, если есть такие враги, как князь Курбский, значит жизнь удалась! Походу, теперь придется дышать через раз и ходить, оглядываясь. Жрать же, вообще, лучше только самим приготовленное, иначе отравят. Как же так?! До портала считай рукой подать, а я опять вляпался в дерьмо!».
– А ты, Великий Государь, живешь заботами всех нас. Божьей милостью ты за всех нас в ответе и не о милостях и богатствах только думаешь, – Иван Васильевич заулыбался; видимо, не специально, но «лизнул» я все же не слабо. – Не по чину тебе только воином быть. Ты хозяин земли Русской! Ты господин земель русских… Я ведь тоже думаю, что война с Ливонией до добра не доведет. Это лишь на первый кажется, что ливонские земли бесхозные. Не так это, совсем не так.
Дальше мне пришлось основательно поломать голову, вспоминая хоть что-то об той судьбоносной для Ивана Грозного войне. Как специально, толком ничего не вспоминалось. Всплывали какие-то обрывки, яркие куски из музейных проспектов и специализированных антикварных интернет форумов. «Сначала точно все будет хорошо, а вот потом. Б…ь…, что там уж будет-то? Кажется, Ливонский орден с соседями объединиться и даст нашим так по зубам, что Россия кровью умоется и надолго потонет в Смуте». Словом, война на Западе похоронит все и это надо было обязательно донести до царя.
– Не надо, Государь, пока на Запад идти. Прошу, не надо, – я всем телом навалился на стол со снедью, заглядываю царю прямо в глаза. – Слабы мы еще туда соваться. Вот силушки немного подкопим и тогда спросим и с тевтонцев и с ляхов за все обиды. И я, Великий Государь, подсобить могу в этом. Есть у меня одна задумка, как из пищали огнебойной по шустрее стрелять…
На этой ноте я и замолк, хотя было уже поздно. Понимание, что я уже наговорил лишнего, пришло сразу же, едва я взглянул на торжествующее лицо Курбского. «Падла носатая, похоже, что-то задумал. Эх… хрен теперь до иконы доберешься».
– Государь, князь Ядыгар молвит, что я лишь милостей твоих рыскаю на поле брани, а сам нежто бессребреник? Нежто ему ни злато ни серебра не нужно? Видится мне, что лжа все это! – Курбский оказался не только хорошим рубакой, но и умелым полемистом, способным плести такие словесные кружева, что поневоле «закачаешься». – Халат на нем баский, богато золотом да яхонтами расшитый. С такой одежонки в Москве или Новогороде можно цену лепой усадьбы с двором, конюшней и псарней взять, – при этих словах я невольно опустил глаза на рукав своего халат и, как на грех, наткнулся на цепочку пришитых здоровенных рубинов; халат, и правда, оказался баснословно дорогим. – А есть ли тогда правда и в других его словах? Не лжа ли они тоже? Обещает он пищаль скорострельную сделать, а не вериться мне в энто. Ведь даже самые знатные воины среди гишпанцев из аркебуз не шибко стреляют. Мнится мне, пустые его слова…
Вот так меня и развели на «слабо». Видит Бог, мне вдруг с безумной силой захотелось встать и со всей силы двинуть кулаком в ухмыляющуюся рожу Курбского. «Матерый, тварь. Теперь мне надо задницу рвать, чтобы оправдаться. А задумывалось ведь все совершенно иначе… Б…ь…, вон и у Вани глаза загорелись. Поди уже спит и видит, как его ратники из этих древних монстров, как из пулемета шмаляют».
– Твоя правда друже, никто из мастеровых и розмыслов и наших и чужих не мог пищаль лучше сделать. Все они громоздки и неуклюже, яки тюфяки, – царя явно воспринял мои слова не более чем пустой похвальбой. – Нежто есть на белом свете такой мастер, что заставит наши огнебои резвее стрелять? Я бы такому розмыслы ни казны, ни чинов, ни землицы не пожалел. С такой пищалью можно было бы смело и на Запад идти.
Замолчав, Иван Васильевич вопросительно посмотрел на меня. Мол, я сделал все, что мог, а теперь твоя очередь. «Ничего, ничего, поглядим, кто будет последним смеяться! Курбский, падла, скалится еще. Уверен, рожа бородатая, что подловил меня и перед царем макнул в дермецо… Ничего, ничего». Я опять угодил в цейтнот и должен был принимать важные решения, не имея ничего – ни времени, ни информации. «Потяну ли? Большой вопрос, б…ь… Вроде бы все понятно. В свое время я тот мушкет по винтику разбирал и все его начинку от «А» и до «Я» знаю. Понятно, что из этого дерьма то французскую конфетку XVIII в. не сделать. Однако, кое-что можно попытаться улучшить… Думаю, ударный механизм переделать мне все-же удастся. Кремень я раздобуду и обработаю, как надо. Расфасовать порох патрон и пыж по маленьким мешочка тоже не проблема. Правда, нужно будет еще стрелков обучить так, чтобы все операции по стрельбе были ими усвоены до автоматизма».
– Нет лжи в моих словах, Государь, – наконец решился я и заговорил, смотря прямо в глаза царя. – Знаю я, что сделать скорострельную пищаль не просто… Но я сделаю, – не знаю, что в моем голосе услышал или прочел в моих словах Курбский, но он явно занервничал. – Только, Государь нужно мне десять пищалей добрых, ковалей парочку умелых и трех, а лучше четырех златокузнецов со своим инструментом. А главное, сроку мне надо три недели.
Я прикинул, что примерно за неделю мне удастся изготовить первый рабочий экземпляр мушкета с ударно-кремневый механизмом, подобным французскому от 1777 года. За вторую неделю, распределив все детали по кузнецам, нужно было изготовить еще девять таких винтовок. Собственно, за последние семь дней я должен успеть подготовить стрелков, которые и покажут все преимущество такого оружия. «Главное, это ударно-кремневый замок, устройство которого, в принципе, не сложно. Необходимо лишь обеспечить достаточно тщательную подгонку деталей механизма… Сделаем так. Кузнецы по моим чертежам изготовят черновые болванки деталей, а златокузнецы займутся их подгонкой друг к другу и сборкой всего этого в единый замок. Я же пока буду подбираться пороховой заряд, пыж и пулю, а заодно, и муштровать будущих стрелков…».
