- Глубина явлений в явленном мне мире мышленью смертных недоступна, полагаю. Вера сильна там, где знание бессильно.
- Если б все так ясно усваивали истину, каждый бы узрел, что изощрения софистов смешны. Считай, теперь в твоей душе хранится величайшая из драгоценностей. От нее рождены будут все дела благие. Но где ее ты приобрел?
- Обрел от влаги живительной Святого Духа, коей пропитана Ветхая и Новая кожа.
- В Заветах что твой рассудок нашел, чтоб распознать Божественное Слово?
- Россыпи чудес я там увидел.
- Разве можно верить книге? Кто даст поруку, что так оно и было, как записано.
- Путь мира к христианству перевесит все чудеса Вселенной. И разве не чудо, что ты нищим пришел на злое место, заросшее колючками и терном, и посеял благие семена, столь основательно проросшие.
- Так на чем же вера твоя стоит?
- Я верю в Бога единого и вечного, движущего Небеса, дающего своим созданиям Любовь и волю. И в физике, и в метафизике мы тщимся прикоснуться в бесконечной выси. Писания пророков, Евангелия, Ваши послания -- все это приближает в Высшим. Верю в триединство божества, в глубь Божьей тайны. Верю в то, что здесь все начала, отсюда искра разрослась в пламена. Верю, что и во мне есть частица Света.
Выслушав, душа святого Павла трижды облетела вкруг меня... я понял, что благословлен. И пусть знают в моей растоптанной Флоренции: я вернусь поэтом туда, где младенцем принимал крещение -- и буду осенен венком! Восьмое небо подарило мне встречу с душою апостола Иакова. Мы говорили с Ним о том, что будет после того как все мертвые воскреснут. Потом в огне явился апостол Иоанн: согласно преданиям, Он был взят на Небо живым и я тщился в этом световом кругу узреть черты людские. Мне было объяснено: в Раю душой и телом обладают только Мария и Христос. Когда я обернулся к моей возлюбленной, Беатриче... исчезла! Иоанн сказал:
- Свет твоих очей затемнен моим огнем, но это не навсегда. Сейчас же мне скажи: куда твоя душа стремится?
Я ответил в том ключе, что через альфу и омегу Святых Писаний душа моя направлена к Тому, кто учит искренней Любви. Апостол спросил меня еще, какими путями я шел к своей вере. Я признался, что постигал учения философов, которые мне дали начальные понятия о вековечной и всепрощающей Любви. Иоанн и дальше меня пытал, спросив: сколькими зубами язвит меня моя Любовь? Я заявил, что все полученные мною укусы крепят Любовь и приближают к Владыке Бытия, я же учусь любить все сущее, ибо каждая былинка произрастает во владении Великого Садовника. После чего услышал: "Свят, Свят, Свят!" -- и с радостью я различил отрадный голос Беатриче; мне даже показалось, что зрение мое стало даже сильнее, чем было до того, как в сумрачном лесу Вергилия я встретил. Моя возлюбленная вновь предстала предо мной еще прекраснее. Она проговорила, указав на новый светоносный шар:
- Душа первого из людей славит Создателя и своего Бога.
И я, представьте, имел беседу с душой Адама! От него узнал я, что и он, и Ева искупали не вкушение запретного плода, а нарушенье воли Всевышнего. Четыре тысячи триста два года они провели в Лимбе. С той поры язык Адамов был потерян после глупой вавилонской трагикомедии, затеянной Нимвродом. Так много за тысячелетия сменилось обычаев! И Всеблагого называли по-разному, но здесь, в Раю Небесном все видится таким нелепым...
Вдруг хор запел: "Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!" Четыре светоча сияли перед нами, переливаясь разными цветами. Внезапно небосвод зарделся будто бы настал рассвет. Но более всего я удивился, увидев, как изменилась Беатриче: казалось, перед Нею все затмилось. Святые стали возноситься. Я следил за ними, пока хватало духа, потом, не вынеся величия безмерной высоты, отвел глаза. Возлюбленная выкрикнула:
- Опуская взгляд, взгляни, куда мы унеслись!
Я увидел, что с тех пор как Землю разглядел в полете к первой сфере, мы с середины сдвинулись до края. Узнавая пределы мира смертных, я понял, сколь ничтожен отпущенный нам клочок пространства. Направив взор к лицу возлюбленной, я осознал, какая радость мне дарована. Сила светлых глаз меня подняла -- мы устремились в быстрейшее из всех небес.
В перводвигателе все кристально чисто и спокойно абсолютго. Там, пребывая даже с краю, ты находишься везде. Вдохновенная -- как будто сам Господь в Ее губах смеется -- Беатриче произнесла:
- Все сущее, кружась вокруг ядра, идет отсюда. Это Небо вместила Божья мысль; здесь Любовь берет свой пыл, и черпается вся сила Мира. Свет и Любовь: вот что объемлет этот свод. Они влияют на движенье низших сфер, отсюда же, из Эмпирея берет начало время. В каждое сердце смертного заранивается право доброй воли. Но, подобно сливам, подверженным влиянию стихий, повально вызревают уродливые плоды. Многие из людей с младенчества внимают урокам добра и веры лишь только для того, чтобы скорее их забыть. Не все блюдут посты, а кто-то даже родную мать мечтает поскорей увидеть на смертном одре. Вот и очерняют свою белую от рождения кожу, внимая искушениям. Согласись: на Земле власти бессильны порядок соблюсти и человечество идет опасною дорогой. Но переменам быть -- и грянет вихрь предвозвещенный, сметя все скверное. За цветами поспеет добрый урожай. Смотри же!
Обратя свой взгляд наверх, я увидел Точку. Всего лишь Точку, источавшую настолько острый свет, что ни одно из смертных существ не вынесет. Точка столь мала, что и мельчайшая из звезд на небосводе по сравненью с ней казалась бы Луной.
Вкруг Точки с сумасшедшей скоростью витал огонь. В орбите этого огня еще огонь, за ним и третий, четвертый... Всего же я насчитал девять сфер, и круженье каждой по мере отдаления от Точки было медленней. Чем ближе к Искре, тем ясней пылали сферы.
- От этой Точки, - заявила Беатриче, - начинаются и небеса, и естество. Здесь -- средоточье. Всмотрись в ту сферу, которая ближе всех к Исходной Искре: она так скоро кружится потому что объята страстью пламенной.
Я выразил недоуменье: как же так -- в центре Мира ядро Земли, но, получается, чем дальше от него, тем больше божественного. А средоточье периферии -- Точка... Возлюбленная изрекла:
- Мерить нужно силу, а не видимость. Вселенная насыщена сродством единицы с множеством, мелкого с огромным. Все сущее связует Разум.
