-- Давай домой.

   Мне этот приказ пришёлся по душе, машина уже достаточно выстыла, что бы понять насколько снаружи холодно, и я почувствовал это уже достаточно хорошо, да и тоскливое это подвывание далёкой авиационной турбины в ночной тишине отнюдь не будило приятных воспоминаний.

   На всякий случай я проехал несколько километров вперёд, но на пропитанной влагой каше снега, укрывающего дорогу, не было ни каких следов. Развернув машину, я покрепче прижал акселератор.

   - Полегче. - равнодушно произнёс Анатолий Иванович, когда я с заносом проходил очередной поворот, при въезде в город.

   - В Агентство.- устало приказал, заметив включенный мною на повороте к его дому, указатель поворотов. Но тут же взглянув на меня, добавил:

  -- А ну останови.

   Я остановился, подрулив к тротуару, он утомлённо улыбнулся:

  -- Валяй домой, гонщик.

   И, пересев за руль, плавно стронул машину, оставив меня в недоумении стоять на тротуаре, но не надолго, было уже около часа ночи, поэтому я быстро бросился к ближайшей станции метро, идти домой по такой слякоти мне не хотелось.

   ------------------ "" -----------------------

   Когда наследующий день, около половины десятого, я зашёл в наш кабинет, то сразу наткнулся на внимательный взгляд Анатолия Ивановича:

   - И каковы ваши впечатления от вчерашней поездки, Евгений Денисович?

   Хмуро рассматривая меня, задал он вопрос, после взаимных приветствий. Тон, которым это было сказано, не обещал ни чего хорошего, это меня насторожило, - что-то произошло, и, вероятно, по моей вине, решил почему-то я. Напрягая память, я начал припоминать, где и что я мог сделать не так.

  -- Я жду.

   Это уже был приказ.

  -- По-моему, необходимо установить круглосуточное дежурство...-

   потянул я вяло, пользуясь студенческим правилом, говорить всё что угодно, но не признаваться в собственной беспомощности, спешно припоминая при этом подробности поездки. Но Анатолий Иванович сразу же утратил ко мне интерес, мой ответ не произвёл на него впечатления, и он перевёл сразу ставшим безразличным взгляд в окно:

  -- Значить ты считаешь, - поездка не удалась?

   Я пожал плечами, снимая у вешалки куртку:

  -- Мы ведь так ни чего и не увидели.

   Он повернулся ко мне, с насмешкой рассматривая:

  -- А тебя ни что не поразило вчера в лесу?

   На мгновенье я застыл, вытягивая руку из рукава, но всё-таки решился:

  -- По моему вам вчера было нехорошо? Возможно обострение..? -

   нерешительно добавил, Анатолий Иванович хмыкнул иронично:

  -- Именно обострение!

   Мне его усмешка не понравилась, смеялись, искривившись, только губы, а глаза были наполнены холодным вниманием:

  -- Значит ни чего кроме моего состояния, тебя не удивило? - это

   был полу вопрос, полу утверждение: - А вы, Евгений Денисович, не поясните мне - кто это глубокой ночью гонял в заповедном лесу авиационную турбину? - голос его приобрёл неожиданную твёрдость:

   - Не скажете ли, лейтенант, где у нас ближайший аэродром, и лётная ли вчера было погода?

   Морозом дохнуло мне в спину, заставив невольно передёрнуть плечами. Я вдруг отчётливо вспомнил тот непрерывный, даже тогда показавшийся мне зловещим, рёв авиадвигателя, доносившийся из лесу. И опять мимо меня прошло самое главное! Всё огоньки высматривал... Анатолий Иванович поднялся и подошёл ко мне:

   - Ладно, ладно...- похлопал он меня по плечу, не глядя:- По началу всякое бывает...

   Видно я здорово огорчился, раз заслужил утешения, но легче мне от этого не стало:

  -- А что это ревело? - робко спросил я, он уже отошёл к окну и стоя

   спиной ко мне, приложил ладони к стеклу:

   - Этого я не знаю,- тихо произнёс он: - Это мы и попробуем выяснить сегодня.

   И, повернувшись, он вернулся к своему столу и сел, охватив голову:

   - Факты пока таковы: единственный городской аэродром находится, как ты знаешь, с другой стороны города, расстояние между этими пунктами, почти шестьдесят километров, по прямой. Погода вчера была нелётная, и не один самолёт ни над городом, ни вблизи его не был зарегистрирован станциями радарного слежения.

   Напряжение в его голосе, в его взгляде, передалось мне, заражая тревогой. Жутью повеяло на меня после его слов, волнение перехватило дыхание, а он продолжал устало:

   - Я всю ночь уточнял эти данные. Все источники единодушны, ни каких разногласий, ни ВВС, ни гражданский флот, а о случайных самолётах и речи не может быть...

   Устало помассировал он висок:

  -- Вот так-то, лейтенант...

   Взглянув на меня, едва скривил губы в вялой улыбке и жестом предложил садиться. Только сейчас я обратил внимание, что всё ещё держу куртку в руках, прижав её к груди: