- Господа, наш тур абсолютно безопасен, Вам ничего не угрожает.

И звук опять пропадал.

А когда все это помутнение рассеялось, оказалось, что вокруг все изменилось. Над 214-м танком поднимался столб чёрного дыма. Раненых на нем уже не было. Странно,- подумал Колесов - куда делись раненые, они же все были неподвижные?

Три оставшихся танка, развернув стволы на 180 градусов, били по лесу, из которого они сами только что вышли и считали тыловым. После каждого танкового залпа деревья в лесу вспыхивали как бумажные салфетки и горели. Во время стрельбы танки пятились назад, к шоссе. Так, задним ходом они и поднялись на дорогу.

Колесов и Настя тоже поднялись из кювета, вышли на дорогу и увидели, как эти три танка на максимальной скорости несутся к ближайшей опушке противоположного леса. На этот раз артиллерия в том лесу, почему-то молчала. Хорошо подымив напоследок и валя все кустарники на своём пути "Пантеры" с треском врезались в лес и исчезли.

Колесов с удивлением отметил, что момента первого появления танков прошло не более пятнадцати минут. Его берлинские часы показывали всего 6.41 утра.

Появились и поляки, которые все это время отсиживались в противоположном кювете. Они осмотрели брошенный на дороге грузовик. Каким-то чудом тот не пострадал.

Перед посадкой в грузовик Колесов и Настя спустились к ещё не отошедшей от шока группе, чтобы как-то успокоить всех. Роль Насти здесь выходила на первый план.

- Ну, как, не страшно было? - надев на лицо улыбку, спросила Настя.

- Нормально. Охрененно просто! – не естественно возбуждённо ответили молодые Борода и Шланг.

- Вообще, было бы не лишним, конечно, предупреждать, - честно признался Поддубный. А то Вы твердите "безопасно, безопасно", а как это все началось, невольно засомневаешься: а ну как.. А что Вы обещаете, а вдруг это пустые декларации? Тут невольно это самое...

- Теперь Вы убедились, что это не пустые декларации? - авторитетным тоном спросила Настя.

- Теперь да, - с облегчением ответил ей Поддубный.

- Вот и хорошо. Господа, сейчас мы продолжим наш трансфер в Берлин, который, несмотря на случившуюся задержку, идёт в графике. А то, что произошло, считайте боевым крещением. Мы же не можем дойти до Рейхстага без боёв, правда?

Настя – молодец - нашла нужные слова, мысленно похвалил её Колесов. А я, раздолбай, проезжал мимо этого сгоревшего танка у обочины шесть раз и даже не поинтересовался, когда был бой. Вообще, на будущее - уже, конечно без меня - нужно составить график жёстких временных окон.

Группа должна двигаться к центру города в безопасных промежутках времени. На самом деле, таких «мирных» промежутков намного больше, чем боевых, но нужен точный поминутный тайминг с привязкой к местности. Обязательно составлю такое предложение, - решил Колесов. И пусть у Талля с его программистами голова болит, а с меня достаточно приключений.

В своих гипотетических рекомендациях Таллю Колесов посоветовал бы ему вообще перенести тур с 30 апреля на 1 мая. Все-таки, 30 апреля был ещё очень опасным днём. А то, что в агентстве его продавали как День Победы, вообще не соответствовало тому, что Колесов видел своими глазами. При этом Алексей заранее знал, что советовать всё это бесполезно.

Агентство iTourist торговало штурмом и взятием Рейхстага, а значит тур мог быть только тридцатого.

Когда Студебеккер, наконец, тронулся, Колесов обернулся и увидел разбросанные по полю куски черных тряпок. Вот, оказывается, куда улетели раненые с 214-й машины, - стало ясным теперь Алексею.

Хорошо ещё, что никто из группы не обратил на них внимания, подумал он, мысленно прощаясь с этим злополучным местом.*

* Позже, уже в Москве Колесов выяснит, что в районе Обводного шоссе 30 апреля в течение всего дня фиксировывались многократные попытки прорыва из окружения немецких частей. Конкретно, в районе 6 утра в южном направлении совершали прорыв остатки танково-гренадерской дивизии СС Nederland. Местом прорыва этот участок Обводного шоссе был выбран из-за расположенного неподалёку единственного в череде здешних каналов и озёр моста.

Близость большого Берлина чувствовалась во всём. На перекрёстке с Франкфуртским шоссе стояли девушки-регулировщицы, останавливающие любой не задействованный в боевой операции транспорт. За их спинами стояли автоматчики, готовые в любой момент остановить машину, проигнорировавшую требование девушки. Студебеккер Войска Польского, повинуясь жесту регулировщицы, принял право и остановился на обочине.

Единственным шансом въехать в Берлин с запада было наличие специального, выписанного в штабе пропуска или путевого листа. Старший польской машины быстро выпрыгнул из кабины и побежал предъявлять какие-то бумаги. Оказалось, что бумаги были на польском языке, поэтому девушка-регулировщица позвала на помощь молодого капитана, который дежурил тут поблизости. Взглянув на польские документы, капитан сразу отрицательно замахал головой и твёрдо заявил:

- Нельзя. Не имею права. Вы должны были перевести это на русский язык и заверить перевод в штабе. В таком виде я не приму документы!

Поляки поняли смысл сказанного и попытались как-то уломать капитана. Его это взбесило. Он стал кричать на поляков. Те стали кричать в ответ.

- Похоже, у нас проблемы, - повернувшись к Насте, сказал Алексей.

- Может, выкрутятся, - ответила Настя.

- Ага, если они будут продолжать качать права, он их вообще арестует как диверсантов и спору конец.

Словно услышав подсказку от Алексея, капитан выхватил из кобуры свой ТТ и угрожающе потряс им перед поляками. Но поляки оказались странные: на них вообще не подействовали угрозы применения оружия. Более того, в поддержку старшего машины из грузовика выпрыгнули три польских солдата и показали капитану, что у них тоже есть - и даже более скорострельное - оружие.

- Союзники такие, - глядя на эту сцену, иронично сказала Настя.

Колесов посмотрел на часы.

- Было около 8 утра. Полтора часа уже едем, а ещё не доехали до Берлина.

- Кровь из носа, но в восемь утра мы должны быть в черте города, - сказала Настя.

- Кому ты это говоришь? - устало ответил ей Алексей

Тем временем конфликт с капитаном дошёл до своей кульминации: старший польской машины смачно плюнул капитану под ноги, чуть ли не на его сапоги и, отвернувшись, зашагал обратно к машине. Мгновенно побагровевший капитан вскинул пистолет, прицелился поляку в затылок и скомандовал:

- Стоять!

Поляк оглянулся и злобно прошипел:

- Сцэладж курва!

Что-то внутри капитана заставило его проглотить обиду и не устраивать стрельбы из-за личного оскорбления. И хотя он знал, что будет выглядеть слабым и проигравшим, он всё таки опустил пистолет, но тут же дал команду рядовым автоматчикам:

- Если эта машина тронется, стрелять без предупреждения.

После этого скандала Колесову стало ясно, что в ближайшие часы поляки в Берлин не попадут, а значит, надо искать другой транспорт.

Самые худшие предположения начали сбываться. С утра все пошло наперекосяк. Теперь в агентстве ему наверняка предъявят претензии, зачем он повёз группу на польском транспорте? Во всех шести предыдущих турах трансферт от Штраусберга до Берлина осуществлялся на автобусах и грузовиках из штаба армии Чуйкова. А сегодня, как назло, прилетели на полтора часа раньше и вроде из благих намерений, чтобы не терять времени и не ждать до семи утра, он решил воспользоваться подвернувшейся оказией, и вот что из этого вышло.

Колесов пробежался взглядом по своей группе. За неимением чего-то более интересного вокруг все активно обсуждали произошедший у них на глазах советско-польский конфликт. Любопытным было то, в это самое время буквально в тридцати метрах отсюда на т-образном перекрёстке проходила длинная колонна тяжёлых танков КВ и она, казалось, уже не вызывала у туристов интереса.