Власть этого человека над охраной была таковой, что четверо его личных гостей были пропущены в бункер без проверки документов, достаточно было одной его магической фразы:
- Они со мной.
Когда все опускались по лестнице, ведущей внутрь бункера, Колесов не мог удержаться от того, чтобы не сравнивать то, что он видел своими глазами, с тем, что запомнил из советских кинофильмов. Всё здесь выглядело не так, как в фильмах. Голые бетонные стены оказались выдумкой киношников. На самом деле, они были окрашены в довольно неприятный синий цвет. Второе, на что Алексей обратил внимание, – бункер был очень тесным и не представлял из себя openspace. На ограниченном пространстве размещалось множество тесных комнат с общим коридором, на полу которого вповалку спали измождённые солдаты. А ещё здесь было очень душно. Должно быть, как на подводной лодке, подумал Алексей.
Мужчина с узкими губами сопроводил всех четверых в одну из комнат, а сам удалился. Алексей, Талль и двое его молчаливых попутчиков оказались в офицерской комнате отдыха, которую здесь именовали карточной комнатой или казино. В глубине помещения стояла барная стойка с широким выбором алкоголя. Каждый мог взять всё, что его душе угодно, бармена здесь не было. Развалившись на диванах, офицеры опустошали запасы крепких напитков под весёлые мелодии оркестра Глена Миллера, звучавшие из большого радиоприемника. Время от времени музыка прерывалась, и диктор на чистом немецком языке восторженно рассказывал о победах американских войск и о падении Берлина. Пропагандистская штатовская военная радиостанция служила для немецких офицеров прекрасным аккомпанементом к их последней, по всей вероятности, пьяной вечеринке. Из динамиков послышалась очередная зажигательная композиция, и присутствующие в комнате женщины потянули мужчин танцевать.
Pardon me, boy
Is that Chattanooga choo choo? (Yes, Yes)
Track twenty-nine
Boy, you can gimme a shine
I can afford
To board a Chattanooga choo choo
I have got my fare
And just a little to spare
Сидевший рядом Талль своей правой ногой стал отбивать ритм в такт музыке, а Алексей задумался. Колесов знал Талля как своего начальника, но теперь его босс был в какой-то иной ипостаси, и этого новоявленного Таллера Алексей видел, словно, в первый раз. Он опять пожалел, что не прочитал фамилии на том досье.
В разгар веселья в комнату отдыха вошёл высокий, лет тридцати с небольшим военный в полевой кепке и коричневом защитном маскхалате. Он пробежал глазами присутствующих и, увидев Талля, – теперь Таллера – подошёл к нему и сообщил, что через пять минут его ждут в комнате для совещаний. Таллер кивнул в ответ.
Затем этот бравый военный окликнул кого-то в коридоре, и в комнату ввели двух молодых советских солдат среднеазиатского происхождения.
- Большевики уже здесь! - с улыбкой представил он пленных.
Пьяные офицеры в комнате карикатурно подняли руки и начали безумно смеяться.
- Монке, где ты выловил этих особей? - спросил кто-то
- Они заехали на своём танке в мои угодья. Какая наглость.
Так вот он какой, этот Монке, - разглядывая верзилу в маскхалате, подумал Колесов. Тот самый генерал-майор СС, руководивший обороной правительственного квартала Берлина. Никогда не воевавший на восточном фронте, он успел прославиться своей жестокостью в ходе боевых действий во Франции. Однажды, чтобы не быть обвинённым в расстреле пленных английских солдат, он загнал их в сарай и закидал его гранатами. Так гибель беззащитных людей выглядела более естественной с военной точки зрения. А экипаж советского подбитого танка он пощадил, конечно же, только ради разведывательных данных о ситуации на его участке обороны. Гуманизм был ему не к лицу. Мятая, будто у боксёра, линия носа, злые масляные глаза и оттопыренные как у летучей мыши острые уши придавали всему его облику отталкивающие черты. Он принадлежал к тому типу людей, которые по-настоящему хорошо умели делать в жизни только одно дело – воевать. И с этим головорезом мы будем совещаться по поводу похищения Гитлера? Какие вообще с ним могут быть общие дела! Колесов почувствовал себя дураком, который ввязался не в своё дело.
- Я не понимаю, - не выдержав, обратился он к Таллю. Чем мы здесь занимаемся? И что вы собираетесь делать?
- Не волнуйся, Колесов. Всё идёт по плану, - спокойно ответил Талль.
- По какому плану?
В зал зашёл порученец и позвал всех четверых в комнату для совещаний.
- Сейчас сам всё узнаешь, - поднимаясь, сказал шеф Алексея.
Когда все вошли в комнату для совещаний и сели за стол, мужчина с маленькими глазками и узким ртом указал на Колесова и спросил присутствующих:
- Кто этот человек?
- Это наш парламентёр, - представил его Талль.
- Он должен покинуть комнату.
Талль с сожалением посмотрел на Колесова, показывая, что ничем не может помочь.
- Отлично, - подумал Колесов. Значит, он будет оставаться в неведении, каким образом всё будет происходить, и по первому свисту должен исполнять любые поручения. Не нравилось ему всё это, но покинуть бункер он уже не мог, поскольку Талль перевёл всю группу в режим физической осязаемости. Он встал и вышел из комнаты.
Из карточной комнаты продолжала звучать лёгкая американская музыка. Ему не хотелось туда возвращаться. Вместо этого он решил совершить познавательную экскурсию в туалет бункера. Открыв туда дверь, он долго шарил рукой по стене в поисках выключателя, поскольку света в клозете не было. Может быть, они его отключают из экономии, подумал он, и в полной темноте встал к ближайшему намеченному писсуару. Не успел он справить нужду, как по потолку так оглушительно бабахнуло, будто били огромным железным молотом. От мощнейшего удара, вдруг, загорелся свет, и в отражении висящего напротив зеркала он увидел за спиной офицера, который был чем-то занят у противоположной стены. Обернувшись, Колесов увидел стоящую на коленях у ног офицера молодую немку, голова которой делала истовые поступательные движения. Офицер грубо схватил её за волосы и, притянув ещё ближе её голову к своему животу, жалобно застонал. В это мгновенье по потолку снова долбануло многотонным молотом. Свет опять погас. Пусть порадуются перед смертью, - великодушно подумал Колесов и покинул туалет.
Через пять минут влюблённые возвратились из туалета в офицерский салон и тут же наполнили свои бокалы. Надо же, отметил Алексей, в порыве пьяной страсти они даже не заметили постороннего. А немка-то хороша, подумал он. Сочетание ангельской внешности и самозабвенной порочности всегда его возбуждало. В жизни такое он, правда, редко встречал. А, может, ему просто недоставало опыта или не везло.
Он посмотрел на большие круглые часы, висевшие на противоположной стене. На них было тринадцать часов тридцать две минуты. Это означало, что через полчаса, если верить Таллю, начнётся операция. Скорей бы уже.
Тем временем, совещание, на которое не допустили Колесова, продолжалось за закрытыми дверьми уже 20 минут.
- Как мы уберём из коридора людей Раттенхубера? – спросил мужчина с глазами-пуговками
- Очень просто. Их уберёт сам Раттенхубер, - ответил Таллер.
- Как вы себе это представляете: начальник личной охраны, убирающий с постов своих подчинённых?
- Как руководитель Гестапо вы объясните ему, что информация о смерти фюрера не должна покинуть стен этого бункера. При всей его полицейской тупости уж это он будет способен понять.
- А его самого куда девать? – спросил деанонимированный Мюллер.
- Займите его разговором всего на пять минут в одном из кабинетов.
- Почему вы предлагаете использовать танки? – впервые вступил в разговор присутствующий на совещании генерал Монке.
- Разве есть другие варианты? – вопросом на вопрос ответил Таллер.
- Есть. В нашем распоряжении две ветки закрытых линий метро.
- Эти ветки очень короткие. Через 2-3 километра вам придётся подниматься наверх, и всю оставшуюся часть пути преодолевать пешком через очень плотные позиции советских войск. Одному человеку это еще по силам, но группа, да еще с грузом, обречена.
