– Конечно. Я думал, ты придешь ко мне раньше.

– Раньше не мог, извини.

– Ладно, выкладывай.

– Макс, я бы хотел, чтобы разговор был тет-а-тет. Все настолько серьезно, что… Это не вопрос доверия. Надеюсь, ты понимаешь?

Лукин взглянул в глаза друга, потом на жену и сказал ей:

– Аленушка, сваргань-ка нам чайку покрепче. Ну, как ты умеешь. Нам с Сержем надо потолковать.

Елена Николаевна без лишних слов молча удалилась в соседнюю комнату, оставив мужчин наедине.

– Ну, так что ты хотел рассказать?

– Официальную версию ты знаешь. По их мнению, я зарвался и на входе в поворот превысил предельно допустимую скорость. Как следствие – мою машину занесло, и произошло столкновение…

– Да-да, я знаю. Но, по телеметрии, ты не превысил тестовых характеристик, хотя и был на пределе…

– Вот именно! Японец за двести метров до поворота шел со скоростью двести восемьдесят. Я шел на трехстах десяти, потом притормозил чуть-чуть и сразу включил форсаж, как только Моррис проскочил вперед. На вираж я вошел где-то на тех же трех сотнях. Но ведь на радиусе в сто пятьдесят в начале поворота для нашей "игрушки" это допустимо. Я столько раз на тестах делал это, и машина ни разу не срывалась в занос.

– Возможно, это произошло из-за "грязи".

– "Грязь" здесь ни при чем. Да, я шел по накатанному маршруту, потому что не мог сместиться правее из-за Морриса. Но ты же знаешь, Макс, что система обратной связи отслеживает не только скорость и ускорения, но и коэффициент сцепления с дорогой. Все работало штатно, пока я не начал тормозить на втором участке этого проклятого поворота. Вот тут-то все и началось…

– Сбой в приводе антикрыла? – с ужасом и удивлением предположил Лукин.

– Другой причины я не вижу. Во всяком случае, ощущение было такое, что оно не среагировало на торможение. Сначало потащило заднюю ось, а потом и вовсе закрутило…

– Может, ты и прав, – задумчиво произнес Лукин. – Если угол атаки не соответствовал режиму, то и прижимной силы могло не хватить для надежного сцепления с покрытием. Но почему не сработала система? Мы довели конструкцию до совершенства, она не могла отказать. Я завтра же разберусь с этим.

– Не нужно.

– Что "не нужно"? То есть как?..

– А так – не нужно, и все.

– Я не понимаю тебя… Объясни, что все это значит?

– Видишь ли, Макс, сейчас было бы крайне нежелательно дать понять кое-кому, что мы знаем об истинной причине аварии. Это может спровоцировать их на крайние меры, а я очень не хочу подвергать тебя такому риску.

– Постой, ты что же, намекаешь, что… все это подстроено кем-то умышленно?!

– Я не намекаю. Я в этом уверен. Послушай меня, Макс. Все, что я тебе скажу, должно остаться только между нами. Никто не должен знать, что я вообще приходил к тебе сегодня. Понимаешь, никто? Даже Дремин. Ты должен обещать мне это ради нашей старой дружбы.

– Ну, конечно, обещаю. Но объясни, наконец, что, черт возьми, происходит?!

– Я пытаюсь в этом разобраться. Пока и сам многого не знаю. Есть лишь догадки и предположения… Все началось не сейчас, много раньше. Когда – точно сказать не могу, но подозреваю, что еще в прошлом году. Кому-то я встал поперек горла.

– Ты?! Это чем же и кому ты мог помешать?

– Хороший вопрос. Я бы многое дал, чтобы найти на него ответ. А пока мне известно почти совершенно точно, что это меня сегодня должны были везти в морг, а не беднягу Алекса.

– Вот, значит, как?..

– Именно так. Сначала мне пытались вставлять палки в колеса, но у них не очень-то вышло. А теперь они решили разделаться со мной капитально. Если и не убить, то уж покалечить надолго.

– Кто "они", Серж?

– Сейчас дойдем и до персоналий. Где твой компьютер?

– Зачем тебе?.. Он там, в тумбочке, – сказал Лукин, указав рукой.

Гранин быстро встал с кресла, достал из тумбочки у кровати ноутбук, и положил его на стол рядом с другом.

– Запускай свою машинку и скинь в нее вот это, – сказал он, выкладывая на стол две маленькие дискеты.

– Что здесь? – спросил Лукин, раскрыв ноутбук и приготовив компьютер к работе.

– Увидишь, – с интригующей ухмылкой ответил Гранин. – Как думаешь, мог ли попасть под эксцентрик привода антикрыла посторонний предмет?

– Куда?.. Под эксцентрик?.. – удивленно переспросил Лукин и, не задумываясь, решительно ответил: – Что за бред! Нет, конечно… То есть, сам по себе – нет, но…

– То-то и оно!.. Скачал? – спросил Сергей, наблюдая за манипуляциями друга на клавиатуре компьютера. – А теперь посмотри-ка на это, – он привстал, указав пальцем на появившейся на экране снимок. – Увеличь этот участок… Видишь?

– Похоже на царапины, – неуверенно сказал Лукин, долго и внимательно разглядывая изображение.

– Царапины и есть. Я снял их час назад.

– Да, странно… Если что-то находилось на толкателе, то ты не смог бы пройти и пары кругов.

– А я и сковырнулся на третьем, после второго пит-стопа. Мог бы и раньше, если бы тормозил резко. Но ведь я жал на железку до упора, и крыло почти всегда отклонялось не больше, чем на три-четыре градуса. А здесь потребовалось все семь, вот эксцентрик и заклинило.

– Значит, кто-то свой?! – потрясенный логическим выводом, воскликнул Лукин.

– "Свой"! – желчно ответил Гранин. – Ты взгляни, кого я снял на видео…

– Не может быть! – с ужасом и отвращением выдохнул Максим, просмотрев видеозапись.

– Да, кажется невероятным, но против фактов не попрешь. Здесь, правда не очень хорошо видно, что он там делает у стойки крыла. Но заметь, Макс, первым делом эта гнида занялась именно крылом, а уж потом, для вида, всем остальным.

– Но об этом надо заявить в комитет, в полицию, наконец…

– Ни в коем случае. Этой записи никто не поверит, она ничего не доказывает. Царапины, кстати, тоже. И потом, я должен вывести на чистую воду всю банду. Ведь ты же понимаешь, что такие дела не делаются в одиночку.

– Да, пожалуй… Чем я могу помочь тебе?

– Пока ничем. Сохрани записи и помалкивай. Ты – мой страховой полис, Макс. Если что со мной случится, тогда поступай, как сочтешь нужным. Но только, ради бога, будь осторожен и никому не доверяй…

В комнату вошла Елена Николаевна с подносом в руках, на котором стояли чашки и чайник.

– А вот и чай, мальчики, – с улыбкой сказала она. – Вы уже насекретничались?

– Да, – ответил Гранин. – За чай – спасибо, но мне пора. Извините за беспокойство, Елена Николаевна.

– Как же так, Сережа? Останьтесь с нами хотя бы не надолго. Выпейте чаю. Я специально заварила ваш любимый со смородиной и…

– Мне сейчас не чай надо пить, а что-нибудь покрепче, – с сарказмом сказал Гранин. – Пусть все думают, что я сломался.

Глава 6.

Недели, пролетевшие после трагедии в Монце, не внесли существенных изменений в поведении Гранина. Всегда сдержанный, замкнутый и одинокий, он таким и оставался, разве что стал еще более одиноким.

В дни своего триумфа, находясь в расцвете сил, таланта и на вершине славы, он был почти ненормально спокоен, держа свое внутреннее "я" под железным контролем. Таким же спокойным он казался и сейчас, так же сторонился других и замыкался в себе, как и раньше, и его замечательные глаза, замечательные по своему феноменальному зрению, а не по красоте, смотрели так же спокойно, ясно и не мигая, как и прежде, а его лицо оставалось совершенно бесстрастным.

Его руки теперь тоже были спокойны. По ним можно было предположить, что человек находится в мире с самим собой. И все же руки эти говорили неправду. Гранин не был в мире с самим собой и никогда уже не достигнет внутреннего равновесия и покоя. Ведь сказать, что с того дня, как он не по своей вине убил Алекса Морриса и покалечил Валерию, его счастье неумолимо пошло на убыль, было бы очень мягко. Его счастье рухнуло самым, что ни на есть, роковым и бесповоротным образом, как для него самого, так и для друзей, знакомых и почитателей.