– Прекрати прикидываться, – строго заметила ворожея.

Кот, уставившись на нее, прищурился и совсем по-человечьи резким писклявым голосом изрек, растекаясь клубами черного дыма:

– И не скрыться-то ведь. И чего тебя сюда понесло?

В следующую секунду перед Яликой предстал маленький косматый бесенок, раздосадовано перебирающий крохотными копытцами. На голове, покрытой черной шерстью, красовались два небольших обломанных примерно посередине рожка.

– Ну, чего зенки вылупила? – огрызнулся бесенок, яростно помахивая коротким хвостиком. – Мешу, что ли, никогда не видела?

– Не видела, – честно призналась Ялика, с любопытством разглядывая бесенка.

– Ну, любуйся, – оскалился меша и демонстративно повернулся кругом. – А теперича давай проваливай.

– А ты-то чего здесь забыл? – словно не услышав, спросила Ялика.

– Чего-чего? – искренне удивился нечистый. – Ищу чем поживиться. Люблю, знаешь, человечинку, копченую да прожаренную как следует.

Бесенок плотоядно облизнулся и сердито топнул копытцем, подняв облачко пепла, тут же подхваченное дуновением ветра. Заметив посуровевший взгляд ворожеи, он тут же осекся и чуть смущенно добавил:

– Жил я тут.

– Знаешь, что произошло? – поинтересовалась Ялика.

– А то как же! – не без гордости заявил меша. – Кадуковы дела!

– Кадук, значит, – задумчиво повторила ворожея и ласково спросила: – Расскажешь?

– Еще чего! – искренне возмутился бесенок, смешно мотнув рогатой головой. – Чтоб меня опосля Кадук в болотах утопил?

Ялика нахмурилась и, потеребив прядь пшеничных волос, задумчиво протянула:

– Сперва я тебя… – она осеклась, силясь придумать кару пострашнее, – … со свету сживу. Сам рад будешь Кадуку в лапы попасть.

– А силенок-то хватит? – с вызовом поинтересовался бесенок, предусмотрительно отступив на шаг назад.

– Уж хватит, будь уверен, – с притворной лаской в голосе произнесла Ялика, угрожающе нависая над съежившимся упрямцем.

– Вот почто грозишься-то? – спешно затараторил тот. – Без угроз-то никак? Все расскажу.

Бесенок, что-то сердито бормоча себе под нос, вскарабкался на край колодца, за которым совсем недавно пытался спрятаться, и по-хозяйски устроившись на нем, с самым невозмутимым видом продолжил:

– Баба глупая здесь жила. Да и мужик-то ее – не семи пядей во лбу. Нечего противиться кадуковой силе, особливо ежели сам по добру и воле договор с ним заключил.

– Договор? – удивленно переспросила Ялика.

– А то как же! – важно кивнул меша. – Они никак ребеночка зачать не могли. Ну, не получалось у них никак. А тут мужик ейный Кадука в болотах встретил. Он как раз старцем прикинулся. Так мужик все ему и выложил. А Кадук-то умный! – Бесенок глупо хихикнул и, давясь смешками, продолжил: – Кадук, значит, ему и говорит, что средство есть. И раз, уже ему пузырек с водой болотной да семенем своим нечистым под нос сует, мол, вот он, эликсир волшебный. Выпьешь – поможет, стало быть. Только, говорит, расплатишься плодами древа своего.

Меша набрал побольше воздуха и, скривив кошмарную рожицу, продекламировал тоскливым замогильным голосом:

– Когда багровая Луна обагрит кровью один твой плод, а живородящее Солнце напитает соками второй, тогда плодами древа своего со мной и расплатишься.

Ялика, вздрогнув, обмерла. Те же зловещие слова она уже слышала сегодня ночью от ворвавшейся в дом старой травницы лоймы.

Бесенок опять захихикал.

– А мужик-то глупый, взял да на радостях и согласился, думал, о яблоне какой речь идет, – давясь смехом и нелепо подпрыгивая на кресле, вымолвил он. – Баба его об этом узнала, уже когда на сносях была. Ох, и серчала. Да делать нечего, уговор есть уговор. Только деток своих отдавать, ох, как ей не хотелось. Стала она ведовским премудростям учиться. Да только куда ей! Разве ж против Кадука кто из смертных встать сможет! Пришло время, Кадук за обещанным лойму – из тех, что позлее да посильнее – и послал. В общем, баба чего-то там напутала в своих чарах неумелых. Вот все вокруг и спалила. Да сама сгинула. На счастье, деток ее из огня какой-то мужик дворовой вытащил.

– Лойму, значит, послал, – эхом отозвалась ворожея, задумчиво покусывая палец.

– А то как же! – подтвердил меша, непоседливо поковырявшись в ухе. – Кто ж еще, окромя лоймы, может с неклюдами управиться?

– Так дети Огнеяры – кадуковы неклюды?! – заключила Ялика, озаренная догадкой.

Бесенок с притворным разочарованием прикрыл лицо ладонью, мелко засеменив висящими в воздухе копытцами.

– До чего ж вы, смертные, порой глупые, – шумно простонал он, кривляясь. – Ну, конечно, а почто ему человеческие детеныши-то? Свое вернуть хочет.

Опешившая ворожея с отсутствующим видом заходила перед колодцем. Сидящий на краю бесенок с напускным равнодушием принялся наблюдать за ней. Два долгих шага вперед, два – обратно.

Впрочем, её молчаливые раздумья быстро наскучили меше, и он, лихо спрыгнув на землю, стал карикатурно вышагивать вслед за ворожеей, словно передразнивая ее.

– Так! – Ялика неожиданно остановилась.

Бесенок, не ожидавший такого, налетел на нее и, раздосадовано охнув, повалился на землю. Хмурая ворожея, стремительно наклонившись, взяла его за шиворот, резким рывком поставив на ноги, и присела перед ним на корточки так, чтобы ее лицо оказалось вровень с мордочкой растерявшегося духа.

– Ну, а ты-то зачем мне это рассказываешь? – полюбопытствовала она, стараясь заглянуть в глаза меши. – Неужто и вправду моих угроз испугался?

Меша тут же отвел взгляд. Потом попятился, смущенно спрятал ручки за спиной и, уставившись куда-то вниз, принялся скорбно вычерчивать копытцем пологую дугу, поднимая облачка сажи и пепла.

– Тут такое дело… – начал он, подобострастно осклабившись. – В общем, надоело мне пакостить.

Брови ворожеи в изумлении подлетели вверх.

– Баба местная, хоть и глупая была, да понимающая, – продолжил смущенный меша, старательно подбирая слова, будто боясь сболтнуть лишнего. – Едва видеть нашего брата научилась, меня прочь не погнала, хоть и могла, на пакости да шалости мои не серчала особливо, наоборот, лакомства какие подкидывала, сахарку кусочек или варенья миску оставляла.

Он споткнулся на полуслове, словно поперхнувшись.

– Жалко мне стало ее, – пояснил бесенок, видя требовательный взгляд наблюдавшей за ним ворожеи. – Я сдуру и сболтнул, как от Кадука избавиться. Обмануть, стало быть, его.

– А ты знаешь, как? – не поверила Ялика.

– Ведома мне эта тайна, – с загадочным видом кивнул меша и зачем-то погладил обломанный рог. – Да только тебе за просто так не скажу. Сделку предлагаю.

Изумленная ворожея выпрямилась и сверху вниз посмотрела на наглого духа, который тут же предпочел спрятаться за колодцем.

– Сделку, – подтвердил он, настороженно выглядывая из своего убежища. – Я к тебе в услужение пойду, коли ты с Кадуком сладишь.

– И почто ты мне сдался? – удивилась ворожея.

– Эх, молодо-зелено! – тяжело вздохнул меша, выходя из-за колодца. – Я ж про нечисть всякую поболе вас, людей, ведаю. Секреты всякие. Соглашайся! Я тебе, как с Кадуком сладить, поведаю, а ты меня к себе в услужение возьмешь.

Извернувшись, Ялика ловко схватила бесенка за шиворот и подняла над землей. Тот сразу обмяк и умоляюще уставился на нее.

– И чего это ты, мил друг, так ко мне в услужение набиваешься? – ехидно поинтересовалась она.

– Так все одно, – жалостливо заметил меша, нелепо болтая в воздухе ножками. – Я ж перед Кадуком уже провинился. Он и без того меня сил лишил. Так, на мелкие пакости только оставил. А теперь-то после того, как Огнеяра с ним не сладила, он точно в болоте сгноит. А ежели тебе Кадука обмануть сил достанет, то, стало быть, и меня от гнева его защитить сможешь.

Бесенок выразительно сплюнул на ладонь и протянул ее ворожее.

– Ну, что? По рукам? – спросил он умоляюще, доверительно вглядываясь в лицо Ялики.

Неожиданно сильный порыв налетевшего ветра поднял и закружил в воздухе прогоревшую золу, тут же забившуюся в нос ворожеи. Она чихнула, выронив бесенка, который, не теряя времени, отбежал на почтительное расстояние и выжидательно замер, пытливо уставившись на нее. Крупные хлопья пепла, кружащиеся вокруг в неспешном, степенном танце, на мгновение скрыли солнце, погрузив округу в гнетущий сумрак. Впрочем, следующий порыв ветра подхватил пепельное облако, унося его высоко ввысь.