Велимир оказался крепким широкоплечим мужиком с заросшим густой бородой лицом. На вид ему было слегка за сорок.

– За нами отродье явилось, – печально пробасил он, широким жестом приглашая гостью за стол.

– Тетя, а ты ведунья? – спросила светловолосая девчушка лет десяти, теребя подол Яликиного сарафана.

– Леля! – грозно произнес Велимир. – Не мешай! Ступай к матери.

Девочка, шмыгнув носом, убежала в соседнюю комнату.

– Тетя! Спаси нас, пожалуйста, – робко выглянула она из-за приоткрытой двери.

Велимир тяжело вздохнул.

– Леля, дочка моя приёмная, – пояснил он.

– Велимир, ты сказал, что упырь за тобой пришел, – устало спросила Ялика.

– За нами, – поправил мужчина. – Мы с Братиславом, братом Марьяны, жены моей, лет десять назад на колдуна черного охотились. Да вот только не колдун он был. Тогда-то мы об этом еще не ведали, вот и повесили его на осине, а теперича его дух неупокоенный за нами явился, отмщения требуя.

– Ясно тогда, почему на погосте следов упыриных нет, – задумчиво произнесла Ялика и, помолчав, полюбопытствовала: – А сам-то Братислав где?

– Так нет его уже, – грустно заметил Велимир. – Упырь его и задрал. На прошлой седмице еще. Прихожу я к нему в дом, а там все в кровище, и только голова евонная, оторванная, на столе стоит. Схоронили то, что было. А теперича, видать, мой черед перед упырем ответ нести.

Он замолчал, собираясь с мыслями. В серых глазах теплился проблеск надежды.

– За себя не прошу, – добавил мужчина. – Грех мой, мне и отвечать. За близких молю. Леля хоть и приемная, а я в ней души не чаю.

– Дух неупокоенный только своим обидчикам мстит, – тихо сказала Ялика, поразмыслив. – Семью тронуть не должен.

– Ой, не скажи, пресветлая, – вздохнул Велимир. – Лелька говорит, что ночью кто-то в окна скребется, ее зовет. Сам-то упырь войти не может – видишь, соль везде, вот и зовет выйти.

Ялика оглянулась. Действительно, на пороге и под окнами толстыми линиями были рассыпаны белые соляные кристаллы, тускло мерцавшие в блеклом свете лучин.

– Странно! – задумчиво протянула она. – А другие дети есть? Что говорят?

– Да, сын еще есть, Ярослав, – кивнул мужчина, гордо заулыбавшись. – Говорить – не говорит еще по малолетству.

Из соседней комнаты донесся истошный женский крик, сменившийся надрывным детским плачем.

Велимир побледнел, вскочил, опрокинув стул, и кинулся туда, по пути выхватывая охотничий нож, висевший на поясе. Ялика торопливо последовала за ним.

Первое, что она заметила, влетев в комнату следом за главой семьи, было распахнутое настежь окно. Подбежав к нему, ведунья аккуратно выглянула наружу.

– Вы-ы-с-с-у-у-ш-ш-у! Вы-ыпью-ю! – услышала Ялика злобное шипение.

Тотчас перед ней выросла высокая массивная фигура, будто бы собравшись воедино из лоскутов ночной тьмы. Мертвенно-серая кожа существа влажно поблескивала, отражая неяркий свет звезд и неполной луны. Лишь отдаленно напоминающее человеческое лицо морда, покрытая сочащимися сукровицей и гноем струпьями, была искажена гримасой ненависти. Кроваво-красные глаза в черных прожилках лопнувших сосудов горели потусторонним огнем. Из-под тонких пепельно-серых губ выглядывали длинные острые клыки. Упырь занес руку для удара. Сверкнули серповидные когти.

Ялика отпрянула назад, захлопывая ставни.

Существо протяжно завыло, вскинув вверх лысую голову, и скрылось во тьме.

Сердце ведуньи бешено заколотилось, норовя выскочить из груди. Еще бы чуть-чуть, и она могла остаться без головы. Ялика перевела дыхание, отходя от окна.

– Что там? – с дрожью в голосе спросил Велимир, обнимая за плечи плачущую дочь.

– Там волчонок был, – всхлипывала Леля, размазывая слезы по личику. – Поиграть звал.

– Тебе что говорили? – налетала на нее Марьяна, прижимая к груди малолетнего сына, заходившегося истошным криком.

Ялика окинула женщину оценивающим взглядом.

Невысокая Марьяна производила впечатление властного и требовательного человека. Несмотря на некоторую угловатость, лицо женщины могло быть довольно приятным, если бы не презрительный взгляд серо-стальных глаз, более всего походивших на бездонные омуты, от которых веяло отстраненностью и холодом.

– Почто ты окно отворила? – резкий визгливый голос женщины заставил Ялику вздрогнуть.

– Тихо, Марьяна, – попытался утихомирить жену Велимир.

– А ты не встревай! – взъярилась та. – Не твоя она дочь! Из-за тебя все это!

Ялика, поморщившись, вздохнула. Визгливые упреки женщины показались ей несправедливыми, и были неприятны.

– Есть средство, – тихо произнесла она. – Велимир, нужна будет твоя кровь.

Сглотнув, мужчина кивнул, соглашаясь.

– Скоро упырь вернется, – продолжила ведунья. – Поторопиться надобно.

Приготовление зелья не заняло много времени. Благо, что почти все требуемое уже имелось в походной котомке, заранее собранной заботливой Ягой перед тем, как отправить воспитанницу самостоятельно разбираться с напастью, свалившейся на деревню.

Ялика ссыпала в принесенную ворчащей Марьяной чашу толченный змеевик-камень, добавила серебряной пыли и щепотку соли.

Велимир внимательно слушал ее бормотание.

– Змеевик – основа, чтобы все связать воедино, соль и серебро, чтобы разрушить плоть, – по памяти повторяла наставления Яги молодая ведунья. – Мертвая вода, чтобы привязать дух к миру мертвых.

Она достала из котомки прозрачный бутылек, в котором плескалась черная маслянистая жидкость, и вылила ее в чашу.

– Теперь твой черед, – обратилась она к затаившему дыхание мужчине.

– Много нужно? – деловито осведомился Велимир.

– Нет, – коротко ответила Ялика.

Мужчина задумался, а потом отрывисто полоснул ножом по левой ладони.

Темная кровь тягуче закапала в подставленную чашу из сжатого кулака.

– И капля моей, – прошептала ведунья. – Чтобы чары меня слушались, – пояснила она, заметив удивленный взгляд Велимира, и проколола себе указательный палец.

Получившееся зелье зашипело и задымилось.

– Готово! – удовлетворившись полученным результатом, заявила ведунья. – Теперь идем. Нужно упыря выманить.

Мужчина направился к двери. Взяв чашу двумя руками, Ялика последовала за ним.

Шедший впереди Велимир сделал шаг за порог.

И отлетел куда-то в сторону, снесенный могучим ударом.

Ялика, стараясь не расплескать зелье, кинулась наружу.

Упырь навис над поверженным Велимиром, занося руку для смертельного удара.

Подбежав к чудовищу, Ялика выплеснула содержимое чаши прямо ему в морду.

– Сгинь туда, откуда пришел! – выкрикнула она, на всякий случай предусмотрительно отступив на шаг назад.

Упырь завыл, беспорядочно размахивая руками в тщетных попытках стряхнуть с себя зелье.

Запахло паленой плотью.

Оттолкнув ведунью, ревущее от нестерпимой боли чудовище рванулось куда-то вбок и, оставив поверженного Велимира беспомощно лежать на земле, скрылось в ночном сумраке.

Не удержавшись на ногах, Ялика от полученного тычка завалилась назад и, приложившись головой о тесаные бревна избы, осела на землю безвольной куклой, теряя сознание.

«Так не должно быть!» – успела подумать она, прежде чем окунуться во тьму беспамятства.

***

Сознание возвращалось медленно и болезненно. Раскалывалась голова.

«Шишка, наверное, будет», – промелькнула мысль.

Ялика с трудом разлепила глаза. Она лежала на кровати, заботливо укрытая лоскутным одеялом. За занавешенным окном ярко светило летнее солнце.

– Крепко же тебе досталось, доченька, – заметил вошедший в комнату деревенский староста. – Ты лежи, лежи, – заботливо произнес он, заметив попытки Ялики подняться.

– Тело… – прошептала она сухими губами.

– Нашли, – ответил старик, подавая деревянный ковшик, наполненный студеной колодезной водой. – Утром река к берегу прибила. Там от человека-то ничего и не осталось. Одна гниль.

Напившись, Ялика расслабленно откинулась на подушку и забылась тяжелым сном.