– Я понимаю, да.

– Она потеряла обручальное кольцо. Мы не то, что бы носим кольца обязательно. Не всегда надеваем. Но я заметил, что она не носит его совсем, спросил. А она говорит – потеряла. А мне не сказала. Говорит, боялась, что скандал будет.

– И он был.

– Да, ещё какой. – Алексей тяжело вздохнул.

– Отсутствующая какая-то стала. Ты говоришь ей, а она не слышит. Ты ей снова. Громче. А она – «Что?». Как будто её здесь и нет.

– Ну а ты?

– Я? – парень задумался – А я тоже молодец. Пилил её, доставал. Представляю, как ей – он сокрушенно покачал головой. Только Пират мой меня понимал. Придёт, я его почешу за ухом, успокаиваюсь. А уйдёт, я снова как вулкан в груди. Раздражительным стал очень. С родителями ругался трижды. Да и они хороши тоже. Чуть что – заводились.

– Интересно. А между собой ругались?

– Да, тоже. Я, когда с ними жил, такого не помню. Ну, было, но изредка. А тут каждый день переругивались. Тоже, видать, нелегко им пришлось. Да и Женя тоже им нервы мотает, чего уж. Возраст такой.

– Ну да.

– А потом я у Аллы нашёл трусы – вздохнул Алексей и Гоша понял, что ему как-то удалось завоевать доверие этого человека.

– Мужские?

– Да нет, что ты. Её трусики. Но у неё в сумочке, понимаешь? Зачем их туда класть?

– Да уж, незачем.

– Ну, тут меня и прорвало.

– Понятно.

– Дальше рассказывать особо и нечего. У неё тоже накопилось. Был скандал, и она ушла. Вроде всё.

– Ну, сейчас-то всё наладилось?

– Наверное. Ты меня извини, мне, наверное, лучше лечь – произнес парень, туша в ржавой банке от кофе очередную сигарету и Георгий вдруг заметил, что у него трясутся руки. Ему стало совестно. Можно ли рисковать здоровьем ещё не окрепшего после реанимации человека?

– Конечно-конечно. Я провожу до палаты?

– Нет, не нужно – поморщился Алексей – эти – он кивнул в сторону палаты – итак на меня косятся. Не любят здесь самоубийц. Даже несостоявшихся. Место такое.

Уже с крыльца больницы Гоша позвонил Ольге Сергеевне и попросил разрешения ещё раз осмотреть квартиру.

Хозяйка выглядела плохо: словно бы разом постарела на пару десятков лет. Волосы висели растрепанными и спутанными прядями, глаза покраснели, как и веки, покрывшиеся к тому же, синими прожилками. Конечно, упрямые медики и Гоша не дали ей толком выспаться, но, пожалуй, дело было не только в этом.

– Ты извини, что я в таком виде – безразличным тоном произнесла она – я всю ночь у Лёши дежурила, а, когда его из реанимации перевели, домой приехала, кушать приготовила. Александр Николаевич к нему сейчас поехал, еду повез. А я поспать легла.

– Извините, пожалуйста.

– Да брось, Георгий. Чёрт знает, что творится, Леша в больнице, у Женечки телефон так и не отвечает, хоть в могилу ложись. А ты из-за сна извиняешься. Оставь.

– Мне нужно квартиру осмотреть, вы извините ещё раз.

Ольга Сергеевна устало вздохнула.

– Чаю хочешь?

– Нет, спасибо. Я сразу, если можно.

Повторный осмотр квартиры Гоша решил начать с передней, точнее, куцего коридорчика, заменявшего её в данной квартирной планировке. Что искать – он не знал и сам, но ощущение, что все беды исходят именно из квартиры Ольги Сергеевны не оставляло его ни на минуту. Хуже всего, если окажется, что по каким-то причинам источником зла стала сама квартира, хотя случаев таких Гоша и не помнил. Дом, замок, болото – другое дело. Но квартира? Одна из десятков одинаковых бетонных сот? Наверное, и это возможно. По крайней мере, эмоциональный фон от происходящих событий сохраняется в любом жилье, и оно потом, подобно нагретым солнцем камням после заката, долго ещё отдаёт всем зашедшим горе или радость, нервное возбуждение или тихую любовь. Это Гоша знал и без своей работы. Однако что должно произойти в квартире, чтобы она начала толкать долго находящихся в ней людей к смерти? Гоша очень надеялся, что горе сюда принес какой-то посторонний предмет, который удастся вычислить и обезвредить.

– Я ищу причину, начало всего этого – пояснял он в процессе осмотра, испытывая некоторую неловкость от своих действий – это может быть предмет, найденный или подаренный. Купленный – вряд ли.

– Да? – отозвалась хозяйка, так и оставшаяся сидеть на кухне. Видимо, силы сейчас совсем оставили некогда энергичную женщину.

– Я, говорю, ищу предмет. Какой-то значимый. Драгоценность, может быть, или бижутерия. Не электроника, и не мелочь незначительная, вроде бигуди или коктейльных трубочек. Сувенир, особенно из других стран. Можно ваши украшения посмотреть, я прошу прощения?

– Конечно. Садись. Нет, сюда не надо – неожиданно остановила она уже начавшего садиться Гошу – В кресло садись.

– В этом диване… – Она немного замялась – Насекомые какие-то завелись. Клопы, что ли. И откуда они, к чёрту, взялись? Не трогай, в общем, чесаться потом будешь.

Хозяйка, окончив инструктаж, вышла в другую комнату, а Гоша посмотрел на злосчастный предмет мебели и гадливо поморщился.

Ольга Сергеевна что-то замешкалась с возвращением и на Гошу нахлынуло ощущение безнадёжности затеянных им поисков. «Всё равно, что искать иголку в стоге, Сеня» – сказал бы, поди, Вован Сидорыч, мрачно подумал Гоша. Или настолько идиотскую шутку он бы не стал озвучивать?

Ольга М Сергеевна вернулась с несколькими шкатулками, вазочкой и пакетиками.

– Это мои, это Женины, вот Лёшины значки, он в детстве собирал. Это ещё от бабушки осталось.

– Сработать, конечно, могло что угодно, но давайте сосредоточимся на вещах, появившихся за последние полгода или год.

– Тогда значки можно отложить, он это дело ещё в школе забросил. И бабушкины вещи тоже.

Осмотр украшений занял с полчаса. Гоша перебирал их, слушал истории и откладывал в сторону. Никаких изменений в и без того невесёлом настроении парня ни одна из них не вызывала.

– Там что-то должно быть видно? – поинтересовалась Ольга Сергеевна – Ну, на украшениях этих?

– Маловероятно. Скорее, беря в руки эту вещь, человек должен что-то чувствовать. Испытывать изменение эмоций, настроения. Не обязательно в худшую сторону, иногда бывает наоборот.

– И что, такие вещи… заговоренные, только беду приносят?

– Ну почему? Просто, на приносящие уют и счастье мне обычно не жалуются – невесело усмехнулся Гоша.

Под подозрение попала одна единственная брошь самой хозяйки, недавно подаренная на годовщину свадьбы случайно оказавшейся в ту пору в городе дальней родственницей и несколько украшений Жени, о происхождении которых Ольга Сергеевна ничего не могла сказать наверняка.

– Я это заберу, не возражаете?

– Да хоть совсем не возвращай – махнула рукой женщина.

Аккуратно сложив добычу в пластиковый пакетик, Гоша отнёс её в прихожую и вернулся к осмотру квартиры.

– А Лёша с Аллой в какой комнате жили? – снова через всю квартиру спросил он.

– Прекрати совать нос не в своё дело – раздался страшный, словно бы разделенный на несколько отдельных голосов, рык. Он исходил из комнаты, куда только что ушла хозяйка. – Сдохнешь и черви тебя пожрут. Пошёл вон!

Гоша опрометью бросился в комнату, на ходу рванув из кобуры маленький тупоносый пистолет и опрокинув стоящую в коридоре этажерку с вазой. Ольга Сергеевна лежала на полу возле кровати, уткнувшись лицом в ворсистый ковёр. Осторожно ступая, Гоша обошёл комнату, заглянув по дороге в каждое отделение шифоньера. Никого. Отойдя к выходу, осторожно заглянул под кровать. Высота ее не позволяла нормально рассмотреть находящееся под ней и Гоша пожалел, что не носит с собой фонарика. Прикинув вес кровати и порадовавшись её современности, он стремительно подошёл и одним рывком опрокинул кровать на бок лишь затем, чтобы снова обнаружить пустоту. Впрочем, отсутствие опасности – уже отличный результат. И только после этого он опустился на корточки перед распростертой на полу женщиной. К Гошиному удивлению, она была жива и то ли спала, то ли просто была без сознания. Впрочем, прерывистое дыхание вроде бы говорило в пользу последней версии. Не зная, что предпринять, Гоша убрал пистолет и попробовал перевернуть Ольгу Сергеевну на спину. Она, несколько раз судорожно вздохнув, открыла глаза.