– Слава Аллаху, Мушарраф, что он наделил тебя мудростью, и ты вновь обманул неверных. Я слышал о том, как ты сокрушил их в горах, а, главное, сумел доставить всё в сохранности. Хоть я и старше втрое, но преклоняюсь перед твоей мудростью. Ты истинный предводитель.

– Мне приятно слышать твои слова, уважаемый Джабар, но и о твоих подвигах слагались легенды.

– Да, когда-то и я был ястребом. Но уже не тот, годы берут своё.

– Однако руки ещё не сложил, коль ждёшь подарки, – с нажимом сказал Мушарраф.

– Жизнь заставляет. Тот, кто не держит в узде других, сам становится в узде. Да и дело наше такое, что все туда хотят нос сунуть. Чтоб не совали, или совали реже, их надо периодически поджаривать.

– Значит, ты воюешь лишь возле дома?

– Я много воевал. И с шурави воевал, и с ними против талибов, и с талибами против северян, и с северянами против янки, теперь с вами против них. Но всё время на своей земле и, слава Аллаху, люди мои на меня не в обиде и готовы за меня идти в бой. А хотим мы, чтобы нам не мешали жить здесь, а на чужое добро не заримся. Коль не дал Аллах силы больше, так и не берём больше того, что можем. Ну, а раз живы ещё, значит, Аллах дал ума, чтобы заставить врагов уважать нас и считаться. Ты молод, кровь твоя горяча, а ум не обременён заботой о близких, потому и пытаешься осудить меня, но у всех есть свои причины. Коль сегодня мы нужны друг другу, значит такова воля Аллаха, и надо молиться, чтобы завтра он не сделал нас врагами.

Мушарраф был смущён и молчал.

– А теперь поговорим о деле. Значит, вы даёте оружие и боеприпасы при условии, что мы проведём несколько подрывов. Но у нас условие. Мы будем подрывать по своему выбору в тех местах и в то время, когда и где нам будет удобно.

– Хорошо, но не позже намеченных сроков. И оплата по результату. Чем серьёзнее объект, тем выше оплата. Можете разом подорвать гарнизон, и тогда мы вам будем должны. Этот человек останется у вас наблюдателем, если вы, конечно, не против. О суммах мы уже договорились, не так ли?

– Совершенно верно, уважаемый Мушарраф, значит, мы обо всём договорились.

– Да, это так. А сейчас нам надо идти. Пусть будет мир в Вашем доме.

С этими словами Мушарраф поднялся и, простившись с хозяином, направился к выходу.

– Да, как зовут мальчика, который ходил посыльным?

– Мамуч, он внук моего брата.

2.

Майкл проверял снаряжение. Сегодня он шёл в охранение колонны. Его отделение должно патрулировать участок в десять километров. Он разрядил магазины и промыл их, тщательно протёр, затем протёр патроны. Вычистил и насухо протёр оружие. То, чему его учили там, за океаном, можно было забыть здесь. Он помнил, как разорвало ствол у одного молодого бойца. Пыль, которая здесь проникала везде, сыграла с ним злую шутку. Обильно смазанный ствол быстро собрал её, и, когда тот выстрелил, пуля застряла в стволе. Даже это было не так, как у них. Смазка вместо пользы приносит вред.

Здесь были свои законы и свои нравственные принципы, другое отношение к вещам. То, что было ценным там, не имело значения здесь, и наоборот. Нельзя было даже загадывать на завтрашний день, даже на сегодня. Странно, вроде и войны настоящей не было, и противника, а люди гибли и машины взлетали в воздух. Они постоянно боролись с врагами, но кто эти враги, никто не мог точно сказать. Взять и ткнуть пальцем – вот это враг, уничтожай его. Никто никого не называл определённо. Есть какие-то моджахеды, а кто они, где живут – не известно. Ежедневно, заступая на дежурство, он испытывал чувство постоянной угрозы, и это постоянное ожидание нападения изматывало. От этого он становился нервным, вспыльчивым. Он спал короткими отрезками, проваливаясь в сон минут на двадцать, и просыпался, потом опять засыпал, как будто проваливаясь в небытие. Больше всего не любил он патрулирование. Езда на солнцепеке изматывала больше всего. Броня машины раскалялась на солнце так, что обжигала руки, каска и бронежилет нагревались тоже. Было ощущение, что ты принимаешь сауну, но сауна эта длится порой с утра и до вечера. Куртка после патруля от пота стояла, покрытая белыми разводами. Здесь он даже пить учился заново. Рано утром выпивал литр воды и больше не пил, пока солнце не сядет. Так меньше потеешь, а, значит, и преешь. Закончив с оружием, он проверил сигнальные ракеты, индивидуальный пакет, налил во фляжку свежей воды.

Подали команду на построение. Получив приказ, они взобрались на броню, и вышли на маршрут. Сапёры уже прошли и проверили трассу. Они объехали участок, осматривая опасные подступы. Потянулись «бурбухайки» – что-то среднее между автомобилем и арбой. Собранные из различных агрегатов эти транспортные средства имели ужасающий вид. На них возили всё, что можно было возить. Прошла арба с глиной. Старик с лопатой сидел сзади, а мальчик вёл мула. Бедное животное еле передвигало ноги от того груза, который на него взвалили. Майкл глядел на них, и думал: «Странно, у них какая-то своя жизнь, а у нас своя, совершенно отличная от них».

Пройдя весь маршрут, вернулись обратно. Появилась головная машина колонны. Они встали на левую сторону дороги, чтобы не мешать движению. Прошла первая машина, обдав их пылью и дымом. Майклу вдруг захотелось по нужде, он спустился с брони и повернулся к обочине. Не успел он закончить процесс, как сзади прогремел взрыв. Ударной волной его отбросило вперёд, и он упал лицом в придорожную пыль. Что-то торчало в ягодице, причиняя страшную боль. В голове шумело, и перед глазами плыли круги. Он хотел подняться, но не мог, конечности плохо слушались его. Тогда он развернулся ползком и увидел впереди себя развороченный остов машины. Кабина её опрокинулась на бок, видимо снесённая передним колесом, которого не было на месте. Вместо него торчала железяка, которая была когда-то то ли осью, то ли рессорой. Горел бак и задние колёса. Пламя охватывало бак всё сильнее и сильнее, ещё немного и бак взорвётся, но страшнее всего было то, что машина была загружена бочками с топливом, и пламя неуклонно подбиралось к ёмкостям. Из них уже струйками стекало топливо. Видимо, осколки сделали пробоины в бочках. То, что могло произойти, легко предсказать. Водитель машины валялся метрах в десяти, рядом лежало ещё несколько тел. БТР взревел мотором и рванул вперёд, но движения его были резкие. Водитель тоже плохо управлялся со своими конечностями.

Майкл понял, что сейчас придёт смерть, и начал загребать руками и ногами, пытаясь отползти подальше. Но тело плохо слушалось команд. Он находился в полуобморочном состоянии, и всё происходящее выглядело, словно в замедленном кино. Он полз и полз, понимая, что делает это очень медленно, но ничего не мог изменить. Сзади раздался взрыв, и его обдало жаром. Он понял, что это взорвался бак. Пламя охватило машину и горело, шипя, как большая сковородка. Майкл полз, не замечая боли в ягодице. Бронежилет упирался в песок, мешая ползти. Наконец до него дошло, что его надо сбросить. Он попытался отстегнуть лямки, но пальцы не слушались его. Гул пламени напомнил ему, что времени жизни у него осталось не так уж много. Он напряг все силы и встал на четвереньки. Боль резко пронзила всё тело, и он чуть не потерял сознание, но заставил себя сделать шаг. Затем другой, третий…

Каждое движение вызывало приступ дикой боли, но сейчас он двигался быстрее. Сзади снова ухнуло. Столб пламени устремился вверх, принимая форму гриба. Пламя скручивалось вместе с чёрным дымом, и двигалось в стороны от машины. Всё заволокло гарью. Майкл чувствовал, как жар гонится за ним, неумолимо приближаясь, и он почти побежал на четвереньках. Слёзы заволакивали глаза, искры и зелёные яркие мошки притупляли зрение. От боли он сжимал челюсти так, что хрустели зубы, но продолжать бежать на четвереньках. Жидкий огонь достиг его, охватив ботинки. Майкл почти бежал на руках и коленях. Он чуял, как загорелись ботинки, но останавливаться было нельзя. Пламя гналось за ним по пятам. Наконец он почувствовал, что жар спадает. Оглянувшись, он увидел, что пламя больше не движется, а горит огромным кольцом вокруг бесформенной груды железа. Он принялся тушить ботинки. Хорошо, что армейская обувь довольно грубая, и ноги не успели получить большой ожог. Случайно он задел рукой ягодицу, и от резкой боли в глазах у него помутнело. Майкл потерял сознание.