Дома его ждал ещё один удар. Страну захлестнула серия терактов. Одновременно с Бостоном взрывы потрясли Чикаго, Денвер, Новый Орлеан и Детройт. По страшному стечению обстоятельств, судьба не пощадила и его родителей. Они случайно оказались рядом с взрывом и были убиты осколками. Так в его судьбе появились четыре могилы, а он разом потерял самых близких ему людей.
Америка переживала шок, а он никак не мог пережить утрату. Всё потеряло смысл. Он жил, не зная зачем. Дела на работе шли всё хуже и хуже, шеф его жалел, но бизнес есть бизнес, и постепенно стало очевидным, что он лишний здесь, где жизнь текла по своим жёстким и чётко прописанным правилам. В конце концов, он сам ушёл из фирмы.
Депрессию свою он начал заливать спиртным. Однажды, в очередной раз, напившись, он столкнулся с группой смуглых мужчин. В его пьяном сознании они вдруг стали причиной всех бед. Он не особо разбирался в арабах, персах и мулатах. Все смуглые были для него на одно лицо. И лицо это было лицом врага. Он бросился на них, но они так его отметелили, что он надолго попал в больницу. Лёжа на больничной койке, он определил себе дальнейшую цель жизни. Он пойдёт в армию, и будет громить этих черномазых, где бы те ни скрывались.
3.
Выписавшись из больницы, он отправился на призывной пункт и записался в десант. Парень он был довольно крепкий и не глупый, поэтому все тесты сдал по почти максимальному баллу и был зачислен в курсанты. Началась учёба. Непривычная жизнь сначала шокировала его, и хотелось всё бросить, но постепенно он втянулся и вошел во вкус. Он даже начал стремиться преодолеть барьер своих возможностей, тренируясь с усердием. Так прошли два года его новой жизни. Обстановка на Ближнем Востоке и Центральной Азии накалялась. В страну шли гробы и росли протестные настроения, а он был рад, что ему найдётся дело. Он был полон решимости действовать, и даже умереть за родину и демократию. Он даже подал рапорт, с просьбой отправить его в "горячие точки". Рапорт некоторое время ходил по инстанциям, и неожиданно для него самого, был подписан. Он получил предписание отправиться в Афганистан. Здесь вновь поднимали голову моджахеды движения Талибан, и обстановка на юге и юго-востоке обострилась. Руководство приняло решение усилить группировку войск. Мало того, что стало не спокойно в Афганистане, нарастал конфликт с Ираном. Майкла, в составе отдельного батальона, отправляли в район Фарахруда, для обеспечения прохождения колонн. Через день самолет доставит их в Кандагар. Эти названия ничего не говорили ему. Конечно, им доводили сведения о вероятном противнике, но это всё не оставалось в сознании, потому что не было испытано собственной шкурой. А потому всё виделось, как некий вестерн, приключенческий боевик. Горы, хмурые бородатые мужчины, верблюды и он, стреляющий с колена по врагам. Похоже, что и все остальные его соратники мыслили точно так же.
Наконец, настал день погрузки. Батальон был поднят по тревоге и доставлен на грузовиках на аэродром. Взревели моторы, и тяжёлые машины поднялись в воздух. Делали посадку на западном побережье и где-то в Индонезии. В Кандагаре сели под вечер. Их расположили в казармах. Вода имелась лишь в умывальнике. Единственным островком цивилизации была столовая. Модуль был доставлен сюда не так давно и выглядел вызывающе на фоне всех остальных зданий. Утром было построение, и их отправили на участки ответственности. Каждая из рот была расквартирована в разных населённых пунктах и занималась тем, что вела разведку, обеспечивала охрану колонн и ходила в засады, выслеживая и уничтожая группы диверсантов и караваны с оружием. Его взвод был расквартирован в Чаре. Когда-то это был кишлак, но после всех военных лихолетий здесь не осталось ничего, кроме небольших холмиков глины. Это всё, что осталось от мазанок и дувалов. Но зато была застава. По всей видимости, она служила укрытием для многих поколений воюющих. Когда-то это была застава русских, потом она досталась северянам, потом ею овладели Талибы, а теперь здесь расположились они. Каждое "поколение" оставило здесь свои следы. Что-то было разрушено, что-то достроено, что-то переоборудовано. Скалы вокруг заставы были исписаны надписями на разных языках мира, храня память о тех, кто когда-то нёс здесь нелёгкую ратную службу. Помнили они и о тех, кто сложил здесь свои головы, а сложено их здесь было не мало. Мрачное строение внешне походило на то, что он видел в боевиках, но когда он окунулся в здешнюю повседневность, энтузиазм его начал угасать. Большая бочка, зарытая в землю, был единственным источником воды, если не считать питьевую, которую доставляли в пластиковых бутылях. Пыль покрывала всё, включая и постель, и посуду. И, прежде чем приступить к еде, приходилось вновь её мыть.
Началась занудная повседневная служба. Они выставляли секреты, в дни прохождения колонн проводили разведку и выставляли охранение. Отделение сапёров проверяло дорогу собаками. Иногда присылали тральщик, если транспортировали ответственный груз или большую колонну, но собаками проверяли всё равно. Бывало, что находили фугасы. Эти мерзавцы умудрялись вкопать мины почти у них под носом. Как это им удавалось, оставалось загадкой, но они это делали. Пока всё обходилось без потерь, но и успехов особых тоже не было.
4.
Сегодня Майкл заступал в секрет на ночь. Утром его должны были сменить. Отделение его на боевой машине вышло из Чары и направилось на два километра ниже. Здесь ущелье выходило к дороге, и уходило, извиваясь на восток, к иранской границе. Там оно разветвлялось на несколько каньонов. Ущелье было наиболее удобным путём подхода к позициям, и им предстояло охранять этот участок, а, если придётся, то и оборонять. Поставив машину в укрытие, сержант отправил два секрета вверх, на гребни справа и слева от лощины. Майкл уже не раз бывал там. Конечно, в засаде было спокойней, мощь боевой машины вселяла уверенность, но приказ есть приказ. Получив сухой паёк, они взвалили на себя оружие и боеприпасы и отправились наверх.
Взобравшись на гребень, они сменили наряд и заняли место товарищей в окопе. Майкл проверил работу ПНВ и осмотрел местность в бинокль. Сменив аккумулятор в приборе, он отдал старый уходящей смене и, расспросив о случившемся, отпустили парней. Как только они ушли, бойцы бросили на пальцах, кому дежурить, и занялись своими делами. Майкл поставил пулемёт, снарядил ленту и разложил запасные ящики с патронами. Проверив сектор обстрела, он убрал лишние камушки, которые могли мешать при стрельбе, и снарядил гранаты. После этого он уложил гранаты в нишу так, чтобы случайно не задеть их при стрельбе. Покончив с этим, он ещё раз осмотрел местность в бинокль и вышел на связь с сержантом. Доложив о готовности, он отключил рацию и прошёлся по окопу. Что-то ему не нравилось. Он ещё раз прицелился и проверил сектор обстрела. После этого оглянулся назад и ещё раз осмотрел всё в бинокль. Вот, что беспокоило его, подсознательно. Не участвовавший в боях парень, каким-то образом умел оценивать обстановку, и сейчас он увидел, что валун, расположенный на соседнем гребне, был отличным местом для стрельбы. Если оттуда вести огонь, то их спины становились отличными мишенями. Он сказал об этом товарищу, но тот только отмахнулся, и, достав нож, вскрыл банку с консервами. Притулившись к стенке окопа, он начал наворачивать тушёнку с хлебом и запивать холодным чаем. Поглотив банку, он довольно крякнул и, поправив вещмешок, отошёл ко сну. Майкл отстегнул лопатку и начал углублять окоп у себя под ногами. Землю и камень он укладывал сзади. Иногда он бросал своё занятие и осматривал местность в бинокль. Темнело. Майкл посмотрел на часы. Прошло два часа и пришло время сменяться. Он разбудил напарника, тот долго возился и ворочался, но, наконец, проснулся и принялся осматривать местность в бинокль. Но в бинокль было видно плохо, а ПНВ включать было нельзя, слишком светло. Поворчав, напарник вышел на связь и доложил сержанту, о том, что принял дежурство. Майкл ещё полчаса покопал, подровняв то место, где спал боец. Теперь окоп стал немного глубже, а бруствер сзади чуть выше. Теперь край бруствера был на одном уровне с валуном. Таким образом, можно было, и укрыться и вести огонь в тыл. Удовлетворённый, Майкл сел на дно окопа и немного перекусил и задремал.
