Оказалось, что хозяева и вправду набили сарай сеном под завязку. Время приближалось к сентябрю, а значит подошло время уборки урожая. Эти люди, кроме того, что держали скотину, ещё имели огород, для собственных нужд. Конечно, эта работа не была такой тяжёлой, и Ханс решил всё же помочь им, но больше для того, чтобы втереться в доверие, нежели из добрых побуждений. За работой он осторожно выяснил о них всё. Узнал, что у них есть сын, но он в Бонне, и к ним наведывается редко (сын работает клерком и навещает их на рождество, да иногда в отпуск). Узнал он так же, что они сдают молоко и яйца за деньги, а свиней забирает мясной цех, даёт им поросят и корма, а остаток перечисляет на депозит. Эти деньги они тратят на крупные покупки. Конечно пин-код узнать ему не удастся, не вызывая подозрений, поэтому он решил остановиться на наличности. Через неделю появился чиновник и торжественно вручил ему документы, с ним был корреспондент местной газеты. Пришлось позировать перед объективом. Осталось исполнить формальности в департаменте социальной помощи и получить деньги. Хозяин радовался за него так, как будто он сам получал паспорт. Он привёз целый бочонок пива, жена наварила свиных сосисок, и, пригласив какого-то своего друга с семьей, закатил пир. Оказывается, эти простые крестьяне отдыхали, как работали, долго и с размахом. Два дня пили и плясали, а потом друзья уехали, и жизнь потекла своим чередом. Хансу даже понравилось, он тоже пытался плясать этот незнакомый танец в компании этих не молодых людей. Было весело. Он даже проникся симпатией к приютившим его людям.

Ханс собрался ехать в город автостопом, но хозяин выкатил из гаража свой старенький «Фольксваген» и отвёз его. Пособие он получил довольно быстро. Всё было готово к отъезду, оставалось лишь выбрать время, чтобы выкрасть деньги и скрыться. Он сказал им, что хочет съездить в город, поискать работу, что он какой-то умный специалист, и ему надо работать по специальности. По его расчёту женщина сдаст молоко часов в шесть и спрячет деньги, потом будет готовить завтрак. После завтрака хозяин курит и читает минут пятнадцать-двадцать и идёт чистить, убирать, таскать, то есть до обеда не появляется. Жена убирает и моет посуду и тоже идёт во двор. У неё там свои женские дела. В это время, прихватив деньжата, он и поедет якобы в город искать работу.

Всё шло по плану. После завтрака он пошёл в свою комнату одеваться, а хозяева, прибравшись, вышли по своим делам. Ханс пробрался в зал и открыл ящик. Он аккуратно достал из него коробок с деньгами. Деньги положил в карман, а коробочку вернул в ящик, прикрыв полотенцами так, как они до этого лежали. В этот момент в зал вошла хозяйка. Добрая женщина собрала ему в дорогу еды, но, закружившись по делам, забыла её вручить, а сейчас, спохватившись, вернулась в дом. Она сразу всё поняла и онемела от неожиданности. Ханс метнулся к ней и ударил в лицо, но как-то неудачно. Она отлетела в сторону и начала кричать. Он бросился к ней и ещё раз ударил в лицо, но она орала не переставая, и тогда он вцепился ей в горло. Прибежал хозяин. Ошеломленный вероломством, он на миг замер, а затем бросился на Ханса. Отпустив женщину, Ханс, отскочив в сторону, с разворота нанёс удар в ухо. Хозяин, получив дополнительное ускорение, пролетел по инерции мимо него и ударился о сервант всей массой. Разбившееся стекло сильно порезало его, и всё лицо залила кровь. Разъяренный, он вновь бросился на Ханса, но тот встретил его прямым ударом ноги в живот. Крепкий мужчина был хорошим работником, но драться совершенно не умел. От боли мужчина упал на колени, и Ханс нанёс ему удар по почкам. Тот захрипел и упал на бок. Женщина, хрипя, ползла на четвереньках к выходу. Он бросился к ней, но поскользнулся на рассыпанных по полу стаканчиках и рюмках. Он упал плашмя, разбив локти и колени и больно ударившись грудью. Женщина добралась до выхода и побежала во двор. Она кричала, но соседей по близости не было, и никто не мог её услышать. Похоже, и она это понимала, потому, что забежала в сарай и схватила вилы. Ханс кое-как выбрался наружу и увидел её, идущую на него с вилами в руках. Она отдышалась и была полна решимости. Сходу она нанесла ему удар, но умеющая работать, она не умела воевать, и Ханс легко уклонился и схватился за вилы. Но она нанесла ему удар в пах, от которого он чуть было, не отключился. Он выпустил вилы, и она снова попыталась его ударить ими. Корчась от боли, он всё же сумел отбить рукой удар, и вилы воткнулись в землю. Развернувшись на спине, он ударил её в живот ногами. Она упала на спину, выпустив вилы. Озверевший от боли, Ханс вскочил и вонзил вилы ей в грудь. На пороге появился хозяин. Он ещё не отошёл от боли, и движения его были медлительными. Он, как бык, ринулся на Ханса. Но тот ещё раз ударил его ногой в живот и, выхватив вилы из тела женщины, вогнал их в спину её мужа. Мужчина упал и, несколько раз дёрнувшись в конвульсиях, затих.

Теперь все планы полетели к чертям. Ханс затащил тела в сарай и привалил их тюками. Вернувшись во двор, он постарался скрыть следы, присыпав кровь, где соломой, где песком. Затем вернулся в дом, умылся и переоделся. У него была лишь рабочая одежда, так что пришлось довольствоваться ею. Забрав деньги и документы, он закрыл дверь и отправился на дорогу. Ехать в город теперь уже было опасно, надо было уходить как можно дальше от этого места и затеряться. Ханс понимал, что утром, когда приедет сборщик молока, всё откроется, и его начнут искать. Значит у него менее суток, чтобы скрыться. Но куда ехать, он толком не знал. В географии Ханс разбирался настолько, что вряд ли отличил бы Австрию от Австралии, а потому просто поехал в сторону, противоположную Эссену. Сначала его подобрал водитель небольшого грузовичка, который ехал в Дюссельдорф. Водитель оказался любителем поболтать, но, убедившись, что Ханс плохо его понимает, начал задавать ему короткие вопросы, интенсивно используя жестикуляцию. Ханс прикинулся путешествующим автостопом, тем более затрапезный вид и рюкзак с провизией и одеждой, создавал такое впечатление. На вопрос, куда он едет, он ляпнул первое, что пришло ему на ум – в Париж. Водитель пришёл в восторг и начал перечислять достопримечательности французской столицы: Эйфелева башня, Лувр, и почему-то упомянул Иностранный легион. Что-то щёлкнуло в подсознании Ханса. Он начал копаться в памяти, вспоминая, где он слышал это словосочетание и, наконец, вспомнил. Боевики с участием Жан Клод Ван Дама! Точно: легион принимает всех и не выдаёт никого. Так было в боевике. И решение было принято: он едет в Париж. На въезде в Дюссельдорф он вышел и отправился вдоль трассы, до ближайшей заправки. На заправке он купил карту дорог и набил себе маршрут. Сейчас ему надо было добраться до Висбадена, а затем двигаться на Саарбрюккен. Там он планировал заночевать и с утра уже быть во Франции. Ему везло, и он быстро нашёл фуру, которая и повезла его в намеченном направлении. Водитель предпочитал больше жевать и слушать музыку, чем разговаривать, и это было на руку Хансу. Водитель лишь спросил его, откуда он едет и давно ли, и, удовлетворившись полученным ответом, врубил музыку и начал что-то жевать. Шли они довольно споро, и уже к четырём подкатили к Саарбрюккену, заправились и продолжили путь. Водитель лишь сходил в туалет, да прикупил какой-то еды в дорогу. Теперь он попытался узнать, кто его попутчик, но, узнав, что тот фламандец, был озадачен и не знал больше, что сказать. Этнические познания его заканчивались на неграх. Он знал, что есть немцы, поляки, французы и негры. Еще он знал, что где-то есть русские и исламисты, но чтобы ещё существовали какие-то фламандцы, он и предположить не мог. Он ещё поупражнялся в знании языков, но, убедившись, что оба они не полиглоты, успокоился и включил музыку. Через некоторое время водитель кое-как объяснил Хансу, что решил доехать до Нанси, а там он пойдёт на юг, на Дижон, а ему надо будет двигаться на северо-запад. После этого он снова врубил музыку и принялся жевать. В Нанси попали к десяти. Водитель уже переезжал временной лимит работы, но никто их не останавливал, и потому всё прошло без эксцессов. Попрощавшись с водителем, Ханс уже собирался, было снять комнату в мотеле, но на заправке стоял грузовик, водитель которого завтракал в кафе. Он видел, как Ханс вылезал из фуры, поэтому, когда тот обратился к нему, знаками показывая, что просится в попутчики до Реймса, быстро согласился. Слегка перекусив, Ханс уже сидел в машине. Ночью интенсивность движения значительно снизилась, и ехали они довольно быстро. Вскоре он уснул и проснулся уже в пункте назначения. Было три часа ночи. Водитель приветливо попрощался с ним и он, ёжась от утреннего холода, пошёл в мотель. Заплатив сонному владельцу за комнату, он прыгнул в постель и моментально уснул. Проснулся Ханс почти в обед, умылся, привёл себя в порядок. В кафе он взял пива и бутербродов и принялся просматривать каналы телевизора. Он чувствовал себя прекрасно, практически не вспоминая ужасных событий вчерашнего утра. Вернее, он помнил их лишь в плоскости потенциальной угрозы для личной безопасности, но не испытывал душевных мучений. Сами жертвы не вызывали никаких переживаний, никаких угрызений совести, а убийство – раскаяния. Он наслаждался жизнью здесь и сейчас. Доев мясо и допив пиво, Ханс уже собрался, было уходить, как на заправку подрулил микроавтобус, из которого вывалилась весёлая компания молодых людей. Два долговязых хилых парня и три довольно развязанных девушки. Они, весело галдя, направились в сторону кафе, только одна из девушек осталась заправлять машину. Кампания с шумом ввалилась в кафе и заняла столик у окна. Ханс решил изменить свои планы. Он остался на своём месте и взял ещё пива. Молодые люди ели и веселились. Он молча наблюдал за ними. Девчонки были симпатичные, он даже не мог решить, какая из них ему больше понравилась. Через пять минут подошла третья девушка, но она ограничилась лимонадом. Она, конечно, поддерживала кампанию, но ей явно было неуютно. Как неуютно любому трезвому, в уже хорошо подвыпившей компании. В помещении не было других посетителей, и Ханс с незнакомкой стали приглядываться друг к другу.