Я не знаю ответов. Мало того, я не знаю, должен ли я был звонить Кристине Станон. Должен ли был сейчас соглашаться на предложение Рамона Меркадера. И от этого особенно… больно? Нет. И даже не страшно. Незнание похоже на черную бетонную стену, которой нет конца, она опоясывает тебя кольцами, составляет лабиринт без начала и конца, вереницу тоннелей без выхода. Лабиринт разочарования и усталости. Интересно, смогу ли я «выйти из сумрака»? И что будет там, вне нашего мира?

– Девушка, девушка! – заорал Рамон, замахав руками. – Тормозите!

Я остановил машину – мы уже довольно долго плутали по узким проселочным тропам, до этого пару часов потратив на пробки, чтобы выехать из города. Все шло как-то наперекосяк. И до сих пор мы не встретили ни одной живой души. Надо ли говорить, что GPS привел нас туда, не знаю куда? И вот теперь, в лице двадцатилетней девчушки-блондинки в цветастом платье и накинутой поверх джинсовой куртке, появилась надежда, что возвращаться не придется.

– Простите, мы ищем здесь старый военный объект, типа склада техники, не слышали о таком? – спросила Кристина, высунувшись из машины.

– Склада не знаю. А военная зона тут рядом, вот же, поворот на нее, – сообщила девушка, показав на заросшую травой тропинку, уходящую вправо буквально в двадцати метрах от нас. – Проедете по ней метров пятьсот, упретесь в шлагбаум. Только там посты охраны. Все закрыто, не проехать. В начале двухтысячных никому этот полигон учений не нужен был, мы туда играть бегали, да всякие фотографы из Москвы приезжали. Потом ее заборами отгородили.

– Спасибо!

Мы осторожно заехали на тропинку. И действительно очень скоро уперлись в забор из металлической сетки, шлагбаум и надпись: «Опасно! Запретная зона!» Невдалеке располагалась будка охраны – Рамон вышел из машины и бодро направился к ней.

– Молодой человек, здесь проход запрещен! – заявил молоденький белобрысый солдат с автоматом, выходя из будки.

– Слышь, командир, нам бы поснимать для одного рекламного плаката… Нигде такой натуры нет. В Сети снимков‐то полно, комар носа не подточит, но надо разрешение повыше. Нам четверти часа с лихвой хватит. Может…

– Сказано же, нельзя! – рявкнул второй солдат, массивный казах с близко посаженными глазами, появляясь из КПП. – Вон отсюда, нам разрешено открывать огонь на поражение.

– Ну, по-плохому так по-плохому. А ну, смирно! Вы как со старшим по званию разговариваете?!

Рамон вынул из кармана удостоверение и помахал им перед носом опешивших солдат.

– Что же раньше, сразу не сказали? – пробурчал казах. – Фотографы какие-то… Езжайте все время прямо, не ошибетесь.

Солдаты отпрянули, и через пять секунд шлагбаум открылся.

– Охренеть… Что у вас за удостоверение, Рамон? – спросил я, когда мы заехали внутрь периметра.

– Читательский билет, – сообщил он и добавил: – Громким голосом и плохими манерами можно добиться очень многого.

– Ну что, может, сейчас найдешь все ответы на свои вопросы, – приободрила меня Кристина.

Но никаких ответов мы не нашли. Через пару километров редкий лесок кончился, и дорога вышла к обширной котловине. Больше всего она напоминала огромный… карьер? Нет, скорее воронку, метров пятьсот в диаметре. И, наверное, метров двести в глубину. Разрушения были свежими, разбросанная арматура не успела покрыться ржавчиной, а битый кирпич – обрести серо-бурый оттенок. Это все, что осталось от Центра.

– Взрыв такой силы рядом с Москвой не мог остаться незамеченным… – озадаченно проговорил Меркадер.

– Не взрыв, – сказал я. – Смотрите, деревья неподалеку уцелели. Да и вообще, тут бы пол-округи ударной волной снесло, если бы…

Мне подумалось, что Центр кто-то просто зачерпнул, как кусок торта ложкой, и убрал с глаз долой.

– Антиматерия? Аннигиляция? – грустно улыбнулась Кристина. – В общем, понятно, что здесь делать нечего.

– Погодите. Раз уж приехали. Давайте спустимся в воронку, может, чего найдем.

– Майкл, склоны достаточно крутые. Надо было веревки брать и альпинистский инструмент, – сумничал Рамон, словно я не предлагал ему подготовиться перед выездом. – Да и что мы сможем там найти? Битый кирпич? Так его и здесь навалом.

– Давайте хотя бы немного походим, осмотримся, – предложил я, чувствуя, что какая-то неуловимая, мелкая, но крайне важная деталь сокрыта где-то рядом, почти под носом, но тщательно замаскирована. И стоит ее открыть, как головоломка вмиг соберется в единое целое.

Но, сколько мы ни бродили, ничего не попадалось. Почти дойдя до КПП, я ощутил странное щемящее чувство. Словно что-то должно произойти или уже произошло. И действительно, будка была пуста – охранников и след простыл.

– Не нравится мне это все… – мрачно пробурчал Рамон.

Мы загрузились в машину, и я завел мотор. Пока никаких подвохов. По пути к шоссе тоже все было гладко, лишь когда выехали на трассу, стало ясно, что не так. Машин не было. Вообще. Ни одной.

– Друзья, мне только одному кажется, что мы на необитаемом острове? – решил я узнать мнение спутников.

– Нет, не одному, – откликнулась Кристина. – И правда, очень странно как-то… Ни людей, ни автомобилей…

Я притормозил на обочине. Включил мобильный телефон, проверил интернет. Увы, не то чтобы LTE, вообще никакого сигнала не было.

– Едем дальше? – осведомился я у спутников.

Погруженные в себя, они лишь молча кивнули. Я дал по газам, заметно превышая разрешенную скорость – ни ГИБДД, ни камер оснований опасаться не было. Прошло еще пять, потом десять минут. Ни встречных, ни обгоняющих, ни деревенских жителей, поскрипывающих на стареньких великах, ни пассажиров на остановках. Ничего вокруг, словно все вымерли. В три часа дня на Дмитровском шоссе не бывает так пусто! Страх липкими пальцами залез куда-то под ложечку. Быстрее бы в Москву… А вдруг сейчас заглохнем… И тут, конечно, как по закону подлости, двигатель Infinity начал издавать неприятное «чах-чах-чах», и мы остановились. Попытки реанимировать мотор ни к чему не привели. Завестись с толкача – мы с Рамоном толкали, Кристина сидела за рулем – тоже. Телефоны так и не ожили.

– Тут деревня рядом, – сказал я, махнув рукой в сторону белевших вдалеке домов. – Дойдем? Только у меня, коллеги, такое чувство, что я переживаю прошлые события во второй раз. Кстати, если следовать этой логике, мы там встретим зомби, и они вас, Рамон, съедят.

– Только я в такое не верю совсем… – откликнулся он. – Кристина, что ты чувствуешь, что видишь?

Меркадеру словно было все нипочем, однако и он начинал нервничать.

– Я бы советовала никуда не идти. Ждать здесь. Деревня может подготовить неприятные сюрпризы, прежде всего для Майкла.

– У меня жесткое дежавю. Будто я переживаю те же события, о которых недавно вам рассказывал, только немного при других обстоятельствах. Но чувствую, что мне надо идти в эту деревню. Можете здесь остаться, я один посмотрю, что там.

– Давайте сначала попробуем опять заняться машиной, – предложила Кристина.

Мы попробовали, но без толку. Все наши попытки реанимировать двигатель провалились. Начинало смеркаться. Меня не радовала перспектива заночевать на шоссе, по которому за добрых два часа так и не проехала ни одна машина? Нет уж.

– Ребята, вы как хотите, а я один до деревни пройдусь.

– Разделяться не стоит, идем вместе.

Мы дошли до какого-то хутора – темные, старые дома, казалось, вросшие в землю, накренившиеся сараи.

– Есть кто-нибудь? – спросил я, хлопнув калиткой, за которой раскинулся ухоженный сад.

На крыльцо вышла пожилая семейная пара – полные, седые, розовощекие дед с бабкой. Лет им было за шестьдесят, но свежий воздух, природа и правильный образ жизни сделали их образцами настоящих сельских граждан России. Или даже СССР: именно такими изображали крестьян на старых плакатах. Добрые, проникновенные, мудрые глаза, мозолистые руки, простая, но чистая одежда.

– Заходите, рады знакомству! – сказал дед, излучая радушие. – Меня зовут Евгений Сергеевич, а супружницу мою – Анна Владимировна… А вас как звать, гости дорогие? Перекусить не желаете?