— А моя работа ради такого случая подождет, — беря меня под локоток и таки заводя в дом, весело откликнулась матушка. — И вообще, я сегодня взяла целый день за свой счет.

— А утром ты зачем одевала на себя этот ужасный офисный костюм? — Я пытливо на нее посмотрела.

— Так я же еще не знала, что Олечка позвонит, — развела руками ма. — А она позвонила как раз через пять минут после вашего с отцом ухода.

То есть я была права насчет того, что папа ни о чем не знает. Представляю, какой сюрприз его ждет в качестве тети и моего однокурсника. Который, стоит отметить, за спинами обеих женщин изображал из себя самого счастливого человека на земле. Вот, жук! И не стыдно ему воздействовать на меня через моих родных?

Невольно поймала себя на мысли, что в отличие от Александра, Юру я была бы совсем не рада видеть. Тут же дело обстояло с точностью до наоборот. Уши горели от смущения, и ладони разом вспотели. Я чувствовала себя, как будто мне было не двадцать лет, а четырнадцать.

— Угу, — сделала вид, что поверила, и поспешила повесить на крючок куртку. — Именно поэтому, я, думая, что у нас дома произошло что-то страшное, прогуляла пару и посшибала пару человек в метро в надежде побыстрее добраться сюда и узнать, что же все-таки такого катастрофичного случилось, что ты, мама, не смогла объяснить мне это по телефону.

Кстати, я не соврала насчет метро. Действительно врезалась в одного человека и подрезала еще троих. И мне было тогда безразлично, как я выгляжу. Что же изменилось теперь? Почему мне не терпится поскорее посетить уборную и привести себя в порядок?

— А ты бы не согласилась так скоро приехать, — парировала мама.

Моя сумка одиноко лежала на полу, рядом с трюмо. Я разулась. Сунула ноги в тапочки и пошла мыть руки. И все это время меня гипнотизировали изучающим взглядом. Оперлись о косяк и сложили руки на груди. Само собой, мои дражайшие родственницы тоже заметили интерес Пономарева к моей незаурядной персоне. Правда, так ничего и не озвучили. И слава богу! Потому что выслушивать их мысли по поводу нашего не существующего романа у меня не было никакого желания.

— Ой, Саш, а я про блинчики-то совсем забыла! — неожиданно встрепенулась мама.

Я успела уже войти в ванную, как по коридору пронесся светловолосый вихрь. За ним — еще один. Просто Ольга Вадимовна не пожелала оставаться в прихожей одна. Да и, если так подумать, смысла в этом особого не было.

— Да я не так чтобы голоден, — лениво отозвался молодой человек.

— Зато я готова съесть целого лося, — фыркнула, особо не надеясь, что за журчанием воды меня кто-то расслышит.

Вернее, я очень на это надеялась. Только вот Сашка не оправдал моих ожиданий, так как находился ближе всех от меня. Увидела его хитрющие глаза через зеркальные дверцы шкафчика, что висел над раковиной. Состроила страдальческое выражение лица и выключила воду. Потом развернулась и схватила полотенце для рук.

— Ну и чего ты здесь забыл? — беззлобно поинтересовалась.

Старалась говорить как можно тише. Чтобы за шумом только что включенного электрического чайника на кухне меня не было слышно. Но сердце пропустило удар, когда услышала следующие его слова:

— Я ведь сказал, что у вас со Львовым ничего нет и быть не может, — усмехнулся Александр. — Вот какого лешего ты согласилась идти с ним в кино?

— Тебя забыла о том спросить, — прошипела, возмущенная подобным поворотом событий. — Ты что задумал? Следишь, что ли, за мной?

— Если тебя это так волнует, да, слежу, — на полном серьезе ответил Сашка. — Да я тронулся умом, свихнулся, слетел с катушек — как угодно. И думай, что хочешь. Но сознательно феячить что не попадя я тебе не позволю. И так уже намутила выше крыши.

— А чего это ты так в себе уверен? — Не то, чтобы я была против подобной помощи, все-таки меня избавили от необходимости идти на поводу у Юрки. Но и в этом случае я не могла просто так принять тот факт, что за меня кто-то решает, как жить. — Может, именно сегодня я по-новому взглянула на Львова?

— И разочаровалась еще больше, — хмыкнул Пономарев. — Слушай, ты думаешь, я совсем слепой? Я ведь прекрасно видел твое лицо, когда ты принимала его приглашение. Ты не умеешь врать, крошка, прими это, как данность.

И как раз в этот момент чайник закипел и отключился. Обсуждать наши проблемы и далее было небезопасно. А то ведь тетя Оля у нас не из робкого десятка. Она в случае чего так докопается, что ко мне потом и сам черт не подойдет. А впрочем… Вот и проверим, насколько я нужна Пономареву, как девушка.

Хотела было выйти из ванной, но мне преградили путь к отступлению. Александр шагнул вперед и заслонил собой весь проход.

— Эй, ты чего? — все так же шепотом возмутилась. — Сдавай назад, слышишь?

Согласна, получилось немного грубо. Но я в первые мгновения после откровения однокурсника вообще плохо соображала. Глупое сердце все рвалось к нему. А мозг запоздало анализировал информацию. Опека, домогательства, ухаживания, добро, секс… Не одно и то же ли это в моем случае? Сначала меня забирали с работы, потом приехали ко мне домой… Что дальше? На что еще способен Саша ради достижения собственных целей? И, самое важное: какие на самом деле чувства просыпаются в Сашке при виде меня?

— Нет, — еще больше смутили слова парня. — Я вижу, что нужен тебе и поэтому дороги назад уже нет.

Я не знала, пугаться мне или радоваться. Во всяком случае, дома кроме нас было еще два человека. И если Пономарев позволит себе лишнее, то тут есть кому прийти ко мне на помощь.

В один миг он преодолел разделяющее нас расстояние и заключил в свои объятия. Плохо понимая, что делаю, прижалась к нему, обвивая руками за талию. Это был удар ниже пояса. Пришел ко мне домой, вторгся в мое личное пространство… Так нельзя! Это не честно по отношению к такой странной и неопытной девчонке, как я. Я же банально не смогу дать ему отпор.

— Я. Тебя. Не отпущу, — еще раз, но уже шепотом повторил Саша. — Поняла? Хватит от меня убегать.

— Сказал он, и через неделю пошел в клуб на новую охоту, — тихо усмехнулась. — Злой ты. А я глупая.

— Это я злой? — притворно возмутился молодой человек. — Это ты еще моего брата старшего не видела. Он на уличных гонках вчера проиграл какой-то девчонке. Вот он вчера был по истине зол.

— Я не об этом, — покачала головой, пытаясь отстраниться. — Отпусти меня, пожалуйста.

— Дай мне шанс доказать тебе, что я не такой, — частично уступая мне проговорил Пономарев. — Пожалуйста!

С этими словами он быстро поцеловал меня в губы и таки оставил одну. На кухне загомонили мама и тетя, которые нас уже потеряли. Сашка стал врать что-то про запутавшуюся цепочку с крестиком, которую я никак не могла распутать. А я… Снова повернулась к зеркалу и посмотрела на свое раскрасневшееся лицо. Достал. Мы оба знаем, что ему от меня надо. Но он все равно продолжает добиваться своего. И плевать хотел на то, что я не собираюсь становиться очередной его победой. Я еще ни разу не терпела неудач в сердечных делах. И, если честно, как-то нет желания в ближайшее время испытывать судьбу. Мне и так неплохо живется. Весело, я бы даже сказала.

Щеки пылали от смущения. Кожа стала чувствительной, а воспоминания об объятиях Пономарева причиняли почти физическую боль. Губы дрогнули в шаловливой улыбке. Пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы привести себя в чувство. Получилось. Только мое отражение стало каким-то странным. Словно я уже сдалась и предвкушала что-то. Вот, дурочка.

Минуты через две я все же отважилась выйти из ванной. Пришлось умыться холодной водой и заставить себя думать о Лиде и о том, что в выходные мы с ней застреваем у нее. Вот уж я отдохну так отдохну… И греческого салата с заказанными пиццей и сушами налопаюсь на месяц вперед.

— Хочу блины, — с порога заявила, чтобы предотвратить поджидающий меня водопад из вопросов.

— О, да, — с улыбкой проговорил Сашка. — Они очень вкусные.

Ага, как же. Просто кое-кто старательно пытается вывезти легенду, что между нами нежные, только зародившиеся романтические отношения. Вот у меня они действительно такие. А про Александра могу сказать, что он безумец. Другой бы на его месте не стал со мной связываться.