— Между нами все кончено Кирилл. Пожалуйста, покинь нашу квартиру.

Не знала какой реакции я ожидала от Кремня, ведь знала же что он человек со сложным характером и взрывным нравом, однако я не ожидала, что он просто схватит меня за руку и потащит в комнату в которой я жила. Мама и брат даже глазом моргнуть не успели, когда мы оказались с этим монстром один на один.

Все произошло так быстро, как будто в один момент. Раз, и я уже стою прижатая к двери, а надо мной нависает озлобленный парень с жуткими глазами.

— А теперь попробуй еще раз. — четко, по слогам проговорил Кремень, больно сжимая мое плечо тяжелой рукой и прожигая мою фигуру глазами — угольками. У меня даже мелькнула шальная мысль, что он готов меня убить. И сделает это, если я скажу ему то, что может ему не понравиться. По крайней мере, весь его озлобленный вид четко говорил именно об этом.

— Отпусти. — я зашипела и попыталась отстранить Кремня от себя. — Ненавижу тебя, ублюдок….

Он только хмыкнул и резко развернув меня к двери, прижал меня животом к стенке а сам запустил руку мне под юбку.

— Ты избавишься от меня только мертвая, сука, — грубо проговорил он, разрывая мои трусики и жестко проникая пальцами в мое лоно. — И то, это будет слишком легко для тебя. Ведь я не позволю тебе сдохнуть.

— Что ты….? — когда я услышала, как он расстегивает джинсы, я была совершенно ошарашена. Там за дверью комнаты стоит мой брат, и моя мать, а он похоже, не считает это чем-то странным. Снова собирается насиловать. — Не надо….

Я попыталась вырваться из его хватки, но шансов у меня против этого бульдозера, было примерно столько же, сколько у дворняжки против огромного самосвала. Только шум, гам и лай, а эффекта никакого.

— Не надо! — громче прошипела я, ощущая, как он с силой сдавливает пальцы на бедрах, и входит сзади, совершенно не думая обо мне. Его размер слишком большой для меня, даже со смазкой, когда я была с горем пополам влажная, а сейчас когда я сухая и не готова, он просто разрывает меня изнутри. Боль была такой силы, что я невольно вскрикнула.

— Подонок, — я плачу, закусывая губу, а он начинает жестко двигаться. — Я тебе отомщу, ублюдок. Ты пожалеешь об этом, обещаю….

Уверена он слышал меня. Однако отвечать мне, видимо, в его планы не входило. Он просто взял и сжал меня в своих объятиях, сильнее прижимая к стенке. Как будто знал, что мне стыдно перед матерью и братом, и что бы он ни сделал со мной, я буду молчать. Не знаю, какой именно план был у этого человека, но все вышло у него как по нотам, я молчала и старалась, чтобы мои родные меня не услышали. Хотя в душе росла и увеличивалась тьма.

Кирилл шарил руками по телу. Болезненно прикусывал шею, мял грудь жесткими руками и больно сдавливал ягодицы.

Не знаю, похоже, я постепенно начинаю привыкать, но под влиянием его рук, жестких губ и теплого дыхания, я каким-то непостижимым образом начинаю расслабляться. Внизу живота растет и увеличивается плотный комок.

Кажется это называется амбивалентность. Я ненавижу его всеми фибрами своей души, но при этом готова не дать ему отстраниться в этот момент, ведь чувствую, что мне не понравится, если он остановится.

Как он это делает, ума не приложу. Однако тот факт, что его действия начинают возбуждать вгоняет в жесткую депрессию. Неужели я опустилась до такого? Как? Как я могла?

Это все нереально….

— Ты ведь хочешь меня, — Кремень тяжело дышит мне в ухо. Останавливается, чтобы перевернуть к себе лицом, впивается в губы, мягко, но чувственно, и подхватив меня под попу, прижимая к стене, одним несильным толчком входит повторно. — Течешь, но ни за что не признаешься.

Он отстраняется от губ, и переходит к груди. Прикусывает сосок, отчего он моментально превращается в чувствительную горошину. Он ласкает его языком, дует на него мягко, и снова всасывает. От этих незатейливых действий по телу пробегает новая волна тепла, и я сама не понимаю, но начинаю расслабляться сильнее.

— Вот так хорошо, куколка. — улыбается он. А я-то знаю, что он снова одержал победу, но теперь уже над моим телом. Что я хотела, опыт не пропьешь. А у этого подонка, его непозволительно много.

Стыдно в этом признаваться, но на досуге погуглила его. Он и правда, пользовался женским вниманием все эти годы. Актрисы, модели, неизвестные женщины. Интернет так и искрил фотками с ними и с ним самим, и то, что он так хорошо разбирается в женской физиологии, меня абсолютно не удивляет.

К счастью, в мои мозги заглядывать не умеет. То что я думаю, об этом человека, никогда не изменится.

— Таня у тебя все хорошо? — нас с Кремнем, не было больше десяти минут, но мама и брат только сейчас начали беспокоиться. Позднее зажигание. Ведь он уже мог меня убить. Неужели нельзя было раньше постучаться.

— Скажи, что все хорошо. Избавься от них. — угрожающе шипит Кремень, больно сжимая мою ногу. — Ты же не хочешь, чтобы я отделал братца прямо при вашей матери?

— Мам, нам надо поговорить. — не узнаю дрожащий голос. — Дай нам минутку, хорошо?

— Вы можете поговорить при нас. — подает голос Стас и дергает ручку двери. Она закрыта изнутри, и не поддается. Самое обидное, что я поставила замок сама, как раз после того случая. И вот оказалась в ловушке.

Судьба оказывается, некрасиво шутит.

Не могу ответить ему, поскольку чувствую скорую разрядку, и вынуждена зажать рот рукой, чтобы не начать постанывать в голос. Это нечестно, так вести себя со мной. Но Кремня это мало волнует.

Взрываюсь искрами из глаз, и вопреки всем своим понятиям прижимаюсь к Кремню сильнее. Этот оргазм первый в моей жизни и то, что испытала его с этим чудовищем, снова рождает во мне новый комплекс.

Обратного пути нет. Кремень победил мое тело….

— Ну, как, полегчало? — хмуро улыбается Кремень, осторожно потирая краснеющую щеку, по которой не так давно прошелся кулак Стаса Соколова.

— Я позволил тебе ударить себя в первый и последний раз, сопляк. Попытаешься это повторить, останешься без рук, Стас. И я не шучу.

Соколов тяжело дышал. Он выпустил пар, когда ударил обидчика своей сестры, однако видя, что от его ударов Кремень ни разу даже не дернулся был разочарован. Ему казалось, что он в лучшей форме. Но ошибся.

— Зачем ты это сделал с ней? — голос Стаса звучал отстраненно. — Я думал тебе нравится моя сестра.

От последней фразы лицо Кремня скривилось как от пощечины. Он сам ненавидел себя за то, что делает, но остановиться уже не мог. Это всё гребаная одержимость. Она срывает тормоза и превращает невозмутимого Кремня в зверя. И от этого не спастись. Это чувство всегда побеждает.

— Я пытался по-другому. В школе. — Кремень сплюнул под ноги. — И в итоге остался в дураках. Больше такого не будет.

Стас хмыкнул.

— Женщины…. Никогда не знаешь чего они хотят, верно? Я бы посочувствовал тебе, Кир, если бы дело не касалось Тани. Кроме меня, за неё некому заступиться.

— Я тебя понимаю, но не отступлюсь. Она моя, это понятно? Я бы и хотел, чтобы все складывалось по-другому, но точно знаю, что по-другому не договоримся.

— А ты хоть пробовал? — Стас хмыкнул. — Ты хотя бы раз попытался как-то иначе? Цацки, цветы, поход в кино. Вот как относятся к девушкам, кретин! Насилием ты уж точно ничего не добьешься.

Стас вытащил сигарету и прикурил её.

Они с Кириллом стояли в подъезде и вроде пытались договориться, но разговор не шел. Слишком разными у них были понятия, относительно девушек.

Кремню в этом плане не повезло. Он и правда, пытался быть таким, каким Стас хотел, чтобы он был, но это было довольно давно. После множества половых партнерш, ищущих пожестче, и погорячее, готовых даже сами унижаться ради этого, он действительно стал кремнем. Зачерствел. Атрофировал в себе, доброту, мягкость и чувственность. И его занятия боксом и боями без правил в клубе способствовали усилению этих чувств. Он бы и рад перестроиться, но не знал как это сделать. Поступил по накатанной, и сделал хуже и себе и девушке.