— У меня есть вещь для сильных женщин.

Я обнимаю её, затем киваю бицепсу.

— Я работаю. — Я целую её в ухо и фыркаю на неё. — Я люблю работать.

Келс поворачивается и целует меня нежно.

— Я обязательно куплю тебе членство в спортзале здесь.

*

Из ванны, высушенные и в наших пижамах, Келс и я лежали на кровати, телевизор на заднем плане. Коллин проснулся несколько минут назад и теперь тоже лежит на кровати. Он между нами, его ноги во рту. Мои дети могут преподавать йогу. Я думаю, что в настоящее время у них есть занятия по детской йоге. Возможно, мне придётся проверить это.

— А-а-а-а, — радостно поёт Коллин вокруг пальцев ног.

— Да, маленький человек, мы видим тебя. — Я влажно целую его в лоб.

Я поднимаю пульт дистанционного управления и включаю телевизор вокалом моего сына, чтобы понять, что происходит. Это один из множества кабельных новостных каналов.

— В неожиданном выходе в еженедельном новостном журнале Exposure ведущая Келси Стэнтон подала в отставку, сославшись на личные причины, — говорит весёлая блондинка с монитора.

Я иду, чтобы изменить канал, но Келс забирает у меня пульт.

— Оставь это. Я хочу это услышать.

Ладно.

— Ранее в этом году Келси Стэнтон была объявлена ​​лесбиянкой, когда её мать, Кэтрин Стэнтон, похитила близнецов, которых Келси заимела в конце прошлого года со своей партнёршей, Харпер Кингсли. Харпер Кингсли — старший продюсер в Exposure Productions. Пока не известно, будет ли она уходить в отставку.

— Я буду, — кричу я и подбрасываю подушку телевизору.

— Келси Стэнтон, — продолжает ведущий, — подверглась обстрелу, буквально в прошлом году, когда её похитил одержимый фанат. Когда полиция пришла ей на помощь, она несколько раз стреляла в своего похитителя. Никаких обвинений не предъявлено после Лос-Анджелеса. Окружная прокуратура постановила, что это была самооборона.

Келс хмурится.

— Как они вспоминают мой год. Что не так? Разве Роберт Дауни-младший не сделал ничего глупого на этой неделе?

— Очевидно нет. — Я поднимаю Коллина и нависаю над его матерью. — Но мы вытащили Супер Малыша из этого, так что они все могут отвалить.

— Харпер Ли! Это будет тебе дорого стоить!

Я улыбаюсь. Миссия выполнена. Моя жена теперь беспокоится о моём нецензурном выражении, а не о суке по телевизору.

— Я знаю, я знаю, — вздыхаю я. Я приближаю Коллина к его маме. — Смотри, Супер Малыш хочет поцелуй!

Келси начинает хохотать и целует сына. Это неряшливый, более слюнявый, чем всё остальное. Я наклоняюсь и присоединяюсь к веселью.

Мы формируем маленький пучок счастья, чередуя поцелуи нашего сына и друг друга. Такова должна быть жизнь. Семья.

Бреннан кричит от своего места в соседней люльке. Я удобно усаживаю Коллина на грудь его матери и скатываюсь с кровати. Я подхожу к Бреннан и собираю её.

— Что случилось, мисс Крэнки? А? Ты тоже хочешь поцеловать маму? — Мы возвращаемся к кровати и плюхаемся вниз.

Келс поднимает голову и нежно улыбается своей дочери.

— Она так поступает, если думает, что что-то упустила. Она любопытный ребёнок. — Я поднимаю Бреннан и кладу носом к её маме. — У неё в крови прекрасный репортёр.

Я смеюсь над мыслью о том, что кто-то пытается обуздать Бреннан.

— Возможно, нам придётся поработать с ней над её техникой интервью.

— Привет! — Келс протестует от имени Бреннан. — Она убедила тебя встать и взять её. Я думаю, она поняла это.

— Правда, за исключением того, что ей не хватает определённой тонкости.

— Это, моя дорогая, она получает от тебя.

Моя жена улыбается, выглядит счастливой и беззаботной на данный момент.

— Не нужно втирать его. — Я лежу на боку, глядя на двух младенцев, которые теперь развеваются на их мамочке. — Мы сделали хорошо, дорогая.

— Мы, конечно, сделали, и я осмелюсь сказать кому-то по-другому.

*

Я поднимаю ноги под себя и вдыхаю лёгкий аромат мяты в чае. Неудивительно, что мне нравится мой доктор. Он определённо знает, как заставить человека расслабиться.

— Как вы себя чувствуете сегодня, Келс?

— В целом, неплохо. Я уже чувствую себя более расслабленной, просто находясь в Новом Орлеане.

— Даже с прессой вызвали ваш уход от Exposure? — Он делает глоток из своей кружки и готовится сделать запись в моём файле.

— Я работаю в прессе и работаю в средствах массовой информации. У меня есть некая знаменитость, с которой мне приходится жить. Вы можете сделать одно из двух: разобраться с этим или позволить себе сойти с ума.

— И вот почему вы пришли ко мне? Научиться с этим бороться? — Он улыбается и подмигивает.

— На самом деле, это, вероятно, справедливый вопрос. — Я вздыхаю и смотрю в свою кружку, затем снова к нему. — Я не чувствую, что справилась с некоторыми вещами очень хорошо.

— Такие как?

— Как убить человека. Разве я не должна чувствовать себя более виноватой из-за этого?

— Моя работа не в том, чтобы рассказать вам, что вы должны чувствовать. Моя работа — помочь вам принять то, что вы чувствуете.

— Говорите, как настоящий терапевт.

— Хорошо, потому что я знал, что была причина, по которой я поступил в колледж на эти степени. — Он снова усмехается и встаёт, чтобы освежить свой чай. — Как вы думаете, почему вы должны чувствовать себя «более виноватой» за убийство этого человека?

— Я не знаю. Может быть, это как-то связано со всем «Ты не должна убивать».

— Вы не считаете меня особенно религиозным.

— Нет. Скажем, мне комфортно с моим духовным существом.

— И всё же вы процитировали одну из Десяти заповедей. Вы боитесь, что попадёте в ад?

— Нет.

— Тогда зачем беспокоиться о десяти заповедях?

— Хорошая точка зрения.

— Это социализированная реакция. Вы слышали о них, слушали, как люди обращаются к ним всю свою жизнь, это происходит. Как вы думаете, вы спасли свою собственную жизнь, убив этого человека?

— Да. Единственное, что меня беспокоит, так это какой-то фактор мести, когда я убила его? Я думала, что он ранил Харпер. Я хотела, чтобы он умер за это. Разве это не так?

— Келси, я не могу сказать вам, что чувствовать. Этот человек убил много людей и причинил боль многим людям. Были десятки жертв. От людей, которых он убил, до семьи, которая пережила их. Я уверен, для некоторых из родителей и друзей женщин, которых он убил, вы герой.

— О, не говорите так. — Я действительно должна подавить больное чувство. — Я не хочу быть героем за убийство кого-то.

— Хорошо, тогда позвольте мне просто сказать, я лично считаю, что ваши чувства и то, что вы сделали, совершенно здоровы и нормальны. Это нормально — не чувствовать себя виноватой за спасение своей собственной жизни.

Я киваю и пью чай. Я не уверена в этом, но я пойду с этим на данный момент.

— Как вы относитесь к тому, что ушли с работы сейчас, когда вы несколько дней были в стороне?

— На самом деле, прямо сейчас, я наслаждаюсь этим. Я читаю и отдыхаю, и с детьми и Харпер, и оседаю в доме. Это замечательно. Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понять, что в конце концов мне придётся найти что-то делать здесь. Я пойду взламывать, если я не буду работать. Но у меня есть много вариантов. Я даже получила много предложений.

— Это должно заставить вас чувствовать себя хорошо.

— Это так. Приятно знать, что люди всё ещё заинтересованы работать со мной, несмотря на проблемы, которые у меня были, и то, что вышло.

— Ну, мне кажется, это не будет иметь большого значения.

— Вы могли бы подумать об этом, но если цифры являются паршивыми, а рекламодатели угрожают вытащить свои доллары, силы, которые будут, раздражают.

Он кивает, понимая, снова садясь.

— Что Харпер собирается делать?

— Она тоже уходит и возвращается в Новый Орлеан.

— Вы чувствуете, что вы заставили проблему?

Я вздыхаю.

— Я хотела бы думать нет, но в глубине души я знаю, что она бросает свою карьеру, чтобы быть со мной и детьми. Харпер — взрослый человек, и иногда взрослые должны делать то, что им не нравится. Я не могу себе позволить взять на себя вину за принятое решение. Она могла бы остаться в Нью-Йорке и закончить свой контракт. Было бы неинтересно расставаться, но мы могли бы решить это. Вы понимаете, о чём я?