"А голова-то побаливает... — отстранённо подумал я. — Что ж, извини, мужик, но тебе ещё раз придётся испытать моё гендзюцу".

В этот раз я, создавая каркас Цукиёми, пытался представить, как в моём мире этот человек окажется в обществе различных "развратных" дам. Запустив гендзюцу, я понял, что получилось. Я остался в сознании, а мне в голову ворвалась информация о том, что происходило в моём мире.

"Ну вот и ладно, компенсация выплачена, и чувак развеялся, — и вправду, сейчас предо мной сидел человек, который никак не походил на того, кого ещё пару минут назад пытали. Скорее, он походил на туриста, вернувшегося с неплохого отдыха. — Мда, а голова трещит по швам. Но я смог использовать Цукиёми целых два раза!" — воодушевлённо подумал я.

Что ж, теперь к самой тяжёлой работе. Подойдя к пленнику, я активировал шаринган с тремя томоэ и начал проникновение в его подсознание, а оттуда в память. Медленно и осторожно, словно хирург, я удалял воспоминание о моих глазах и моих техниках. Закончив работу, я понял, что сейчас просто свалюсь от головной боли. Вылетев из допросной, я, не останавливаясь, окриком попрощался с сидящими на вахте полицейскими и Ичиро.

Я летел домой не бешеной скорости. Как только я оказался у себя в комнате, я схватил бутылёк со снотворным и, махом выпив его, упал на кровать.

Моя голова просто раскалывалась, у меня было такое ощущение, что кто-то бьёт огромным молотом по моей многострадальной голове.

Но, к счастью, через пару минут я провалился в спасительный сон...

16.

Проснулся я в хорошем настроении.

Сразу же провёл медитацию по улучшению контроля над своими эмоциями. Нужно создать некий рефлекс, чтобы после каждого пробуждения впадать в медитацию и инспектировать свой собственный мир.

Я заметил, что использование Цукуёми очень позитивно отразилось на моей силе воли. Оказалось, что опыт контроля иллюзии я смог перенять и использовать в моём внутреннем мире.

Хоть я и не мог изменять мой внутренний мир одним желанием и лёгким усилием воли, но прогресс был огромен. Если вчера изменить маленький камешек в моём внутреннем мире для меня было практически невозможно, то сейчас я смог поднять целую стену вокруг своего острова. Думаю, на первое время её хватит, чтобы защитить себя от постоянного раздражения и мимолётных вспышек эмоций. Большего я сейчас не в состоянии сделать. Даже после поднятия одной невысокой стены я был совершенно выжат.

"Думаю, на сегодня хватит, — сказал я сам себе, смахивая со лба пот, выступивший от усердия. — Если продолжу, то не смогу связанно мыслить. А мне ещё надо будет провести разговор с Узумаки и Сенджу".

Вернувшись в реальный мир, я понял, что прошло не больше двадцати-тридцати минут.

"А во внутреннем мире прошли часы, прежде чем я смог создать препятствие тому шторму эмоций в моём внутреннем мире", — подумалось мне. Мне пришлось камень за камнем создавать стену, внимательно смотря, чтобы нигде не было бреши.

Я создавал крепкий монолит. Одна единственная ошибка в построении, и пришлось бы начинать всё сначала.

Малейшая брешь, и в самый ответственный момент мою стену прорвало бы, как хлипкую плотину на пути мощной цунами.

В этом и была вся трудность. Моя концентрация была всё время напряжена до предела.

"Уфф, сейчас стоит позавтракать и двинуться тренироваться. Сейчас потренирую своё тело и контроль. А вечерком, после разговора с Узумаки и Сенджу, двинусь к восьмому участку. Только надо будет попросить другого человека для моих тренировок, а то бедняга может и не выдержать. Хоть я и удаляю воспоминания, но такие издевательства над психикой не остаются без последствий", — прикидывал я свои планы на день и размышлял, как составить более удобный для меня график.

После завтрака я двинулся нарезать круги вокруг Конохи.

Выжимая из себя всё, что только можно было, я двигался со всей доступной мне скоростью без применения чакры.

"Всё, если я и дальше продолжу бегать, то приду к переговорам Узумаки и Сенджу совершенно разбитый! — сказал я сам себе после трехчасового марафона на пределе сил. — Всё же моя физическая форма, даже после потери рук и семидневного отлеживания в больнице, нисколько не пострадала. Ведь сенсей рассказывал, что человеку с чакрой практически невозможно регрессировать, только если будут повреждена ЧС. А я, дурак, опять не верил", — подначивал я сам себя.

Во время тренировки я заметил, что я странно воспринимаю и реагирую на мир вокруг меня.

Если раньше сенсею приходилось орать и крыть меня матами, чтобы я двигался на такой скорости (а что вы хотели от старого психа, прошедшего клановые войны? Мне ещё несказанно повезло, что такой индивид, как сенсей, не долбил чем-нибудь убойненьким из разряда ниндзюцу Катона вдогонку... А он вполне мог), то теперь я просто делаю то, о чём думаю, не пытаясь юлить.

Мои эмоции не имеют надо мной той власти, которую имели раньше.

Я спокойно бегу, совершенно не обращая внимания на то, что я устал, или на то, что нахожу это нудным.

Ну да, нудно, устал... И даа, это время можно провести гораздо приятнее. Например, на горячих источниках (а то уже как тринадцать лет живу в этом мире, а на горячих источниках не был), но продолжаю бежать, не обращая на свои желания ни малейшего внимания.

"Хмм, интересно, значит, вот как воздействует на меня построенная сегодняшним утром стена в моём внутреннем мире, — неспешно двинулся я в сторону дома, размышляя над источником странного восприятия своих эмоций. — А ведь это большой плюс. Не нужны никакие стимулы на тренировках. Буду тренироваться как машина, механизм, который каждый раз выжимает себя до последней капли. Главное здесь — не переусердствовать!".

Дома я решил наконец-то начать занятия со своими протезами. Меня невероятно бесило, что я не могу нормально контролировать свои временные конечности.

И если вначале было даже амюзантно смотреть, как нечаянно под моими пальцами крошилась кружка, так как это навевало воспоминания из прошлой жизни, где многие "крутые парни" так делали, то со временем это стало невероятно сильно мешать мне.

Итак, протезы. Состоят из сотни небольших различных запчастей, которые взаимодействуют друг с другом. Вроде бы даже можно добавить дополнительные части, тем самым увеличить конечность или уменьшить.

С помощью чакры можно заставить протезы двигаться, как свои собственные конечности, с поправкой на тактильные ощущения. От количества чакры зависит чистая сила. Если влить слишком много чакры, то вместо дружеского рукопожатия раздавишь конечность бедняги к биджу.

То есть от контроля чакры в протезах зависит то, насколько умело я смогу пользоваться ими.

Может быть, научиться играть на Кото? А что, можно учиться контролировать чакру в протезах с помощью игры на традиционном японском струнном инструменте, наверно, я буду первым шиноби, улучшающим таким образом свой контроль над чакрой.

"А правда, почему бы нет? Буду первым Учихой музыкантом, хехе", — решил я всё для себя.

Интересно, как отнесутся мои соклановцы к такому времяпровождению. Клан Учиха хоть и относится к аристократическим родам, но вот играть на музыкальных инструментах или заниматься поэзией нас никогда не учили. Да и зачем нам это? Кто-то скажет, что клан Учиха не достоин быть аристократами?

Три раза "ХА"! Таких индивидуумов и днём с огнём не найдешь. Больше не найдешь. Мало кто выживал после таких дерзких слов (если судить по историческим записям об истории нашего рода, то вообще никто). Ведь высказавший это подразумевает, что Учиха ничем не лучше простых крестьян. А Учихи не прощают таких наездов на честь клана.

"Ну что ж, научиться играть — это дело будущего. Сейчас нужно научиться хотя бы быстро менять напитанность и поток чакры в протезах. Да и постоянно держать один уровень чакры тоже было бы полезно", — подумал я, приступая к тренировкам.