Но при этом удачно проспал всю жизнь.

Сомнамбула тащит свой призрак,

Пинает свой мозга сгусток

Туда, где не ждет утешительный приз.

Кровь вытекает из носа.

Просыпается снова в крови.

Просыпается поздно.

И плетется к входной двери.

Плетется на спертый воздух.

Глазницы пустынных улиц

Равнодушно следят за поступью.

По лестницам спустится.

По лестницам падать на холод

И остаться на стенах росписью.

Я продираю глаза и пытаюсь проспаться.

Готэм снаружи скребется в стальную дверь.

Ломится будто больной. Где я вообще оказался?

Кто я вообще такой и где нахожусь теперь?

Тени скребут руками по ниточкам моих нервов,

Играют на венах моих ноктюрны из ржавых труб.

Выдай скафандр, я смело шагну самым первым

В мертвый инсайд всех хранителей этих мук.

Стрелки часов поплывут и стекут по обоям,

Я все перепутаю, видя поплывший компас.

Изувеченных топятся толпы антигероев,

В этих волнах унылого Стикса бредя по пояс.

Держи сердце мое, руки и разум, и я не вскроюсь.

Я дышу его холодом мерзким и вдоволь больным.

Готэм ломится в двери, я от него не скроюсь.

Он придет и мне выдохнет в мысли всю копать и дым.

Руки завязаны, падаю в грязь -

Обруганный, сожранный площадью.

Площадь – в моей голове, не стыдясь,

Заливается водами сточными.

Я разрезан, распихан по ампулам

С запаянным газом внутри.

Вот он – финал каждой фабулы.

Что бы ни делал – ты делал круги.

Напихай в свой желудок стекла,

Расфасуй его в свою голову.

Тараканам опять не до сна -

Тараканы голодные.

Они бьют в твоих мыслях хрусталь,

Чтобы ты здесь собрал что-то новое.

Только я собирать устал -

Предпочтут фабрикат штампованный.

Все слова – вода.

А я вижу здесь десятый круг ада.

Давай скинемся на ограду,

Все равно не дойдем никуда.

Я совру, что мне ничего не надо,

Чтобы просто не быть тщеславным.

Однако знаешь, где правда?

Правда здесь в том, что не лгал.

Просто ты смотришь не так.

А я смотрю, но не вижу.

Постебусь над душевной грыжей.

И не стыдно, как есть – дурак.

Непременно все склеим лыжи.

Мне плевать, что там были ласты.

Я бреду по хрустящему насту,

Сам в бреду, и свой бред ненавижу.

Такая унылая сценка.

Сыграй в дурачка на подушную подать.

Ты сам, дурачок, обесценен,

И мы как-то сами должны все штопать.

Последние тряпки выцвели.

Мы выцвели с ними, увяли здесь.

И все еще живы из принципа,

Заштопав себя, но с иглы не слезть.

Ты всю жизнь был обязан делать,

Словно нужно заслуживать даже смерть.

На асфальте черкаешь классики мелом,

Но по классике здесь даже старта нет.

На обшарпанной батарее

Кто-то пишет: «Жизнь – это игра».

И я незнакомцу поверю,

Подписавшись рядом: «Ты проиграл».

Восславим же пепельный орден.

Мы все призраки в тесных латах.

Убийцы мыслей, убийцами сдохнем.

Душители сегодня, вчера и завтра.

Отними здесь все, верни поле брани,

Новый припадок внутри себя.

Мы войну в голове своей не выбирали,

Но она уместит весь свой мрак в тебя.

Встань с колен, иди – все равно ты падший.

Чумным сукам плевать – уже обглодали тебя.

Я не вижу свет, только мрак вчерашний.

Наша рать канет в бездну небытия.

Мы горим на кострах – нам не стыдно.

Нас сожгут, потому что живем.

Встань с колен – ты признал погибель,

Мой пропавший во снах легион.

Доброе утро,

Нештатный работник

Не существующего проекта.

Сегодня хмуро,

И сегодня клеем на пальцах

Разъест тебя тень макета.

Ты и я.

Я – твой голос внутри,

Пинающий в спину с балкона.

Пинающий вниз

С ноги

На еще не покрытое снегом лоно

Твоей преисподней.

И я по пятам за тобой,

С тобою вместе.

С тобой в темноту,

В пустоту, на убой.

Там так много места, что каждый влезет.

Мы, как два наркомана,

Как два образных шизофреника,

Деремся за право коснуться жизни,

Что лежит за рябящим экраном.

Ищем чувства и смысл,

Но оба посредники.

Ты примешь из моих рук

Инъекцию амнезии.

Я – не враг тебе,

Я – не друг.

И мы оба – проснувшийся труп,

Который мы не воскресили.

Город в огне -

Ломись на горящий чердак, как чокнутый.

Спасай свои мысли, дай пачку патронов мне

И падай на землю, унылое небо зачеркнуто.

И мы перечеркнуты, даже не зная где.

Собери пустых банок, кучу бутылочных пробок,

Чтобы было чем дырки в изнанке своей заткнуть.

Чердак догорит, одуванчиков винный погреб

Формалином затопим, двинемся дальше в путь.

Радужка глаз изнутри заплыла тонировкой,

И я вижу на станциях орды уснувших тел.

Наши чувства – расходники. Гуляем по мышеловке.

Время хлопнет по шее. Органы. Контур. Мел.

Вживи в кору мозга мне самый полезный датчик,

Я сброшу туда весь свой пустой интерфейс.

Город в огне – это значит диспетчер задачи

Не справляется больше с бесцельностью наших действ.

Давай разложим по полкам.

Без метафор, не надо, не романтизируй.

Голая правда, все бестолково.

Голая правда, без перспективы.

Дай в руки нож. Я знаю, нужно резать.

Чтоб никогда здесь ни к чему не прикипеть.

Лед тронется. И с айсберга не слезем,

Нырнуть под воду – значит умереть.

И в голове холодным сухим треском

Ломается тяжелый грубый пласт,

И давит дальше, кровь течет с порезов.

И отрывает часть тебя балласт.

А дальше что? Ползешь по снежной корке,

И сухожилия не тащат больше ног.

Ты на руках ползешь, но сможешь ли ты долго

Терпеть на пальцах отмороженных ожог?

Здесь завтра нет, лишь воды океана.

Я перерезал часть себя и сбросил вниз

На корм касаткам, мне уже не надо.

Здесь нет вчера, лишь белый взгляд убийц.

Дай в руки нож. Я знаю, нужно резать.

Мне больно, не зови меня в туман.

Я никуда здесь не доплыл, но я не слезу,

Я знаю голос под водой, в нем лишь обман.

Попробуй прикоснись,

Но не забудь потом и поменять перчатки.