Незнакомец полез в задний карман штанов, вытащил что-то маленькое и блестящее и протянул Нике.

– Меня растили мама и три старшие сестры, так что я приучился всегда держать под рукой сладкое на всякий случай, – весело заметил он и протянул ей шоколадку.

Ника взяла ее и невольно улыбнулась.

Парень подмигнул ей в ответ. Пухлые губы раздвинулись, обнажив чуть-чуть кривоватые зубы. Темно-голубые глаза незнакомца излучали спокойствие и искренность.

Ника развернула шоколад и отломила кусочек, а остаток протянула юноше.

– Я вот тут, понимаешь, замок чинил, – осторожно заметил он, мотнув головой в сторону кладовки, и откусил кусок шоколадки прямо у Ники из рук.

– Подрабатываешь слесарем? – спросила Ника, дерзко посмотрев ему прямо в глаза.

– Если надо, могу и слесарем, – отозвался он, на миг став серьезным, а потом снова солнечно улыбнулся кривой плутовской улыбкой, словно происходящее его донельзя забавляло. – Кстати, меня зовут Тристан, – весело сказал он и протянул Нике руку.

– Ника.

Тристан мгновенно схватил девушку за руку, подтянул к себе и по очереди чмокнул в обе щеки.

– У меня под кроватью запас шоколада – на всю жизнь хватит. Понадобится – обращайся! – сообщил он огорошенной Нике. Было ясно, что ему самому эта выходка страшно понравилась. – Ну, рад был познакомиться, а теперь мне пора, – ухмыльнулся Тристан и двинулся к двери, но остановился на пороге. – Могу я попросить тебя не распространяться о том, что я организовал себе небольшую подработку? У меня и так от заказов отбоя нет. – Он по-прежнему шутил, однако в его голосе прозвучали серьезные нотки.

Ника поняла, о чем он просит.

– Забуду, что вообще с тобой знакома, – пообещала она.

Парень немного постоял, потом еще раз подмигнул девушке:

– Надеюсь, все-таки не забудешь.

И исчез, пока Ника пыталась найти достойный ответ. Тут до нее дошло, что она пробыла в аудитории слишком долго. Похолодев от ужаса, девушка выскочила из корпуса и бросилась в студию. Мадам Гренобль уже стояла у мольберта.

– Делать перерывы в занятиях без разрешения не полагается, – недовольно проговорила преподавательница.

– Простите, – прошептала Ника. – Я только…

– Ничего-ничего, – перебила ее мадам Гренобль и принялась шуршать набросками, которые больше не валялись на полу, а аккуратно стояли на мольберте. – Вот эти, – медленно проговорила она, – весьма и весьма хороши.

Ника заметила, что глаза у нее при этих словах сверкнули – видимо, мадам Гренобль действительно была довольна. Она провела по наброскам указательным пальцем с длинным ногтем и скомандовала:

– Сядьте, нам есть чем заняться.

На сей раз мадам Гренобль никуда не ушла. Она снова включила проектор, отошла в угол и наблюдала, как Ника рисует, несколько часов подряд.

Только не говори мне, что собралась идти в этом! – воскликнула Стелла, с явным неодобрением оглядев наряд Ники.

Ника посмотрела в зеркало – старомодная желтая юбка, мешковатая обрезанная футболка «Роллинг Стоунз» и балетки.

– Хорошо, я не буду тебе говорить, что именно в этом и собираюсь идти, – осторожно проговорила она.

– Ни за что! Ни за что на свете! Со мной ты в этих тряпках никуда не пойдешь! – трагическим голосом воскликнула Стелла, перекрикивая попсу, лившуюся из розовых колонок в углу. – Придется спасать положение! – добавила она драматическим голосом и двинулась к своему гардеробу, деловито закатывая на ходу рукава, будто собиралась готовить.

Соседка нырнула в свой шкаф, который скорее напоминал настоящую гардеробную, заполненную чем-то сверкающим и узорчатым. Отобранное Стелла не глядя швыряла на кровать. Сосредоточенный взгляд и манера покусывать губу напомнили Нике Интеграла в те минуты, когда приятель пытался решить особенно заковыристое уравнение.

Это была лишь одна из множества общих черт, которые Ника то и дело подмечала в своих друзьях, на первый взгляд таких непохожих. Когда она только познакомила Стеллу с Интегралом, та шарахалась от него, словно у парня был птичий грипп. В ответ Интеграл начал говорить с ней медленно и раздельно, отчетливо выговаривая каждый слог, словно с ребенком. В итоге Стелла вообще отказалась сидеть с ними за одним столиком под тем предлогом, что это нанесет невосполнимый урон ее положению.

С тех пор прошло уже две недели, но Стеллу, несмотря на отчаянные старания, почти не приглашали за желанный столик Вайолет. И вообще получилось так, что все первые выходные в Академии Ника, Стелла и Интеграл втроем бродили по территории, собирали сухие листья, а вернувшись в общежитие, варили горячий шоколад. Такое времяпрепровождение совсем не напоминало бурную светскую жизнь, о которой мечтала Стелла.

Стелла недолюбливала Интеграла, и он платил ей взаимностью и вообще недоумевал, зачем Ника с ней дружит. Ника же понимала, что Стелла, несмотря на любовь к мишуре, была отнюдь не пустышкой, а просто наивной, милой и доброй.

– Вот! Вот что ты наденешь! – победоносно воскликнула Стелла и кинула на Никину кровать короткое кожаное платьице с корсетом, длинный красный блейзер и черные замшевые ботфорты.

– Нет! Это слишком… слишком экстравагантно для меня! – запротестовала Ника.

– Слушай, это первая вечеринка в году, а меня даже толком не пригласили, – сказала Стелла и немного смутилась.

Стеллу позвали только потому, что на нее положил глаз Маркус Дженкинс, один из лощеных приятелей Зака.

– То, что я тебя могу с собой взять, уже чудо, а ты еще и Интеграла тащишь! Представляю, как эффектно мы будем выглядеть! Ну, ты можешь надеть это? Пожалуйста! – взмолилась Стелла.

– Ладно.

Ника нахмурилась и громко вздохнула, придирчиво изучая наряд. Она не стала напоминать, что на самом деле разбирается в моде гораздо лучше Стеллы – она выросла в этой среде. В каком бы городе они с мамой ни жили, квартира всегда была завалена образцами ткани и журналами «Вог». Однако Ника понимала, какое значение придает этой вечеринке Стелла, поэтому сдалась – с неохотой втиснулась в тесное кожаное платье и натянула высокие замшевые ботфорты. Потом набросила блейзер, довольная, что так хотя бы немного прикроет свой вызывающий наряд. Взбила копну светлых волос и расчесала непокорные кудри мокрой щеткой.

– О-ля-ля! Да ты очень даже ничего, если постараешься! – поддразнила ее Стелла.

– Ну спасибо, – ехидно пробурчала Ника.

Стелла взглянула на розовые наручные часики.

– Пора! – воскликнула она.

Прошел уже целый час после того, как в общежитии выключили верхний свет, но никто из студентов не обращал внимания на это правило. Большинство девушек, в том числе и Стелла, привезли фонарики из дома и не зависели от общего освещения. Это, конечно, было нарушением, но душечка Магдалена, их домоправительница, никогда не жаловалась на своих подопечных.

Казалось, всесь кампус только и обсуждал предстоящую вечеринку с участием местной молодежи, хотя никто не знал, где она состоится, да и позвали далеко не всех. Помня о строгом предупреждении директора, устроители распространили записочки с указаниями лишь за день до праздника. Маркус Дженкинс сунул ее Стелле за обедом, и та вцепилась в клочок бумаги, словно в слиток золота. В записке не было даже адреса, только географические координаты. Очевидно, вечеринки для своих организовывались в Академии именно так.

Было решено выждать два часа после отбоя и лишь потом улизнуть из общежития. Ровно в полночь девочки услышали тихий стук. Ника подкралась к двери и, заговорщически взглянув на Стеллу, шепнула в замочную скважину:

– Пароль!

– Как пароль? – послышался растерянный приглушенный голос. – Мы же не договаривались… м-м… вроде бы… – За дверью послышались шорох и похлопывания – Интеграл обшаривал многочисленные карманы брюк, решив, что записал пароль, а потом об этом забыл. Ника пожалела приятеля и открыла дверь.