Иметь.

Моя боль снова усилилась, когда я поправила себя.

Но мечта Кира не умерла, пока я жива. Я нахмурилась, глядя на лезвие, прижатое к моей коже. Ренесс поддержала меня, Оса проявила интерес. Даже к Лиаму можно было бы обратиться за поддержкой.

А Кси нуждалась во мне, в мечте Кира и в правителе, который заботился бы о ее народе.

Я посмотрела на лезвие. Это было бы так просто.

И так эгоистично.

Я закрыла глаза и покачнулась, когда мое горе вернулось. Было бы так тяжело без Кира. Долгие дни боли и одиночества. Я не могу этого сделать. Это было слишком ошеломляюще.

Так легко просто уйти.

Я попыталась вытереть нос рукавом. Кроме того, возможно, Кир хотел, чтобы я присоединилась к нему. Я тяжело вздохнула. Кроме того, что он помог спасти меня, не так ли? Я вздрогнула при воспоминании о моем Кире, в лунном свете, скачущим так далеко позади меня.

Нож задрожал в моей руке.

Если я сделаю это, если я присоединюсь к нему в смерти, мечта и надежда Кира для его народа умрут вместе со мной.

Я сделала долгий, глубокий вдох

Я затем еще один.

Если я убью себя, то эти жалкие, гнилые, татуированные ублюдки победят. Ифтен этот кровожадный ублюдок победит.

Если я убью себя, то и наш нерожденный ребенок тоже умрет.

О, богиня

Я убрала лезвие от запястья и снова засунула его под рукав.

Мое сердце было разбито. Мне казалось, что моя жизнь тоже разбита, разбита вдребезги его потерей. Я скорбела о смерти отца, но это было больше, чем любая печаль, которую я когда-либо испытывала. Часть моей души исчезла, сморщенная и черная, как физическая рана, которая никогда не заживет.

Я видела, как люди живут с болью, приспосабливаясь к своим травмам, восстанавливая свою жизнь. Но это не было то же самое.

Я никогда больше не смогу стать цельной.

Я позабочусь о наших людях, как только смогу. Я позабочусь о нашем ребенке, если действительно беременна. Только после я присоединюсь к Киру в снегах.

И дальше.

Я сидела и рассматривал свою сумку. Солнце висело высоко над моей головой. Эти козлоподобные существа двинулись дальше вниз по течению, посмеиваясь и порыкивая между собой.

Что же мне было делать?

Все это было очень хорошо, чтобы решить жить, но чтобы осуществить видение Кира, как я собираюсь это сделать?

Что я хочу сделать?

Я вытащила одну из длинных травинок и поиграла с ней. Чего я хочу?

Я хотела к Киру.

Мои слезы снова навернулись, но я смахнула их. Мне нужно было думать, а не плакать.

Я хотела вернуться в Кси. Оставаться на равнинах не имело смысла, особенно если мой статус Трофея не будет подтвержден. С уходом Кира я не была уверена, что это вообще возможно.

Я хотела к Киру.

Я резко вскинула голову и поняла, чего хочу. То, что мне нужно было сделать.

Мне хотелось домой. И я хотела забрать Кира с собой.

Только богиня знала, кто выжил в той битве, кто контролирует ситуацию сейчас. Но даже Ифтен имел понятие чести. Я была почти уверена, что безоружную женщину не убьют сразу.

Почти уверенна.

Я собирался вернуться в Сердце Равнин и заявить права на своего военачальника.

Я снова использовала свой рукав, чтобы осушить мои глаза. Если бы его сожгли, я бы потребовала его пепел. Я бы дала Ренесс понять, что исцелю любого, кто придет ко мне, и научу исцелению любого, кто захочет учиться. Эта крепость у границы, та, что выходила на равнину. Мы могли бы перестроить его в школу лекарей. Те из равнин, кто пришел с миром, будут желанными гостями.

Да. Вот что я сделаю. Но сначала я собиралась заявить права на своего военачальника и выяснить, что произошло в Сердце. Кто же выжил? Кто был главным? Может быть, Рейф или Перст выжили? Они не были с мертвыми, но—

Маркуса тоже не было.

Я прикусила нижнюю губу зубами. Если бы Маркус был мертв, он был бы рядом с Киром, в этом я не сомневалась. Я попыталась вспомнить, что видела, был ли кто-нибудь с Киром. Но он был так далеко, и я вновь заплакала . .

Я не была уверена.

Но был ли шанс, что Маркус выжил.

Я уставилась на несчастную травинку в своих руках. Я бы потребовала тело Кира. Я бы тоже заявила права на Маркуса, живого или мертвого. Я смогла бы просто дать то, что осталось от Совета, часть моего разума, пока я была на нем.

Я оглянулась и увидела, что Великое сердце дремлет, опустив голову и склонив бедра набок. Бедный старый зверь. Он измотал себя, неся меня в безопасное место.

Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что именно это я и должна сделать. Я собирался пойти, найти своего военачальника и потребовать его для погребения. Я бы забрала его обратно, чтобы он лежал на границе наших земель. В конце концов, я бы легла рядом с ним. Когда придет мое время.

Я снова заплакала, вспоминая о том, что мы потеряли. Наше время вместе, жизнь, которую мы бы разделили. Дети, которые у нас были бы, наблюдая, как они растут, и имея собственных детей.

Богиня, Леди милосердия и света, пожалуйста, позволь мне забеременеть.

В животе у меня снова заурчало, и я снова полезла в сумку за несколькими кусочками гурта. Мне следовало бы поберечь свои припасы, но мой желудок хотел этого сыра, и он хотел его сейчас. Я пожала плечами и принялась за еду, запивая ее водой из ручья. Это должно было бы задержать меня на некоторое время.

Я встала, перекинул мою сумку через плечо, и расчесалась. Солнце начинало двигаться. Если я собиралась сделать это, мне нужно было отложить эту боль на время. Мое горе может подождать. Мне нужно было двигаться.

Я снова полез в сумку и достала несколько бинтов, чтобы обернуть ими руки. Великое сердце проснулось с фырканьем, когда я потянула его за гриву. Мне потребовалось некоторое время, чтобы сесть без седла, но он терпеливо стоял, пока я подтягивалась.

Сев в седло, я огляделась и поняла, что понятия не имею, как вернуться в сердце. Не было ни ориентиров, ни дорог. Табун не двигался по какой-то определенной схеме, которую я могла бы разобрать.

- Великое сердце, отвези меня обратно, - попросила я.

Его уши дернулись, но он не двинулся с места.

- Домой, - попробовала я.

Ничего.

- Назад, - повторила я. - Вернуться?

Великое сердце покачал головой, и казалось, что он снова засыпает.

- Что же мне делать?- Спросила я.

Козьи головы высунулись из травы вокруг ручья, и все посмотрели налево. Великое сердце посмотрело в ту же сторону и заржал, словно в знак приветствия.

По спине у меня пробежала дрожь. Я медленно повернула голову.

На самом дальнем гребне было четверо всадников.

Волосы у меня на затылке встали дыбом. Даже на таком расстоянии я смогла различить улыбку Эпора и косу Айсдиры. Копны волос Гила и Кира .

О любимый.

Его доспехи блестели, рукояти двух мечей торчали из-за плеча.

Я вздрогнула, хотя мои глаза наполнились слезами. Всадники были бесцветными, как будто солнечный свет проходил сквозь них. Но Маркуса там явно не было. Это давало мне толику надежды, и пока этого было достаточно.

Эпор и Айсдира исчезли за хребтом. Кир поднял руку и жестом пригласил меня следовать за ним. Он и Гил исчезли после Эпора и Айсдиры из виду.

Я глубоко вздохнула, указала Великому сердцу в ту сторону и пустила его рысью.

-Стоп.

Великое сердце фыркнуло и резко остановилось. Некоторое время мы ехали рысцой по тропинке, проложенной для нас мертвецами. С тех пор как мы отправились в путь, я видела их лишь мельком, всегда на расстоянии, всегда, когда теряла чувство направления. Но прошел уже добрый час с тех пор, как мы видели их в последний раз.

Вздрогнув от этой команды, я посмотрела налево и удивленно моргнула. Там был конный воин, который свирепо смотрел на меня, держа оружие наготове. Ее лошадь тоже выглядела сердитой, топая ногой.

I’d have been terrified, except that the warrior wielded a wooden blade, and I had tunics that were older than the warrior. The girl was dressed in leathers, her hair pulled back in a braid. She looked fierce, and determined, but it was hard not to laugh right out loud at the child.