– Сколько ей лет?
– Тридцатник. С гаком.
– Так. Ну и как тебе?
– Что?
– Ну, как тебе было с ней?
– Ничё… Нормально… – ухмыльнулся парень. – Сиськи, конечно, висяк. А так ничё.
– Ясно. Значит, в месяц ты делаешь двести баксов, и твой брат двести. А хорошая гитара сколько стоит?
– Ну, разные есть…
– А самая приемлемая, по минимуму?
– Ну, одну нам предлагают, не новую, но вполне…
– Сколько?
– Хотят шесть сотен. Зелеными.
– Значит, за пять отдадут. А у вас сколько есть?
– У нас? Триста двадцать. – И с надеждой: – А вы чё, добавите?
– Я – нет. Но представь ситуацию. В вашу пиццерию приходят три девицы лет по семнадцать – двадцать. И говорят: «Коля…»
– Я Сережа, – поправил парень.
– Не важно. «Сережа, – они говорят, – сегодня нашей маме сорок, и мы хотим сделать ей подарок. Отнеси ей пиццу, шампанское и… Ну, ты понимаешь. Проведи с ней ночь и получишь двести баксов». Пойдешь?
Сережа возмутился:
– Да вы чё?!
– Я ничё. Они тебе ее фото показывают. Нормальная женщина. Не Волочкова, конечно, но, допустим, Яковлева. Пойдешь?
– Вы серьезно, что ли?
– Еще как серьезно! Ночь с Яковлевой, и гитара – твоя. А?
– Ну, я не знаю… А если она не даст?
– Тебе? Как это? Ты посмотри на себя! Ты же герой! Домогаров! Будешь ей свои песни петь! Ну, договорились?
– Не знаю… Надо подумать… Может, мы с братаном «орел-решку» кинем…
– Вот именно, – удовлетворенно сказал Бережковский. – Иди подумай.
– А где эти девахи?
– Какие?
– Ну, заказчицы.
– А! Уже решился! Ты иди, я их вызвоню. Пока.
– Yes! – И, сделав выразительно-мужской победный жест, Сережа выскочил за дверь.
А Бережковский поспешно набрал телефонный номер.
– Приемная, – отозвался голос секретарши.
– Наташа, здра… – начал Бережковский, но спохватился: – Гм… Это Бережковский. Меня Эраст Константинович просил ему позвонить…
– Я в курсе. Сейчас попробую.
И опять из телефона грянула песня «С нами пушки системы „Град“, за нами Путин и Сталинград!». После чего мужской голос перебил мелодию:
– Андрей, здравствуй. Ну?
– Значит, так, – сказал Бережковский. – Три сестры в новогодний вечер приходят в пиццерию и говорят молодому разносчику пиццы: «Слушай, мы хотим нашей маме сделать новогодний подарок. Она сейчас дома одна, ты отнеси ей пиццу, шампанское и… Ну, сам понимаешь. Если все будет нормально, утром получишь двести баксов». Парень кочевряжится: «Вы чё, сдурели?» Но ему нужны деньги на хорошую гитару, он пишет песни и создал группу под названием «Группа товарищей». Короче, он идет к этой маме с пиццей, шампанским и гитарой. А это, оказывается, вовсе не уродка и не старуха, а, скажем, Яковлева…
– Милена? – уточнил Эраст.
– Можно взять на эту роль Милену, – согласился Бережковский.
– Понял, «Ирония судьбы-2», – сказал Эраст. – Я покупаю. Сколько серий?
– Две.
– А четыре?
– Четыре не вытяну.
– Хорошо. Две. Когда будет сценарий?
– Через месяц.
– Нет, через две недели. У меня съемочная группа освобождается от «Вечной любви». И сразу приступит. Все. Пока.
– Эраст, минутку! Мне нужен аванс. У меня правило…
– Я знаю. Закон Бережковского. Ни строчки без аванса. Завтра у Максима. Пока.
Гудки отбоя.
– Yes! – крикнул Бережковский с тем же победным жестом, как и разносчик пиццы, и чечеткой прошелся по комнате. – Yes!
Затем набрал телефонный номер.
– Междугородняя, – откликнулась трубка, – тридцать первый.
– Здравствуйте. Примите заказ. Салехард, больница имени Губкина, доктора Гинзбурга. Тридцать за справку, тридцать за вызываемое лицо. Мой телефон 205-17-12, фамилия Бережковский.
– Приняла. Ждите.
Гудки отбоя. Бережковский включил компьютер, собрался работать. Но снова – телефонный звонок, и он тут же снял трубку:
– Алло!
– Андрей Петрович, это Кароян…
– Стоп! – перебил Бережковский. – Я тебя убил.
– В каком смысле? – оторопел Кароян.
– В прямом. Я написал Бисмарку ретроспекции в молодость. Он в молодости был жуткий бабник, выиграл двадцать восемь дуэлей. Я написал его дуэль с маркизом Карояном. И Бисмарк убил Карояна. Наповал. Так что ты уже труп, больше не звони.
– Я хотел сказать: мы сняли сцену в гроте. Классно получилось.
– А, ну тогда живи!
Тут вклинилась телефонистка, перебила:
– Междугородняя! Салехард заказывали?
– Да, – сказал Бережковский.
– Положьте трубку!
– Положил… – усмехнулся Бережковский.
И тут же новый звонок, телефонистка сообщила:
– Салехард на линии. Гинзбург на операции. С дежурным врачом будете говорить?
– Буду, – сказал Бережковский.
– Говорите.
Бережковский взглянул на часы:
– Алло!
Трубка отозвалась сухим женским голосом:
– Слушаю.
– Здравствуйте. Вы дежурный доктор?
– Да.
– Я звоню из Москвы, моя фамилия Бережковский Андрей Петрович. Я по поводу Елены Зотовой…
– Зотова оперируется, – перебил голос.
– Я понимаю. Я хотел спросить: как идет операция?
– Операция идет нормально.
– Но она идет уже пятый час…
– Да, пятый. Это вам не книжки писать. У вас все?
– Все, спасибо. – Он положил трубку. – Вот сука!
Встал и медленно вышел на веранду.
Над Москвой шел дождь.
Андрей Петрович стоял на веранде, смотрел в дождливое небо.
Затем вернулся к компьютеру и принялся за работу.
Из марева летнего дождя соткался зимний день, рождественская метель…
«Москва, вечер, рождественская метель, – писал Бережковский. – Привлекательная женщина лет сорока сидит перед телевизором, вяжет и смотрит «Новогодний огонек».
Звонок.
Женщина в недоумении встает, открывает дверь.
Входит разносчик пиццы. Он в костюме Деда Мороза. В руках елка, пицца в теплой упаковке, бутылка шампанского, через плечо – гитара.
Крупный план: женщина смотрит изумленно.
– Что вам угодно?
Разносчик пиццы:
– Я вам доставил новогодний подарок.
Входит, устанавливает елку, ставит на стол пиццу и шампанское. Снимает шубу, отклеивает усы и бороду, садится за стол, открывает шампанское.
Женщина в крайнем изумлении:
– Молодой человек, что это значит?
Разносчик показывает на настенные часы:
– Уже без трех двенадцать. Я хочу поздравить вас с Новым годом.
Разносчик разливает шампанское по бокалам. Встает, произносит тост:
– Я хочу пожелать вам вечной молодости и счастья!
Женщина растерянно отвечает:
– Спасибо…
Часы бьют двенадцать.
Разносчик и женщина чокаются, выпивают. Женщина говорит:
– Большое спасибо. А теперь вам пора уйти.
Разносчик:
– Никак нет. Я хочу пригласить вас на танец.
Разносчик церемонно кивает головой и щелкает каблуками.
Женщина отрицательно качает головой:
– О танце не может быть и речи. И вообще прекратите этот балаган. Кто вас послал?
Разносчик берет гитару, становится перед женщиной на колено и начинает петь…»
Резкий и длинный телефонный звонок вырвал Бережковского из работы. Он испуганно дернулся, схватил трубку:
– Алло!
– Салехард вызывает Бережковского. Будете говорить?
– Буду!..
– Говорите…
Затем послышался мужской голос:
– Андрей Петрович?
– Да, слушаю!
– Это доктор Гинзбург. Операция закончилась. Елена жива.
– Спасибо. Я могу с ней?..
– Нет, конечно! Она еще спит. До свидания.
– Минуточку! Доктор!
– Слушаю вас.
– А что вы вырезали?
– Опухоль.
– Где?! – вскричал, не выдержав, Бережковский.
– Это она вам скажет сама. Когда проснется, – спокойно отвечал доктор. – Я только выполнил ее просьбу и сообщил вам результат операции. Всего хорошего.
– Спасибо. Последний вопрос! – поспешно сказал Бережковский.
– Да…
