В то время как разваливалась Золотая Орда, русский народ, страдавший под ее властью, собирался с силами. Знаменитая Куликовская битва (1380 год) показала значительность этих сил. Но открытая борьба в полной мере была невозможна по причине разрозненности русских княжеств и междоусобиц. Процесс становления Русского государства, возглавленного Московским княжеством, происходил тем интенсивнее, чем сильнее было народное желание освободиться от золотоордынской зависимости, и в этом процессе Крымскому ханству была такая же угроза, как и любому юрту Золотой Орды. Распри в Золотой Орде создавали возможность компромиссов и сговоров с отдельными татарскими феодалами по поводу тягостной дани.
Утвержденная татаро-монгольскими правителями в 50-е годы XIII века система дани ко времени отпадения Крыма от Золотой Орды была уже совершенно расшатанной. К этому привели и загнивание всей баскаческой военно-политической организации, и искусная политика русских князей, к середине XV века окончательно установленная Москвой.
70-е годы XV века ознаменовались крупными событиями в Юго-Восточной Европе. Турция кончила свои войны с Византией полной победой, в результате которой империя была разгромлена, и Константинополь сделался резиденцией турецкого султана и европейским средоточием ислама. Уже в силу того, что магометанство к этому времени стало религией большинства татар, связь Стамбула с Крымским ханством установилась самая близкая. Общая задача состояла лишь в избавлении от итальянских колонистов, занимавших береговые черноморские крепости.
Так был заключен турецко-татарский союз, который ознаменовался изгнанием генуэзцев с берегов Крыма.
В 1475 году турецкий флот подошел к Кафе. Началась осада этого крупнейшего на побережье порта, охраняемого системой крепостей. Турки брали Кафу с моря, помогавшие им татары наступали с суши. Город был разгромлен, стены полуразрушены, большинство генуэзцев бежали. В русских летописях под 1475 (6983) годом значится: «Того же лета 6983 туркове взяша Кафу, и гостей московских много побита, а иных поимаша, а иных пограбив на окуп даваша…»
В Кафу вступил сын турецкого султана Баязет, и город отныне стал резиденцией наместника падишаха. Вслед за Кафийской крепостью турецко-татарские войска заняли и все другие крепости побережья: Сурожскую, Алуштинскую, Гурзуфскую, Ливадийскую и Балаклавскую. Турецкие гарнизоны были поставлены по всему побережью. Старой культуре Крыма были нанесены непоправимые раны.
Именно 1475 год можно считать завершением периода золотоордынской власти в Крыму и началом существования Крыма в качестве вассального относительно Турции государства. Турецкая империя не стремилась ликвидировать Крымское ханство, но она поставила под свой контроль политику крымцев, взяла в свои руки все форты и крепости полуострова и сделала своей областью южное побережье полуострова (от Херсонеса до Кафы). Государство, которое стало вассалом Турции, было значительным по силе и территории. Основной его частью был Крымский полуостров. В состав ханства входили земли при нижнем течении Днепра. Позднее (уже в XVI веке) к нему присоединились Прикубанье с Ногайской ордой и Буджакская орда, образовавшаяся из Астраханского княжества.
С начала XVI века крымские ханы назначались и свергались в Стамбуле, и их достоинство измерялось двумя качествами: преданностью Турции и военными удачами. Но в хозяйственный уклад Крымского ханства Турция не вмешивалась. В ее интересах было сохранение архаического строя Крымского улуса, так как именно этот строй обеспечивал постоянную готовность к войне. Крымское государство существовало войной, и оружие его было обращено на север. Тем самым Крым являлся для Турции надежным заслоном. Стамбул не мешал непрестанным военным вылазкам татар даже в тех случаях, когда они не соответствовали намерениям турецкой дипломатии. Но некоторые походы крымцев поддерживались военной силой Турции, и Московское государство уже в конце XV века вынуждено было иметь дело не только с татарской, но и с турецкой агрессией.
Своеобразное вассальное состояние Крыма относительно Турции усложнило русско-крымские отношения. Благодаря тому что Турция предоставила Крыму самостоятельность в делах хозяйственных и военных, сохранялся и такой пережиток золотоордынских времен, как притязания на русскую дань. Это создавало для Московского государства XVI–XVII веков необходимость посольств в Бахчисарай и переговоров с Крымом помимо тех, которые надо было вести с хозяйничавшей на Черном море Турцией.
Ханом, который передал судьбы Крыма в руки Турции, был Менглы-Гирей. Договариваясь со Стамбулом, он не только не подозревал, что крымские ханы теряют свою самостоятельность, но и предвидел усиление крымских ханов, которые, по его мнению, должны были возглавить распадающиеся части Большой Орды. Уничтожение армии Золотой Орды было в интересах Турции, так как она хотела иметь под своей рукой все монгольские орды и ничего не имела против того, чтобы это собирание осуществил Крым.
В деле уничтожения остатков Золотой Орды у Крыма был и другой мощный союзник – Московская Русь. И вот в 80-е годы XV века при поддержке Оттоманской Порты и полном сочувствии со стороны Русского государства войска Крымского ханства пошли против армии Большой Орды, разгромили эту армию и покончили с золотоордынской властью. Тогда, пользуясь развалом Орды, усилившееся Русское государство предприняло поход на Казань, в результате которого Казанское ханство вынуждено было признать власть Москвы. И хотя это подчинение продолжалось недолго, уже не могло быть и речи о прежнем самоуправстве казанских и других татар на Руси.
Крымский хан, рассматривавший свой поход как путь к власти надо всеми татарскими царствами, должен был убедиться в невозможности восстановления монголо-татарской империи. Препоной к восстановлению было усилившееся Русское государство, ослабление которого стало целью турецко-татарской военщины.
Будучи хитрым политиком, хан Менглы-Гирей еще в 1505 году уверял московское правительство в нерушимой дружбе, в подтверждение чего русскому послу в Бахчисарае Заболоцкому была выдана шертная, или клятвенная, грамота. Клятвы не мешали хану в то же время сколачивать по совету Стамбула военный союз против Русского государства.
Одним из первых шагов, предпринятых Менглы-Гиреем в этом направлении, было объединение сил Литвы, Крыма и Казанского царства. Этот союз отстоял самостоятельность Казани, вновь оказавшейся агрессивной в отношении Москвы, что дало возможность крымским войскам в 1507 году ринуться на Москву. Поход этот и без участия турецких войск (хотя турецкая артиллерия была пущена в ход) мог быть назван первым столкновением России с Турцией, так как совершился с соизволения султана.
Самостоятельность крымских ханов продержалась не более десятилетия со времени взятия Кафы. После смерти Менглы-Гирея крымские ханы стали назначаться властью султана, и «союз» с Портой получил откровенный характер вассальной зависимости. Начиная с похода на Москву 1507 года, все вторжения татарской конницы на русскую территорию получали санкцию в Стамбуле. С ведома и одобрения Стамбула упрочивалась и система вымогательства «поминок».
Объясняя постоянную военную активность крымских татар, принесшую неисчислимый урон Московскому государству, исследователь русско-татарских отношений А.А. Новосельский показал связь военной политики крымцев с их экономическим и социальным укладом и с историческими традициями внешней политики. «Выход из хозяйственных затруднений, – пишет он, – татары находили не в развитии производительных сил, к чему природные условия предоставляли полную и широкую возможность, а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрестанные войны с соседями и получение с них принудительных платежей. Эти статьи дохода с давних времен вошли в качестве органической части в состав средств, поддерживавших существование крымского населения… Один только русский полон ‹…› доставлял татарам огромные суммы». Дальше историк останавливается на распределении средств, получаемых татарами от полона и дани, и приходит к выводу о ничтожной доле рядовых, улусных татар. «Нужен был ряд удачных походов, чтобы захват полона и его реализация на рынке принесли облегчение татарской бедноте. Вот почему татары присваивали прозвище “счастливых” тем царям, при которых происходили неоднократные и успешные набеги на соседние страны»[11]. Касаясь исторических традиций внешней политики, А.А. Новосельский пишет о том, что политика эта сводилась к вымоганию дани и что требование дани, установленной в XIII веке, продолжалось со стороны крымцев и в XVII веке, причем методы оставались прежними: вымогание сопровождалось грубым насилием над послами, жестоким обращением с русскими пленниками и т. п.
