Отсюда, во все времена и у всех народов жемчужины вследствие присущих им качеств олицетворяли собой прежде всего красоту, совершенство, любовь и чистоту. В некоторых районах Индии и поныне существует обычай просверливания жемчужины в ходе церемонии заключения брака, символизирующий потерю девственности.
Но в те же древние времена красота, чрезвычайная ценность и редкость жемчуга привели к тому, что он постепенно становится предметом жертвоприношения богиням Изиде, Астарте, Афродите, Венере и мало-помалу обретает вторую ипостась, совершенно противоположную исконной: в Античности он превращается в символ страстной эротической любви. Такое раздвоение постепенно продолжает углубляться и сопровождает это чудо природы вплоть до наших дней. Известно, что римляне брали с собой жемчуг в постель для содействия любовным утехам. Новобрачных соединяли, надевая на них одну нитку жемчужных бус. Императоры Калигула и Нерон отправлялись на свои оргии, увешанные жемчугом. Богатые гречанки щеголяли жемчужными бусами, которые якобы придавали блеск глазам и охраняли свою обладательницу от мук безответной любви. Любопытен и другой, диаметрально противоположный взгляд на жемчуг: если на Востоке его зачастую считали символом удачи, то на Западе на эту застывшую росу весьма нередко возлагали вину за постигшее человека несчастье. Например, индийские купцы верили, что кольцо с жемчугом охраняет их от грабителей и нечестных сделок. В Европе же ярчайшим примером является происшествие с королевой Маргарет Тюдор, женой шотландского короля Иакова IV Стюарта. По легенде, в ночь битвы при Флоддене[6] ей приснилось, что все ее драгоценности превратились в жемчужины. В этом увидели дурное предзнаменование, которое и сбылось: король погиб. Будто бы подобный же сон приснился и Марии Медичи, жене французского короля Генриха IV, за несколько дней до убийства мужа религиозным фанатиком Равальяком.
Со времен раннего христианства и не без влияния церкви жемчуг, с одной стороны, прочно закрепил свое положение как символ чистоты, смирения и богобоязненности. Традиция сравнения людских добродетелей с жемчужинами в церковном языке сохранилась чуть ли не до наших дней. Тут уместно было бы для примера привести характерное выражение из проповеди английского архиепископа Холла, жившего в XVIII веке: «Умеренность есть шелковая нить, объединяющая перлы всех добродетелей». После падения Римской империи и вплоть до ХI-ХII веков в терзаемой войнами и нашествиями Европе жемчуг чаще использовался для украшения церковной утвари, нежели в светских целях. В итальянском городе Равенна, некогда резиденции императора Западной Римской империи, базилику Сант-Аполлинаре Нуово (VI век) украшает огромная византийская мозаика, изображающая шествие двадцати двух святых-девственниц в одеждах, расшитых жемчугом. (И в той же Равенне, в базилике Сан-Витале, на мозаике представлены реально существовавшие персонажи – император Юстиниан и его жена Феодора, редкостная блудница, возвысившаяся от цирковой наездницы до супруги властителя. И одежды, и венцы августейших супругов обильно украшены крупными жемчужинами, у Феодоры еще добавлены пропендулии – длинные подвески из жемчуга, ниспадающие с венца.) Надо сказать, что дань этой традиции не преминул отдать и ислам. Например, в Коране так говорится о благочестивых, пребывающих в садах блаженства: «Будут обходить их [с яствами] отроки, отданные им [в услужение], подобные жемчугу [в раковине] нетронутому».
Фрагмент мозаики «Шествие 22 девственниц». Церковь Сант-Аполлинаре Нуово в Равенне
Фрагмент мозаики с изображением императрицы Византии Феодоры. Церковь Сан-Витале в Равенне
Но в период Ренессанса все больше упрочивается и вторая роль жемчуга как эротического символа, зачастую связанного с продажной любовью. Если на картинах художников Ренессанса изображена женщина в жемчугах и прозрачных одеждах, эта особа наверняка является либо любовницей высокопоставленной особы, либо куртизанкой.
История высококачественного морского жемчуга характеризуется его постепенным продвижением с Востока на Запад. С незапамятных времен жемчуг добывали ныряльщики лишь в странах Персидского залива, в Индии, на Цейлоне и островах Индонезии.
После того как римлянами были совершены походы на Восток, взят Иерусалим, завоеваны Египет, Галлия и Англия, где добывался речной жемчуг, это чудо природы потоком хлынуло в Рим, и мода на него стала настоящим поветрием. Плиний описывает триумф Помпея, длившийся два дня, после чрезвычайно удачного похода на Восток, из которого тот привез главный, по его мнению, духоподъемный трофей – красный плащ, некогда принадлежавший Александру Македонскому. Прочая материальная добыча оказалась куда более существенной: в процессии помимо всего прочего несли тридцать три венца из жемчуга и жемчужный грот с солнечными часами наверху, а для тех зрителей в толпе, кому не удалось рассмотреть лик щеголявшего знаменитым плащом победоносного полководца, рабы тащили его огромный портрет, сделанный целиком из жемчуга. Справедливости ради следует заметить, что наиболее утонченные из римлян сочли это проявлением дурного вкуса. Украшения же из жемчуга в Древнем Риме быстро стали признаком престижа и цены на него взлетели до немыслимых высот. Сенека порицал римлянок, носивших в ушах, по его выражению, состояние целой семьи.
Большим ценителем жемчуга был великий Юлий Цезарь. Римский историк и писатель Светоний в своем сочинении «Жизнь двенадцати цезарей» сообщает: «В Британию он вторгся будто бы в надежде найти там жемчуг: сравнивая величину жемчужин, он нередко взвешивал их на собственных ладонях… был он падок и расточителен на любовные утехи. Но больше остальных любил он мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужину, стоившую шесть миллионов сестерций». Тот же Цезарь, чтобы как-то обуздать неуемные траты римлянок на жемчуг и не допустить потери этим чудом природы своего высокого статуса украшения исключительно аристократии, запретил носить изделия с ним женщинам ниже определенного ранга. Император Александр Север пошел еще дальше: он продал все драгоценные камни, внес вырученные деньги в государственную казну, заявив, что драгоценности не нужны мужчинам, а матроны царствующего дома должны довольствоваться при принесении жертвоприношений одним украшением из жемчуга: сеткой, серьгами, ожерельем или венцом. Две жемчужины небывалой красоты, принадлежавшие императрице, Север продал с аукциона, причем последнюю цену уплатил сам, заявив, что императрица не должна подавать дурной пример, и принес обе жемчужины в дар богине Венере.
Но отнюдь не все императоры проявляли такое благоразумие. Калигула носил одежды, расшитые жемчугом, и не только отвел своему коню по кличке Быстроногий целый дворец, но и одарил его пурпурными покрывалами и жемчужными ожерельями. По свидетельству Плиния, третья жена Калигулы Лоллия Паулина носила на себе украшения из жемчуга и изумрудов на 60 миллионов сестерциев. По приказу Нерона жемчугом украшали его скипетры, театральные маски (император считал себя великим актером) и дорожные спальни. В безумных тратах его далеко превзошел император Гелиогабал, закатывавший роскошные пиры, на которых подавали рис с белым жемчугом; жемчугом же вместо перца по его приказу посыпали рыбу и трюфели.
Вероятно, нет такого человека, которому не была бы известна история жемчужины египетской царицы Клеопатры. Она владела парой великолепных грушевидных жемчужин, слава о которых распространилась далеко за пределы Египта. Заключив пари с Марком Антонием, кто из них устроит более дорогой пир, она растворила одну из жемчужин в бокале с вином. Геммологи утверждают, что это не представляется возможным. Однако археологи выяснили, что в те далекие времена вследствие несовершенства технологии виноделия вино более смахивало на уксус (а простой народ вообще пил воду, приправленную уксусом), так что зерно истины в этой истории есть: уж если не растворить, то уж во всяком случае безвозвратно испортить жемчужину в таком напитке вполне возможно. Опять же по свидетельству Плиния, после смерти Клеопатры вторую жемчужину распилили пополам, и эти половинки украсили статую Венеры, изваянную великим скульптором Праксителем в Пантеоне. Для нас эта история любопытна тем, что в усадьбе-музее князей Юсуповых в Архангельском имеются два огромных полотна кисти венецианского художника Тьеполо: «Встреча Антония и Клеопатры» и «Пир Клеопатры». На первом изображено возвращение Антония из похода в Армению. Полководца сопровождает пышная свита, из-за плеча победителя выглядывает плененный армянский царь. Антоний горделиво указывает Клеопатре рукой на брошенные к ее ногам трофеи, среди которых видна, между прочим, и кучка жемчужных украшений. Ну, а на другом представлен торжественный момент пира, когда Клеопатра собирается бросить драгоценную жемчужину в коварное вино.
