Император, медленными шажками подковылял к Чану, сохраняя спокойствие и доверяя технологу, но глубоко внутри себя переживая, опасаясь смерти. Его надежды устремлялись к Кану; в случае чего, генерал не бросит.

Учёный усадил владыку в кресло. Аккуратными движениями он наладил связь между сознанием Вэнтэра и центром, похожим на увеличенный системный блок. Руки технолога неизбежно дрожали, боясь допустить погрешность, но действия были точны, словно Чан делал это в сотый раз.

–Вы готовы?– волнительно прогундосил профессор. Он боялся ошибок даже больше, чем Вэнтэр.

Император слишком размяк на удобном сидении. Его изношенная голова кивнула, беззвучно отдав приказ. Стремление величайшего короля четырёх держав поскорее оборвать жизнь в оболочке механизмов и стали огорчило нэогаров, понимавших это. Но недовольствовать – не осмелился никто.

Чан, чей груз ответственности почти стал осязаемым, в исторический миг переборол переживания и тревоги; спустив пару рычагов и вбив пароль, он начал перенос сознания.

Из высокой колбы, в которой пребывал человек – стремительно утекла тёплая жидкость. Человек глубоко вдохнул – первый признак жизнеспособности. Профессор восхитился, увидев это. В отличие от Кана, чьё лицо проявило умение переживать.

Сосуд для покорителя остался на ветвистой подставке, не ограничивавшей движения. Он начал пошевеливать пальцами, локтями и коленями, но лицо его было неподвижно, как и налипшие волосы. Настал наконец миг, когда человек открыл глаза: глубокие, выразительные глаза цвета синей пыли.

Узкий экран выше чела умирающего нэогара явил долгожданную весть – перенос окончился. Прочное стекло круглого аквариума поднялось вверх, впитавшись в потолок. Бессмертный, в полной тишине, сделал свой первый шаг. Но опосля второго шлепка босых ног по плиточному полу – раздался взволнованный возглас:

–Император, постойте! Вам ещё нельзя ходить!– остановил Чан Вэнтэра, слишком обессиленного и напряжённого, для попытки что-либо сказать.

Владыку насухо обтёрли, удерживая полотенцами на весу, и завернули в синий халат, под стать новым глазам. Его уложили на подоспевшую кушетку, с неким трудом разогнув временно чопорное тело. Четвёрка нэогаров – личная имперская охрана, вызванная Каном, унесла его в заранее подготовленную комнату. Туда, где Вэнтэра могли разместить на кровати.

–Какого чёрта,– голосом идеальным для сказок, проронил властитель.– Ужасная слабость…– промямлил он, бесцельно озираясь.

–Император, расслабьтесь,– молвил Чан, подойдя к сонному человеку.– Это последствия переноса сознания,– на редкость нежным, заботливым голосом, пояснил учёный.– Сейчас вы должны выспаться, набраться сил, и самочувствие улучшится,– пообещал он, выпрямив спину подле владыки.

Силы противостоять зову сна иссякли. Возможно, и недослушав Чана – Вэнтэр уснул.

–Проследи за императором, пока он не проснётся,– твёрдо обратился технолог к Кану.

–Вместе со мной, здесь останутся все ответственные за его защиту,– глядя из-подо лба, сообщил генерал.– Император не самый добрый нэогар, но его стараниями – наша страна стала единой на обоих полушариях материка, и только за это, он заслуживает вечного уважения. Я знаю, ты его недолюбливаешь, и подобных тебе – больше половины населения. Но что бы вы ни делали – я не позволю ему навредить!– чуть ли не крича изрёк преданный помощник.

–Не переживай,– с одолжением ответил Чан.– Вэнтэр, конечно, мне неприятен, но он слишком важная часть моих исследований. Он ключ к развитию науки. Я сам заинтересован в его сохранности…– ни у генерала, ни у заведующего лабораторией не осталось желания продолжать диалог. Чан закрыл за собой дверь, отделившись от Кана, и императора.

Никто не мог предсказать, сколько продремлет владыка, а когда его сон затянулся на двое суток – подозрения напрочь растерзали душу генерала. Но солнце взошло в третий раз, и с поцелуем его света – властитель лениво приоткрыл глаза.

–Император, вы… вы в порядке?– первое, что с тревогой вопросил Кан.

–Да!– отрезал Вэнтэр со всей строгостью.– Вызови Чана,– непривычным уху гласом, распорядился человек. Смотреть в его матовые синие  глаза было непривычно, видеть тёмные волосы спутанные сном – тоже. Но первой же повадкой, стремлением к самостоятельности и твёрдостью слов, он проявился.

Кан всё исполнил. Президент «научного единства» предстал пред императором, ровно сидевшим на диване. Вэнтэр ещё не успел освоиться в самом себе, от чего внимание с гостя было полностью сдвинуто к коже и телу.

–Вы меня вызывали?– стоя напротив бессмертного, вмешался разработчик.

–Да,– будто он ждал этих слов, ответил тиран.– Что ты со мной сделал? Я будто умер!– глаза его давили не хуже прежнего, и даже подростковое лицо пугало в гневе.

–Не волнуйтесь, вы всего лишь спали,– заторопился Чан оправдаться.– Перенос разума – очень утомительный процесс, а ваше новое тело уникально. Оно отлично от других, но всё же не может не уставать. Восстанавливать силы необходимо, особенно ради вечной жизни,– профессор был напуган, но не подавал виду. Император, как агрессивный хищник: становился строже, если чуял страх.

–Мой сон был вовсе не сном,– повышать голос человеку оказалось не к лицу.– Я впал в забытье!

–Но сейчас ваше самочувствие стабильно?– когда прав был кто-то кроме него, владыка предпочитал грозно молчать.– Сон неотъемлем, а его небольшое усиление – малая плата за вечную жизнь.

–Ты мог бы о ней хотя бы предупредить,– непреклонен был император.– Я могу пользоваться этим телом, или всё ещё рано?– угодить Вэнтэру было куда труднее, чем выиграть все его войны.

–Конечно, прошу – осваивайтесь,– отступив в сторонку, елейно ответил Чан.

Ни без усилий, воевода поднялся, ни без помощи Чана оделся в непривычные нэогару, но приятные человеку вещи и, обутый в открытые сандалии вышел, только осваивая равновесие плоти и костей.

Его с первого момента бодрствования окружили необычные, непривычные и странные на первый взгляд чувства; они преданней самого Кана сопроводили его к запертым вратам. Массивные, высотой как четыре Вэнтэра бронзовые двери для владыки раскрыли полностью, налив мрачный холл его дворца светом. На первом этаже потолки были самыми высокими, но окон недоставало, и все они располагались высоко. Мраморные колоны врезались в арки, отделанные чёрным и червонным золотом.

С внешней стороны дворца Вэнтэра встретил нэогарский отряд, приставленный к бессмертному указом генерала. Под их защитой император выступил из монументального дворца – жемчужины архитектуры целого континента. Из массивного готичного основания – первых четырёх этажей, возвышались ещё четыре, увенчанные небольшими башнями на каждой своей грани. Высотой эти башенки не превышали одного этажа, да и просторностью не блистали; тем не менее, как снаружи, так и внутри, они были по имперски роскошны. Отделка их вобрала львиную долю известных драгоценностей, а палитра цветов благородных металлов, даст фору радуге. Но, пожалуй, главная особенность этого возвышения – самый последний этаж дворца, девятый по счёту; он располагался как раз меж башнями. Его ровно изогнутая крыша, заострённая на конце, была высочайшей точкой. Подобно невычурным комнаткам на гранях возвышения, вокруг него тоже отстроили залы; большие, и само с собой невероятно богатые. Панорамные окна вместо целых стен, позолоченные балконы, помпезная отделка и броский интерьер, так и кричали о любви императора к роскоши. Умалчивал об этом лишь фундамент и основа макушки.

За императором закрылись двери, и его величество всецело отдалось любованию небом.

Личная Вэнтэрова охрана не держала властителя в тесном кольце, но шесть нэогаров всё равно его окружали, глядя за контур. Тираничный владыка был уязвим как никогда, и оберегаем тоже.

Вокруг главного замка, на расстоянии около полусотен шагов росла лишь трава, несколько деревьев, да парочка кустов. Цветов или садов здесь и в помине не было; только мощеная тропинка до внешней стены. Кладка массивным кольцом окружала цитадель императора; её высота и прочность впечатляли не меньше, чем отсутствие хоть одной бреши.