Раз уж зашла речь о старости: фотографии. Ты заметишь, что я поправилась. Мама и папа оба такие стройные, наверное, какой-то рецессивный ген подкрался ко мне сзади и шлепнул по заднице. Но я сама виновата – шью как сумасшедшая, весь день сижу. Но у меня столько заказов!

Накопилась уже критическая масса кукол, и я приняла решение внести предоплату за новое помещение. Все выглядит не так, как в твоем воображении – то был скорее бутик, нежели магазин кукол. Представь себе место, где продаются дорогущие игрушки, но дешевенькое искусство. Надо признаться, мне радостно видеть, как хорошенькая чернокожая девочка берет такую же, как и она сама, куклу, обнимает ее и целует. Когда куклу в деревянном ящике уносит коллекционер, я испытываю совсем другие чувства.

Иногда мне начинает казаться, что я поступилась принципами. Занимаюсь искусством, но не Искусством.

Посмотри-ка, я переживаю, что выйду в тираж, у меня даже нет кассы.

Раз уж зашла речь о деньгах, думаю, ты догадываешься, что я напишу дальше. В меня вложился один-единственный инвестор, и это мой отец. Он потратил уйму денег, поэтому все документы мы оформили на него. Но мне пришлось напомнить ему, что партнер без права голоса должен помалкивать. Он хотел написать на вывеске «Пупсы» вместо Poupées[21], чтобы покупателю было понятней. (Ха! Нет.)

Я знаю, мы хотели все сделать сами, без посторонней помощи, но всякое бывает, и, ко всему прочему, мои родители правда хотят мне помочь. Если я буду отстаивать свою независимость, лучше от этого никому не будет. Мы с папой уже сходили в банк, поговорили с брокером по недвижимости. Если все пойдет как запланировано, Poupées откроются через шесть месяцев. Мы мечтали не совсем об этом, но о чем-то вроде. Папа говорит, я могу «поднять нормально денег».

Ладно, вернусь к фотографиям. Все время меняю тему потому, что на самом деле мне не нравится, как я на них получилась. Они слишком откровенные. Понимаешь, что я имею в виду?

Именно это мне и нравится в работах Дре, но только до тех пор, пока он снимает кого-то другого. Он сфотографировал папу, и в морщинах у него на лбу читаются все последние пятьдесят лет папиной жизни: детство в Алабаме, отцовство, внезапное богатство, как в книгах Горацио Элджера[22] (папе его портрет тоже не нравится, но снимок просто потрясающий).

Фотографии, которые я посылаю, проходят по категории для широкой аудитории, и ты можешь показывать их остальным, но, когда я смотрю на снимки, мне не хочется, чтобы их видел кто-то еще. Если захочешь, покажи друзьям старые фото.

Пожалуйста, передай Уолтеру привет и скажи, что я хотела бы с ним встретиться. Кажется, он хороший человек. У него есть дети? Если хочешь, я могу выслать ему немного денег. Мне не по себе от мысли, что в тюрьме люди оказываются лишены самых привычных вещей. Можно послать деньги от имени Андре, если ты хочешь, чтобы все было анонимно. Я знаю, насколько порой может быть уязвима чужая гордость. Сделаем так, как ты считаешь нужным.

Дорогая Джорджия,

Ты – величайший дар моей жизни. Я скучаю по тебе, даже по той дурацкой шапочке для сна, которая мне так не нравилась. Скучаю по твоей еде, по идеальной фигуре. Скучаю по твоим настоящим волосам. И больше всего я скучаю по тому, как ты поешь.

Но я не скучаю по нашим ссорам. Поверить не могу, что мы тратили столько времени на ругань из-за какой-то ерунды. Вспоминаю, как я тебя порой обижал. Вспоминаю, как вместо заботы я заставил тебя волноваться просто потому, что мне нравилось, когда обо мне волнуются. Вспоминаю об этом и чувствую себя конченым придурком. Просто одиноким конченым придурком.

Прошу тебя, пожалуйста, прости и люби меня по-прежнему.

Ты не знаешь, насколько подавлен мужчина, которому нечего предложить женщине. Я представляю, как ты живешь там, в Атланте, а вокруг куча парней, и все с крутыми портфелями, крутыми дипломами и крутой работой. А я заперт тут и ничего не могу тебе дать. Но я отдаю тебе свою душу, и это самое настоящее, что у меня есть.

Ночью, если я сильно постараюсь, я могу мысленно прикоснуться к твоему телу. Ужасно жаль, что, только оказавшись в тюрьме, лишившись всего самого дорогого, я понял, что можно прикоснуться к человеку, при этом не трогая его. Я могу ощутить тебя ближе, чем когда мы лежали рядом в кровати. Утром я просыпаюсь уставший – чтобы вот так покидать тело, нужно много сил.

Я понимаю, это безумие, но, пожалуйста, попробуй. Попробуй мысленно ко мне прикоснуться. Я хочу узнать, каково это.

С любовью,

Дорогая Джорджия,

Пожалуйста, прости, если мое последнее письмо было каким-то «потусторонним». Не хочу, чтобы ты психовала. Пожалуйста, ответь.

Дорогой Рой,

Я не психую. Просто последние три недели я была очень занята. Моя карьера идет в гору. Ненавижу это слово – карьера. Всегда кажется, что где-то за этими буквами прячется слово сука. Знаю, я себя накручиваю. В общем, дело набирает обороты. Я веду переговоры о персональной выставке. Не хотела тебе писать, пока не достигнута железная договоренность, а сейчас договоренность у нас еще какая-то пластилиновая. Так, выкладываю: помнишь мою серию «Человек в движении»? Теперь она называется «Я – Человек». На выставке будут собраны все твои портреты разных лет, начиная с работ в мраморе. Возможно, выставка будет в Нью-Йорке. Ключевое слово – возможно. Но я очень рада и очень занята. Андре отвечает за проекцию изображений и графический дизайн. Все выглядит идеально, но он отказывается принимать деньги за работу. Я знаю, что мы с ним как родные, но не хочу этим пользоваться.

Дел много, но я целыми днями нахожусь в окружении твоих портретов, поэтому мне кажется, будто мы рядом, и я иногда забываю написать тебе. Пожалуйста, прости. И помни, что ты в моих мыслях.

Дорогая Джорджия,

Мама говорит, ты теперь знаменитость. Напиши, правда это или нет.

С любовью,

Дорогой Рой,

Если новости дошли до города Ило в штате Луизиана, значит, я знаменита. Наверное, на «Эбони» подписан весь негритянский народ. Не знаю, прочитал ли ты уже статью, но, даже если прочитал, позволь мне все объяснить. И даже если ты не прочитал, я хочу, чтобы ты знал, как все было.

Я тебе говорила, что моя кукла выиграла конкурс Национальной портретной галереи. Но я не сказала, что это был твой портрет. Оливия попросила меня сделать ей куклу по детской фотографии (это тот черно-белый студийный портрет, который висит в твоей комнате). Я пообещала, что сделаю, и три месяца добивалась правильной формы подбородка. Оливия даже дала мне твою детскую одежду. Меня не покидало ощущение нереальности, когда я надевала на куклу вещи, которые предназначались ее внуку (вообще, это был сильный опыт). Я пообещала Оливии, что отдам ей куклу, но оставила ее дома. Просто тупо забыла. Я собиралась послать ей посылку ко Дню святого Валентина, но не могла с ней расстаться. Ты меня знаешь, когда речь идет о заказах, я перфекционист. Но местами эта работа вышла даже слишком точной, далась мне слишком легко. Оливия без конца мне напоминала, я обещала, что все пошлю.

Дальше все усложняется, так что сделаю небольшое отступление.

С тех пор как тебя забрали, мы с мамой стали больше времени проводить вместе. Сначала она приходила, просто чтобы я не оставалась дома одна, но со временем мы стали встречаться как подружки – болтаем, пьем вино. Иногда она даже остается у меня ночевать. Однажды ночью она рассказала мне, как ее родители переехали жить в Атланту. Говорила она долго, и я была без сил, но всякий раз, когда я засыпала, мама меня будила.