Удел наемников богачей – понты и бестолковое размахивание оружием. Поэтому, с непоколебимой уверенностью, я иду навстречу этим двоим, и, почти поравнявшись с ними, замечаю секундное замешательство в их глазах, едва различимых за плотными масками.

Левой рукой направляю пистолет в голову одного телохранителя, правой вырубая другого одним точечным ударом под подбородок. Пока первый поврежденный взвывает от боли, нейтрализую второго, жестко надавив дулом на висок. Маска тут не поможет, если попасть точно в болевую точку.

Ещё один хук вновь достается первому, и пока они оба находятся в шоковом состоянии, окончательно вырубаю двоих.

Пушки забираю себе, небрежно смахнув пару пылинок со своего пиджака. Оглянувшись назад и удостоверившись, что в холле никого нет, а за стеной по-прежнему в своем ритме идет светская тусовка, отправляю голосовое сообщение Рику, через часы на запястье:

– Рик, я знаю, что ты занят. Отправь парочку ребят во внутренний коридор, – наспех распоряжаюсь на итальянском я, прекрасно зная, что все капитаны и солдаты идеально знают план особняка. Мы никогда не идем неподготовленными на такие мероприятия. – Тут небольшая проблема. Две проблемы, – выразительным тоном добавляю, глядя на павших мачо. – Прикрыть нужно. И заткнуть свидетеля, – поэтому я говорю на родном языке. Этот полудохлый соловей все ещё никуда не исчез, но благодаря маскам, он не доставит нам много проблем. Его оставят живым. Но сделают так, чтобы он никогда и никому не рассказал о том, что здесь видел.

– Через две минуты будут, босс, – сразу отзывается Рик.

– Нашли девчонку? – успеваю поинтересоваться я, в быстром темпе направляясь к саду. Где эта чертова Аннет Ди Карло? Схватить её, забрать и свалить бы как можно скорее.

Но Рик почему-то мне больше не отвечает. Бросив сквозь зубы парочку ругательств, вспоминаю про сбежавшую птичку.

Адреналин закипает под кожей, разогревая вены, до жжения натягивая каждую мышцу. Думая лишь об одной цели, минуя бесконечные метры плохо освещенного холла, я выхожу в сад, делая глубокий вдох на свежем воздухе. Почти сразу мой внутренний радар в купе с пристальным взглядом, находит вдали синюю, быстро передвигающуюся по подстриженному газону точку. Далеко не убежала, но по какой-то причине дуреха со всей дури несется к пирсу семьи О`Коннел.

И бежит она к пришвартованной яхте на Ист-Ривер[3]. и нескольким парусным лодкам так, словно убегает от самой смерти.

Я дергаюсь с места, словно гончий, которому отдали строжайшую команду, и почему-то рассчитываю на то, что девчонку остановит конец пирса под её ногами. Но, стоит лишь мне моргнуть на мгновение, как она исчезает.

Какого черта? Прыгнула в пролив? Идиотка.

Ну её на хер.

Я же не герой, мать её, чтобы спасать, прыгать за ней в воду. Да и она, наверняка, умеет плавать. Что скажут капитаны, когда увидят меня в насквозь мокрой одежде к концу этого адского вечера?

Что-то в груди предательски сжимается, сдавливает в тиски. Словно неизвестная субстанция, поселившаяся между ребер. Уничтожить её пока не получается, и я с отчаянным рыком вспоминаю тонкую фигурку девушки, облаченную в платье, подчеркивающее все изгибы.

Долбаная колдунья.

Заворожила меня, словно пыль в глаза пустила своим голосом.

Наваждение, с которым пока совладать трудно.

То, что я не вижу её лица, а образ кажется знакомым, сводит с ума ещё больше, заставляя желать запретный и неизведанный плод с двойной силой. Мне необходимо сорвать с птички маску… грубо, немедленно, обхватить выразительные скулы, и впиться в полные губы, забрав её сладкий голос, вкус. Её всю.

Поэтому плевать, что скажут капитаны. Могу представить себе их удовлетворение, когда они увидят меня насквозь мокрым.

Суеверный ужас плотно берет меня в свои крепкие оковы.

Мне давно не было так страшно в реальной жизни.

Во сне меня часто преследуют кошмары, а наяву моя рутина представляет собой иллюзию счастливых и роскошных будней.

Я вижу в них родителей и снова теряю их, самыми разными, изощренными способами. Не только в автокатастрофе.

Иногда, я вижу, как в маму и папу стреляют, и они резко падают на землю, устремляя на меня свои пустые, стеклянные взгляды.

Пробуждаюсь от ощущения липкой испарины на коже и не могу прокашляться, побороть беспощадный приступ удушья.

Но одно дело – просыпаться в холодном поту в своей теплой и уютной постели. Нервно выдохнуть и прогнать чудовищный сон, а другое – оказаться в реальной ситуации, когда все нервы оголяются до предела.

Вены внутри превращаются в раскаленные проводки.

Внутренности скручивает от страха, а сердце стучит в рваном ритме «умри или беги».

Когда двое грубых ублюдков схватили меня с Майклом, я сначала ничего толком не поняла. Просто закричала от резкой боли, потому что церемониться со мной они явно не собирались и обхватили меня с такой силой, что я поняла сразу, если буду сопротивляться и пытаться освободить запястья, они мне непременно сломают руки.

Поведение мужчин, которых я, вроде как, приняла за подчиненных опекуна, повергло меня в негодование. Полнейший шок и состояние аффекта. Потому что вели они себя не как охрана моего дяди. Доминик Ди Карло никогда бы не позволил своим пешкам так обращаться со мной.

Прозвучит странно, но дядя любит меня. Знаю, что держит меня на поводке в целях безопасности. Я не могу этого понять и принять, но это действительно так. Других причин быть не может. Он просто слишком сильно переживает, пока я маленькая. Когда мне исполнится двадцать один, все изменится, по крайней мере, хочется в это верить.

Да только ждать нет сил…

«– Я люблю тебя, моя принцесса. Никто не посмеет причинить тебе боль. Никто не заберет тебя», – он частенько повторял нечто подобное с маниакальной одержимостью в голосе. Лицо его при этом оставалось каменным и бесчувственным.

Сильно сомневаюсь, что напавшие на нас с Майклом и, заставшие врасплох подонки, посыльные дяди.

Тогда кто они? Меня хотят похитить? Зачем? Что будет, если со мной такое случится? Я никогда не контактировала с «чужими людьми», с миром. Да, я всегда мечтала об этом, но не с преступниками же и не таким образом!

Но пистолет, который хладнокровно сжимал в ладони тот самый Призрак Оперы, добил меня окончательно.

Одно нажатие на спусковой крючок и я стала бы свидетельницей убийства либо уже была бы мертва.

В тот момент мой разум отключился, поднявшиеся из глубин сердца страхи, сорвали в паническом вихре плотину спокойствия, и вот я уже бегу куда глаза глядят, не видя никого и ничего вокруг.

Не чувствуя, как подворачиваются до адской боли ноги, как слетают с них босоножки, и как морозит сырая трава ноющие стопы.

Все тело бьет мелкий тремор, я обхватываю плечи двумя руками, делая глубокий вдох. Вокруг ночная тьма, подсвеченная фонарем на пирсе. Я и не заметила, как миновала огромный сад особняка и оказалась у воды.

Порывы ледяного ветра пронизывают до костей лютым холодом, напоминая дыхание смерти, которое я уже не раз чувствовала на себе…

Нервно сглатываю, давясь раскаленными слезами, пытаясь понять, что происходит и помолиться за жизнь Майкла, который остался там, в холле, с двумя долбаными гангстерами и чертовым Призраком.

Он ещё жив? Конечно, жив. Кто же совершит убийство при толпе свидетелей в фамильной резиденции федерального судьи? Только полный идиот.

Сердце танцует гулкое танго где-то под ребрами, пока я кусаю губы до боли, которую едва чувствую, словно после укола анестезии. Внезапно, пелена паники рассеивается и, кажется, что тревога отпускает меня из своих смертельных оков…