— Скажи… А если бы ты был дядей Якова раньше… и случайно узнал, что у нас с ним… все произошло… Что тогда?
— А что тогда? Достал бы фамильный перстень Ливенов и… — Павел, чуть замялся, подбирая подходящее слово, — посоветовал ему немедленно идти делать тебе предложение…
Посоветовал?? Ливен подумал, что действительно могло бы быть в подобной ситуации… Какими красочными эпитетами кроме безмозглой скотины он наградил бы своего племянника, узнав, что тот потерял голову настолько, что лишил невинности барышню, которую любил… без венчания… да еще в тех обстоятельствах, когда… у них могло бы не быть… совместного будущего вообще… Что если бы в тот единственный раз Яков зачал ей ребенка, а сам… погиб?? Что бы тогда было с Анной и маленьким?? А что было бы… Сейчас он вдруг со всей ясностью осознал, что ребенок Якова и Анны не был бы бастардом, что у него был бы официальный отец… который любил бы его всем сердцем как своего собственного… По-другому быть просто не могло…
— Или же, скорее всего, пошел к вам вместе с ним… чтоб это выглядело еще более представительно и пафосно. Уж в присутствии дяди-князя Якову бы твои родители отказать не посмели, даже если бы и считали Штольмана не самым завидным женихом, — ухмыльнулся он.
— Нет, в твоем присутствие не посмели бы, — улыбнулась Анна.
— Аня, про это можно думать сколько угодно… Но, мне кажется, оно того не стоит… Не забивай себе голову…
То ли потому, что айсвайн немного… ударил ей в голову, то ли потому, что это был последний вечер вместе, Анна осмелела:
— Павел, скажи, а мужчины, которые имеют успех у женщин… или у которых просто много женщин, какие они — влюбчивые… ищут ту самую женщину… или же коллекционируют женщин для количества?
Ливен усмехнулся:
— Аня, ты спрашиваешь в общем? Или же тебя интересует какой-то конкретный мужчина?
— Ну…
— Значит, ты хотела узнать про меня. Что ж, женщин я никогда не коллекционировал, а влюбчивым я себя точно назвать не могу…
— Но… ты был когда-нибудь влюблен?.. Кроме Лизы?
Павел взял паузу, чтоб лучше сформулировать ответ. Сходил к столу еще за одной бутылкой вина. Анне показалось, что он не хотел отвечать на ее вопрос.
— Я, наверное, спросила то, чего не следовало… Извини, я сделала это, не подумав…
— Аня, я просто не ожидал такого вопроса… ну или скажем так, не сегодня… после предыдущего разговора… Да, я был влюблен — до Лизы. Пару раз легко и один серьезно. Причем серьезно, когда был совсем юный, иными словами мальчик — в прямом смысле.
— И в кого? Тоже в юную барышню? Или это секрет?
Ливен улыбнулся:
— Барышню? Да нет… Мне было семнадцать… Амели была старшей сестрой моего друга по корпусу, у них дома я с ней и познакомился…
— Значит, эта дама была старше тебя…
— Да, но не только старше — на пять лет… но и опытней — во всех смыслах… К тому времени она уже была вдовой, ее муж погиб на охоте — ружье разорвало у него прямо в руках… Но об этом я узнал позже…
— Как ужасно, — покачала Анна головой.
— Когда нас представили, я увидел красивую, очаровательную, обаятельную, умную, образованную, очень приятную в общении молодую особу… Через несколько встреч, опять же в кругу их семьи, я уже был увлечен ей… Мой друг, заметив мой интерес, сказал, что у меня мало шансов, но не только потому, что я так молод, а еще и потому, что она вряд ли примет чьи-либо ухаживания вообще… Тогда-то он и разоткровенничался, что у его сестры был кавалер — с серьезными намерениями, но бросил ее, когда узнал, что от потрясения, вызванного гибелью мужа, она потеряла ребенка, и ей сказали, что детей у нее больше быть не может. И после этого она стала сторониться мужчин… Мол, какому мужчине нужна такая женщина… кроме как для развлечения…
— Бедная женщина, как ее жаль… Столько пережила… Да еще тот человек оказался таким жестоким…
— Да, это было… жестоко по отношению к ней, но… по крайней мере он был с ней честен…
— А тебя это… не смутило? Что у нее было… такое в жизни? Или тебе было все равно?
— Нет, не все равно… Но я уже тогда понимал, что у любой женщины может быть… какое-то прошлое… и в нем мужчина, и, может, даже не один… Я тогда сказал своему другу прямо, что жениться, конечно, не собираюсь, но… был бы рад, если бы она согласилась на длительные отношения… Мой друг тогда посмотрел на меня так, будто я был… не в себе, сказал, о каких длительных отношениях может идти речь вообще, если мне семнадцать лет… и кроме того я… даже не знаю, что это значит — быть с женщиной… Что если Амели и будет нужен кто-то, то взрослый мужчина, а во мне она мужчины точно не видит…
— И что?
— А он был абсолютно прав, мужчины она во мне не видела…
— Ты выглядел юношей?
— Нет, я был хорошо развитым физически молодым человеком. Выглядел, думаю, на год-два старше своих лет… А Амели выглядела моложе. Я поначалу не знал, сколько ей лет, думал, она на пару лет меня старше… Она была невысокого роста, фигура хоть и женская, но все же больше как у барышни… несмотря на ее замужество… Глаза — иногда очень мудрые, иногда такие… детские… как у олененка… Чертами лица она очень походила на графиню, — признался Ливен, — только у Амели глаза темно-карие, а у Натальи голубые…
— Ты поэтому и… сошелся с Натальей Николаевной? Потому что она напоминала тебе Амели? — напрямую спросила Анна.
— Я об этом никогда не думал. Пока ты не спросила. Но, возможно, отчасти это так и было… — согласился Павел. — Но Наталья Николаевна нравится мне сама по себе. Она очень красивая женщина, и я ей увлечен, как, хотелось бы надеяться, и она мной… А вот Амели не видела во мне мужчины, именно поэтому она и согласилась на свидание со мной, а потом приняла мои ухаживания, даже не ухаживания, а, скорее, внимание. Около полугода мы с ней просто встречались, гуляли вместе, я бывал у нее в гостях… Я приносил ей цветы, сладости, разные безделушки, чтоб чем-то порадовать ее…
— Ты приносил ей цветы?
— Конечно. Я и Лизе приносил, на правах родственника, естественно. Я и к графине в Петербурге с цветами прихожу.
— А почему не здесь?
— А здесь нет смысла дарить, цветы и так в комнатах стоят…
— А… мне есть смысл дарить?
— Тебе есть… не смысл… а желание… радовать тебя… так, как могу… Мне как родственнику это позволительно… Я, кстати, очень рад, что ты приняла украшения с опалами… Мне очень приятно…
— А когда ты ухаживал за Амели, ты дарил ей только, как ты сказал, безделушки? Не мог тогда позволить большего?
— Почему же, мог… Просто поклонник не должен дарить даме ничего, чтоб она считала себя обязанной… принимать его ухаживания… не говоря уж о большем… Дама сама должна решить, даст ли она шанс этому мужчине… Мне Амели позволила за собой ухаживать, но у нас ничего не было, даже поцелуев в щечку… Хотя все это время я был в нее влюблен… и видел, что стал нравиться ей… Дмитрий знал о моей влюбленности, я спросил его, что делать. Он сказал, подождать, когда мне исполнится восемнадцать, и я смогу полностью нести ответственность за свои поступки, а еще лучше, когда закончу корпус и стану офицером, тогда и признаться ей в своих чувствах.
— И что ты? Признался? — спросила Анна.
— Признался… Амели мои чувства не отвергла… более того, сказала, что тоже влюблена в меня…
Ливен вздохнул про себя. Он хотел, чтобы у Анны был человек, с кем она могла бы говорить по душам об отношениях между мужчиной и женщиной, и решил, что для этой цели подойдет Марфа… Судя по всему, Анне Марфа для этого была не нужна, ну или не очень нужна, так как у нее был он сам… Он видел, что от выпитого вина Анна была слегка подшофе и… воспринимала разговоры на эту тему… хоть и с долей смущения, но все же более свободно, чем, как он представлял, это было бы, если б она была абсолютно трезвой… Вон даже поведала, как это произошло у них с Яковом… Если б не вино, он бы, наверное, не рискнул говорить с ней столь откровенно… Но он также понимал, что если он не расскажет ей и о себе, потом, скорее всего, она пожалеет о том, что поделилась с ним подробностями своих отношений с Яковом, и замкнется в себе… А ему бы этого очень не хотелось… Искренность в его отношениях с Анной была гораздо важнее давней истории о его юношеском опыте, в котором, если уж на то пошло, не было ничего постыдного, о чем он бы постеснялся рассказать Анне.
