«Это точно, вон конфеты, наверное, не сразу все ешь, На несколько дней удовольствие растягиваешь», — подумал Яков Платонович.
— Одежды той, что у Егорушки есть, на полтора года, может, хватит.
— Это вряд ли, дети быстро растут.
— Ну Акулина, ключница, из моих старых вещей ему что-нибудь перешьет… А ботиночки ему придется купить… по-тихому… Проживем уж как-нибудь. Пока мне двадцать один не исполнится… Но меня не это беспокоит… а как я его в доме своем поселю… Если бы я женат был, тогда было бы проще. Наверное… А я холост и привезу ребенка… который на меня похож… Если б Дуняшка была вдовой моего отца, а Егорушка — его законным сыном, то, вероятно, восприняли бы как должное, если бы я его к себе привез — взял на себя обязательства относительно брата… А в тех обстоятельствах, что есть, и бросить я его не могу… и в то же время молвы боюсь… что люди скажут… А злых языков хватает…
— Да откуда им знать, что мальчик — побочный сын барина? Если Вы, конечно, сами об этом не скажете.
— Так он же на Ваньку Коровина записан…
— Ну так, может, он сын Вашей матери от другого мужа — Ивана Коровина… Пока люди поймут, что к чему, столько времени пройдет… И даже если он и внебрачный сын Вашего отца, что в этом уж такого особенного?
— Так если бы они думали, что папаши моего…
— Вы что же опасаетесь, что люди посчитают, что это Ваш ребенок? — Штольман был ошарашен.
— А что еще они могут подумать? На меня похож, значит, мой… Отца моего здесь, в Затонске никто не видел. Да и видел бы, может, и усомнился, что Егорушка от него. Вот ведь как бывает, я на папашу не особо похож, больше на матушку, а Егорушка со мной просто одно лицо… Да еще назван якобы в честь меня*… Какие тут еще мысли могут напрашиваться?
Яков Платонович подумал, что если братья так похожи, то оба пошли в отца, только Юрий не хотел признавать, что похож на родителя, по отношению к которому у него не было никаких положительных эмоций.
— Сам я здесь только год живу, как поместье от деда в наследство получил, — продолжил Дубровин. — Бывал с матушкой несколько раз, когда маленьким был. Не рос на глазах у здешних людей, каков я, они мало знают, а напридумывать могут всякого…
— Так Вам девятнадцать с половиной, а ребенку почти четыре… Что ж, получается, Вы его отцом в пятнадцать с половиной лет стали? Рановато что-то…
— Так, говорят, по девкам бегать — дело нехитрое… Сам я не могу об этом судить… Но знаю, что от сына наших соседей-помещиков две дворовых девки детей родили одна за другой, а ему и пятнадцати тогда не было…
— Ну и нравы там у вас, — вздохнул Штольман. — Где это, кстати?
— От Сосновска недалеко… Здесь в Затонске вроде бы народ… более богобоязненный… С одной стороны, хорошо, а с другой… Я ведь жениться как-нибудь надумаю, а какая барышня за меня пойдет, если слухи распространятся, что у меня ребенок от дворовой девки?
— А почему, собственно говоря, от дворовой девки? — не понял Яков Платонович.
— Ну а от кого у барчука в пятнадцать лет может быть дитя? Не от барышни-дворяночки же… И не от благородной женщины с опытом, чтоб допустила, чтоб ее мальчишка ненужным ребенком наградил…
— Ну и женщины с опытом не всегда о подобном заботятся…
— Так оно, только, наверное, они или себе ребенка оставляют, если замужем и муж не догадывается… или на воспитание отдают… но никак не малолетнему… кавалеру… У такого как я ребенок оказывается… только когда… других вариантов нет… Мне так кажется… Вот и не хотелось бы, чтоб молва пошла, что я такой… беспутный…
— Ну а прямо признаться, что мальчик — от Вашего отца? Да, внебрачный ребенок. Но отец умер, у мальчика кроме Вас никого не осталось, вот Вы его и взяли. Что уж скрывать, если действительно это рано или поздно станет известно?
— Ну так кто поверит? Скажут, что на покойного родителя наговариваю… хочу свой грех на него свалить… Или думаете, никому такое в голову не придет?
— Отчего же… не исключаю такого, — согласился Яков Платонович, припоминая, какие гадости напридумывали о нем местные жители.
— Скажите, а про то, что у Вашего отца есть незаконный сын, Ваш дед знал?
— Не думаю. Они с отцом и до смерти матушки-то не общались, а после вообще знаться перестали. Да и к лучшему это, наверное. Дед и так очень переживал, что его дочь умерла, болел от этого, а если б знал, что папаша стал вытворять, может, даже столько лет не прожил… Но, думаю, догадывался, что его зять… совсем в разнос пошел. Мне кажется, что он для меня и попечителя нашел, так как считал, что иначе папаша у меня деньги вытягивать будет, а то и вовсе по миру пустит… Поэтому на него я даже не в обиде за это… И все же я бы сейчас предпочел, чтоб попечителя не было. Я очень опасаюсь, что до него дойдут слухи про то, что у меня в доме Егорушка появится.
— Каким образом?
— Ну земля маленькая. Это только кажется, что Затонск от Петербурга далеко. А мало ли кто сюда из столичных жителей приедет, на воды, например, или в гости. А потом в Петербурге кому-нибудь как байку расскажет. А тот окажется знакомым моего попечителя… Тогда мне самому не сдобровать… и Егорушке тоже… Попечитель-то серьезного нрава человек…
— А кто он?
— Отставной гвардейский офицер, дед с ним на Крымской войне познакомился и всю жизнь связь поддерживал. Когда в столицу ездил, всегда у него останавливался.
Штольману внезапно пришла мысль, как ему показалось, неплохая:
— Серьезного нрава, значит… Но к доводам прислушаться может? Человека, занимающего определенное положение в обществе.
— Например?
— Например, князя, заместителя начальника охраны Государя?
— Вы кого имеете в виду?
— Своего дядю Павла Александровича.
У молодого человека распахнулись глаза:
— Его Сиятельство князь Ливен — заместитель начальника охраны Императора?? В газете про это написано не было…
— Не было. Но у него действительно такая должность… сейчас… А в свое время его взял к себе брат на двадцать лет старше его, воспитывал его сам лет с семи до тех пор, пока он не поступил в корпус. Просто у князя с княгиней к тому времени… была своя жизнь… Конечно, он законный сын своих родителей, носитель титула, и каких-то… уловок, как в Вашей ситуации, чтоб брат мог забрать его себе, не требовалось… Но в Ваше положение он войти может. Как видите, у него самого племянник — бастард, и он этого совершенно не стыдится. Думаю, для него тот факт, что Ваш отец прижил ребенка с… работницей из поместья, не будет препятствием к тому, чтобы попытаться Вам помочь.
— Каким образом?
— Пойти и поговорить с Вашим попечителем. Он постарается разъяснить ему Ваши намерения относительно мальчика. И убедить его разрешить Вам взять его к себе и выделять какую-то сумму на его содержание.
— А если он не согласится?
— Не думаю. Его Сиятельство умеет уговаривать, — усмехнулся его племянник. — Кроме того, мне кажется, Вашему попечителю не захочется выглядеть в дурном свете, как лишенному сострадания человеку и ханже перед князем и офицером, который так близок к Императору…
— Чтоб человек такого положения пошел хлопотать за кого-то… да еще незнакомого ему… это мало вероятно… — покачал головой юноша.
— И тем не менее вполне реально… Думаю, он не откажет мне в просьбе замолвить на Вас словечко.
Дубровин задумался:
— Скажите, а тот брат, который взял его себе — это…
— Да, это мой настоящий отец.
— Значит, он воспитал своего младшего брата, а Вас, своего сына — нет… Как же так?
— Ну вот так получилось.
— Но он хотя бы нашел хорошего человека, чтоб стал Вашей матушке подходящим мужем, а Вам родителем? Вы извините, я не из простого любопытства спрашиваю… Просто хотелось бы надеяться, что Его Сиятельство все же… как-то побеспокоился о ней и о Вас тоже…
— К выбору мужа матушки он не имел никакого отношения. Ее выдали замуж родственники после того как отец князя запретил ему жениться на ней… Но она не была в положении. Это произошло… позже… — честно сказал Яков Платонович.
