Окружающая нас местность просто утопала в зелени. Казалось, что на материке никогда не бывало засухи. Но как выяснилось позже, это не так, здесь есть и совсем голые участки поверхности земли. Хотя мимо них текло множество разных по ширине и полноводности рек, которые и разделяли зеленую и пустынную зоны. По их берегам то и дело встречались огромные, покрытые мхом, камни, придававшие общему пейзажу таинственный и завораживающий вид.

Мы жили на окраине одной из деревень, что находилась вблизи причала. Наши спальные палатки располагались по кругу, и каждую ночь охраняли мы их по двое. Дежурили мы не потому что боялись какой-либо опасности из вне, а потому что была велика вероятность, что дикие звери попросту могут лишить нас пищи. Пробовать же местную кухню мы пока что опасались. Мол, кто знает, вдруг отравят.

Для провизии мы выделили одну большую палатку и поставили ее чудь подальше от остальных. Рядом с ней соорудили навес, под которым расположился длинный стол, а по его бокам такие же длинные лавки. Чуть поодаль стола мужчины определили место под костер, на котором затем готовилась вся еда, и вокруг которого мы собирались по вечерам. Был и душ, мастерски собранный Майком специально для меня, потому что, пока остальные предпочитали купаться в реке, что находилась примерно в двадцати минутах ходьбы от нашего места расположения, я отдавала предпочтение современным изобретением. Да и не в радость мне шагать столь длинный путь, ради удовольствия помыться в холодной реке, а затем, замерзнув, шлепать обратно. Добавим ко всему этому большой риск, встретить в воде змею иди еще какую-нибудь не менее опасную живность. Нет, увольте, лучше остаться грязной и вонючей, чем так нелепо закончить жизнь.

Да, кстати, я оказалась не единственной женщиной в нашей, так сказать, группе. В качестве кухарок американские исследователи привезли с собой двух девушек. Как только я про это прознала, то так обрадовалась и уже начала мечтать, как здорова нам будет втроем, пока мужчины исследуют свою Австралию. Но, увы, эти две дамы оказались слишком молчаливыми (по крайней мере, со мной). И видела я их редко, так как постоянно находилась в движении вместе с остальными, потому что мне не разрешили остаться в лагере.

Чувствовала я здесь себя совсем чужой. И самое ужасное, что омрачило мое пребывание так это то, что Майк скрыл от меня точное количество дней, которые мы проведем на этом материке. Сие поведение жениха меня очень шокировало, ведь до этого момента мы были единой командой, без секретов, тайн и увиливаний. Так вскоре я ощутила себя совершенно одинокой, а затем и вовсе чужой. Забавно, спустя какие-то пару недель я стала чужачкой не только для местного населения, но и для своего любимого мужчины.

Мои дни шли медленно и неинтересно. Кроме удивительных пейзажей меня радовали еще книги, коих я набрала с собой целую стопку. Все было слишком уж однообразным в моих сутках. Утром ранний подъем, потом завтрак, затем сбор дорогу и долгий путь. Скукотище.

Чтоб как можно тщательнее разузнать об особенностях Австралии, за день мы обходили десятки миль, останавливаясь почти в каждом поселении. Оттого ноги мои ныли непрекращая, а каждая остановка считалась подарком судьбы. Иногда я честно подумывала развернуться и бежать обратно в лагерь. Думаю, моего отсутствия никто бы и не заметил.

В поселениях нас принимали радушно, с песнями, плясками и даже подарками. Люди охотно шли на контакт и приглашали в дом к столу. Местные молодые девушки то и дело стайкой незаметно следовали за нами по пятам. Но я-то их, конечно, видела, однако никому из группы об этом не сообщала. Хотя они так заняты, что вряд ли бы обратили внимание на девиц.

Нашей группе определенно везло, ведь мы часто становились гостями на здешних торжествах и гуляньях. Как-то раз нас пригласили на день рождения, а затем, через поселение, и на свадьбу!

Я была ошеломлена таким представлением. Молодоженов усадили на специально украшенные огромные подушки. По левую сторону от них сидел, как мне объяснили, Вождь, рядом с ним – старейшины, по правую – родители; а затем уже полукругом все остальные приглашенные. Перед ними на низеньких маленьких столиках стояли угощения. В центре – огромное кострище.

Незамужние девушки пели и танцевали, холостые пареньки тоже приплясывали, но только когда это позволял Вождь. Семейным людям запрещалось выходить к костру. Тем, кто по каким-то причинам остался без супругов, вообще не полагалось здесь появляться.

Жених с невестой были разодеты в пышные, сотканные из золотых ниток одежды, украшенные цветами и листьями. На невесту навесили украшения из камней. На голове собрали высокую пышную прическу. Со лба свисало ожерелье, посередине которого находился красивый голубой камень.

Я смотрела на невесту, на ее сверкающую довольную улыбку, и завидовала ее счастью. Она смотрела на жениха так, словно весь мир вокруг заключался именно в нем. Будто и день не день, если его нет рядом. Могу поклясться, он отвечал ей взаимностью. Мне даже показалось, что они держались сейчас за руки. Такие молодые и такие счастливые. Я им страшно завидовала в эту минуту. Увы, как бы я не старалась, но у меня не получилось представить нас с Майком вот такими же на собственном торжестве.

А где же брак по расчету? – подумалось вдруг мне.

Не знаю почему, но все мое внимание резко переключилось на Вождя. Я заметила, что позади него сидели женщины. Их было вроде пять. Как мне объяснил Филипп, это были наложницы. Также я узнала, что Вождь был не женат и у него еще нет детей. Хотя ему уже почти тридцать. А не женат он потому, что несколько лет находился на окраинах своей деревни, наводя там мир и порядок. Так сказать решал политические вопросы.

По словам того же Филиппа, это самая большая и могущественная деревня. Главенствует тут Вождь вместе со старейшинами. Но может сам принимать решения. А вот нарушать устав не имеет права. Хотя волен его изменить. Чуть позже до меня донесли, что во главе стола сейчас сидел не Вождь этой деревни, а Вождь всех здешних деревень и поселений, величавшийся Вождь Всех Вождь.

Почему-то, все еще слушая коллегу-исследователя, я уставилась на этого самого Вождя Всех Вождей и не могла отвести от него глаз. В груди в этот момент все чаще стало биться сердце, а в голове загорелся странный маячок, кричащий во всеуслышание «Опасность!». Вождь же на меня не смотрел, чем манил меня к себе еще больше.

Этот главарь, как мне сказали, по имени Калим, весь вечер не давал мне покоя. Я сидела за общим столом со своими коллегами и рассматривала его прямо-таки непристойно. Он находился от меня не так уж и далеко, поэтому в темноте я все же смогла его хорошенько разглядеть.

Резкие, даже жесткие черты лица: тонкие губу, острый нос, черные глаза, черные, длинные до плеч, чуть кучерявые волосы. Широкая грудь, сильные руки, мощные ноги. Все его одеяние говорило о величии и могуществе: на голове высокая плетеная корона, голый накаченный торс, на котором висели разных размеров амулеты. На ногах лишь расшитые бриджи, чудаковатая юбка из листвы и плетеные сандалии.

Боже! Кажется, он посмотрел на меня и увидел, как я нагло пялюсь в его сторону. Какой кошмар!

Кенна, что с тобой?! – задаю я себе немой вопрос, – А ну-ка соберись! – взываю к себе.

Вот Вождь подозвал к себе какого-то юношу и что-то ему шепнул. Я наблюдаю за этим уже искоса.

О нет! Этот юноша направляется ко мне!

Сердце вот-вот выскочит, и бросило в жар. Я горю! Что делать? Спасаться бегством?

Молодой посланник мигом очутился около меня. Он громко что-то затараторил, но я не смогла ничего разобрать.

– Кенна, этот абориген говорит, что ты должна выйти к костру и станцевать вместе со всеми девушками, – обратился ко мне первый раз за последнюю неделю Майк.

Я негодующе всем телом разворачиваюсь к нему, крича своим взглядом: «Ты серьезно?». Мои глаза готовы выскочить. Лицо слегка перекосило.