========== Было холодно ==========

Она не помнит, когда они познакомились. Кажется, это было зимой или поздней осенью. Холодно — ей было холодно, поэтому она зашла погреться в бар? кафе? минимаркет? Детали расплываются в изменчивой памяти, но Тина, в общем-то, и не пытается вспомнить: зачем?

Она не помнит, как получилось, что она впервые в жизни стала кого-то ждать по вечерам. Не помнит, когда начала готовить сама, а не заказывать еду из ближайшего ресторана. Куинни умилённо улыбалась, глядя, как старшая сестра усердно нарезает картошку кубиками.

Куинни… Может, это она их познакомила?

Впрочем, какая разница.

Их первый поцелуй тоже медленно стирается из памяти, но Тина всё ещё помнит бьющие в глаза солнечные лучи — парк Гринвуд, кажется, или Либерти Стэйт — чёрт, я оставила солнечные очки дома, она смеётся, подставляя лицо необычно голубому небу, а он вдруг притягивает её ближе, совсем близко, и целует, ласково, как солнечные лучи, скользящие по коже.

Они вместе ездили в Майами. В июне или в мае, или даже в конце апреля — океан обдавал холодом, вода ещё не прогрелась, поэтому купаться ей расхотелось, стоило попробовать воду пальцами ноги. Тина любила плавать, но тепло любила ещё больше, поэтому большую часть времени они провели, валяясь в шикарном президентском люксе и заказывая средиземноморские завтраки по утрам.

Он сделал ей предложение в январе. Это Тина помнит точно, так как был Новый год. Они праздновали его вместе с Куинни и Якобом; Якоб приготовил тающие во рту профитроли, и Тина со смехом боролась с сестрой за право съесть последнюю. Якоб усиленно сдерживал улыбку, а Куинни трясла золотыми кудряшками и хихикала: младшим надо уступать! Тина в конце концов одержала победу и, подойдя к нему — он наблюдал за происходящим, прислонившись к стене, — торжественно преподнесла отвоёванную профитроль, тебе так ни одной и не досталось. Он молча смотрел на неё, а в его тёмных глазах светилась нежность; он как-то по-особенному улыбнулся, и у Тины вдруг затрепетало сердце. А потом он встал на одно колено и да, да, да, конечно, я согласна!

Куинни, кажется, плакала даже больше, чем сама Тина.

Их ссоры Тина не помнит. Да, были какие-то, но ни он, ни она не любили скандалов, поэтому всё заканчивалось само собой. Он уступал, она уступала — может, они договорились уступать по очереди?.. Тина не помнит.

Она смотрит на часы: уже девять вечера. Она снова ждёт; приготовленный ужин привычно стынет на столе.

Входная дверь хлопает, и Тина замирает, сжимая в пальцах кружку с чаем. В чае — коньяк, но так даже вкуснее.

Он появляется в дверях комнаты, усталый, с небольшой щетиной и мешками под глазами.

Такой родной и любимый.

— Рейс задержали, — поясняет он, стягивая свой тёмно-синий шарф.

В его глазах спустя столько лет всё так же светится та самая нежность.

— А ты не помнишь, когда мы познакомились? — спрашивает Тина, отставляя кружку в сторону.

Персиваль пожимает плечами.

— Было холодно, — отвечает он.

========== Подворотня ==========

Комментарий к Подворотня

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_34

Тина кутается в своё серое пальто, в который раз сокрушаясь, что не надела тёплый свитер: ноябрьский ветер не жалеет, забираясь за воротник и мурашками разбегаясь по коже. Небо темнеет, зажигаясь уличными фонарями; на улицах полно людей: все спешат домой. Мимо проезжает полицейская машина, на мгновение расцвечивая улицу в красно-синий.

Тина нащупывает пистолет в кобуре на поясе: он прибавляет ей уверенности. Значок не поможет ничем, а вот оружие всегда пригодится.

Особенно когда начальство именно тебя в который раз отправляет на встречу с одним из осведомителей.

Он опасен и, скорее всего, безумен, но в последнем Тина не уверена. Он постоянно курит, поэтому разглядеть его глаза — в них отблеск тлеющей сигареты или сумасшествие? — не представляется возможным. Впрочем, его поступки говорят сами за себя: кто в здравом уме решится передавать полиции сведения об опаснейшей преступной группировке?

Конечно, здравый ум — понятие растяжимое. Вот Куинни считает, что это как раз Тина не в здравом уме, раз пошла работать в полицию — да ещё и в отдел убийств. Тина только пожимает плечами: а куда ещё?

У осведомителя нет имени. Точнее, оно есть, но строго засекречено, поэтому в одну из их встреч он, ухмыляясь, предлагает звать его «дорогой», и Тина фыркает — вот ещё.

Тебе нравятся розы? — как-то спрашивает он, и Тина машинально отвечает: да, нравятся. И только потом ощетинивается, нахмурившись и сложив руки на груди: а тебе какое дело?

Он искусный манипулятор и прекрасный лжец. Тина не представляет, почему он стал кротом, да и не особо стремится это узнать. Её дело — получить информацию и уйти. Ничего личного. Ничего лишнего.

«Дорогой» эти рамки с лёгкостью ломает.

Тина поправляет воротник пальто, чтобы хоть как-то спрятать от колючего ветра неприкрытую шею. Её пальцы уже почти заледенели: лёгкие матерчатые перчатки совершенно не подходят для вынужденных прогулок по городу.

Он всё время выбирает для встреч бесконечные переулки Бруклина. Тёмные, закрытые от посторонних взглядов, воняющие бездомными и вызывающие у Тины едкую неприязнь. Она терпеть не может Бруклин, переулки и бездомных — и осведомитель это прекрасно знает, поэтому с каждым разом место их встречи становится всё более тёмным и зловонным.

Скотина, думает Тина, снова нащупывая пистолет.

Идти остаётся совсем немного, когда сильная рука хватает её за локоть, и Тина оказывается прижатой к стене замызганной подворотни, скрытой строительными лесами от остальной улицы.

— Что ты себе позволяешь?! — возмущается она, стараясь успокоить отчаянно забившееся сердце и ни в коем случае не дать понять, что она испугалась. — Какого чёрта?

Осведомитель насмешливо кривит уголки тонких губ и продолжает держать локоть Тины. Он стоит близко, очень близко, но Тина уже почти привыкла к этой его склонности нависать над собеседником.

Тина выдыхает облачко пара и резко отдёргивает свою руку, отходя на пару шагов.

— За тобой могли следить, — наконец поясняет осведомитель, доставая из заднего кармана джинсов пачку сигарет. — Надо было убедиться, что это не так.

Тина фыркает и скрещивает руки на груди. Под натиском страха холод ретируется, но она понимает, что это ненадолго.

Осведомитель щёлкает колёсиком зажигалки, и в его глазах вспыхивает маленькое алое пламя.

— Как тебе букет? — интересуется он после первой затяжки, внимательно глядя на Тину.

— Выбросила, — врёт Тина, не отводя взгляд.

Изящный букет роз, который она сегодня утром нашла под дверью, стоит у неё на кухонном столе.

Осведомитель хмыкает, выдыхая облако дыма, быстро впитывающегося в грязный воздух.

— Пришлю другой, — говорит он. — Тебе идёт румянец.

И всё это — совершенно обыденным тоном.

Тина стискивает зубы.

— А тебе идёт информация, — цедит она, борясь с желанием врезать по ухмыляющемуся лицу.

Осведомитель прикрывает глаза, пряча безумное пламя.

— Я скажу, — обещает он. — Только с одним условием.

Тина демонстративно вздыхает.

— Что нужно? Собственная яхта с твоим именем по всему корпусу? Квартира на Манхэттене? Нормальный парикмахер?

Осведомитель прожигает её взглядом тёмных глаз.

— Поцелуй, — вместе с дымом выдыхает он и небрежным жестом отбрасывает окурок.

Тина моргает, теряя дар речи. Осведомитель молчит; в темноте подворотни он кажется выбравшимся из Ада демоном с глазами из чистого зла.

Шум улицы приглушается биением сердца Тины; в её мыслях — абсолютная пустота.

— Надо же, — усмехается осведомитель, — малышке Тине нечего сказать?

Он знает её имя с их самой первой встречи. Откуда — Тина без понятия.

— А мне вот есть, что рассказать, — говорит он. — Захватывающая история, на самом деле. Ограбление, оружие, много планирующихся смертей, м-м-м, — он чуть качает головой, и прядь его чёрных волос падает ему на лоб.