“Сейчас не время!” – отчаянно подумал парень, борясь с собственным желанием не то, что поцеловать ее, а вообще повалить прямо здесь в порыве звериной страсти. – “Ладно... поцелую и заставлю с меня слезть! Так и сделаю!”
- Хорошо, – сказал Турист, всё для себя решив, так и не заметив, как Виктория быстро проглатывает до этого скрываемый в кулаке странный фрукт. – Ви...
Но не успел он сказать ее имя, как девушка, быстро и властно отстранившись, снова к нему прижавшись, жарко целуя в губы, пуская в бой свой страстный язычок и буквально, заполняя его рот своей слюной вперемешку со странным кисло-сладким соком, настолько приятным на вкус, что Антон с жадностью все это выпил, не менее страстно ответив на поцелуй.
Больше для него ничего не осталось. Только Вика и страстное, неумолимое желание стать с ней единым целым. Сплестись с ней телами, войти в нее и наполнить своим семенем! Дикое, непреодолимое желание, которому так глупо противится...
С тихим рыком, Антон подхватил девушку на руки, не разрывая поцелуя, после чего повалил прямо на камни, которые, словно по волшебству, стали мягче перины под телами двух возлюбленных.
Просто напросто содрав с себя штаны, оголив жаждущей влажной плоти член, парень резко вошел в уже сочащуюся любовными соками киску своей партнерши, радостно при этом застонав.
- Да, еще! – разрывая поцелуй, воскликнула Вика. – У меня так давно этого не было... Антоша, сильнее! Долби мою киску еще сильнее!!! Жестче!!! Да-а-аа!!!
- Ты такая мягкая... – бормотал парень, буквально вбивая свой член в лоно соблазнительницы. – Такая приятная и красивая... лучше всех!!!
Словно в тумане, с тихим стоном, он кончил прямо в нее, испытывая настолько яркое наслаждение, что аж дух захватило, а бедра продолжили двигаться сами собой, вбивая семя раскаленным “колом” прямо в матку. И если до этого подобного хватало для Антона, то теперь он почувствовал, только еще сильнее разгоревшуюся страсть и похоть, что буквально сжигали его изнутри, призывая продолжить этот танец любви.
- Еще... хочу еще!!! – словно заведенная, бормотала Виктория, цепко обняв парня ногами и вжимая в себя еще сильнее. – Антон, мне так хорошо! Трахай, не останавливайся! Залей киску своим белым семенем!
- Грр... – довольно прорычал парень в ответ, ускорив темп, пока девушку не настиг первый оргазм, заставивший ее тело выгнуться дугой, под грубыми животными ласками своего ненасытного самца, который и не думал останавливаться, кончая все снова и снова, пока все влагалище Виктории не оказалось залито его спермой, при каждом толчке хлюпая все развратнее и развратнее, словно и этого ей было мало.
Вика же лишь радостно стонала, вжавшись в тело своего избранника и собравшись больше никогда его не отпускать, дабы моменты безудержной любви длились вечно. Антон, поглощенный собственной похотью, чуть ли не вылизывал податливое женское тело, ставшим для него идеалом красоты, воплощением любви и страсти. Таким приятным и мягким, податливым и нежным, что хотелось сжать его, наполнить собой, заставить кричать от удовольствия... и не важны стали даже буквально, на глазах выраставшая розовая мягкая шертстка, с каждым мгновением увеличивающаяся грудь, которую так приятно ласкать, милые рожки, за которые так приятно держаться, и шаловливый хвостик, что теперь обмотав его член, доставлял Вике и Антону еще больше удовольствия, пульсируя и сжимаясь, подобно маленькой ребристой змейке прямо внутри, неуемной любвеобильной девушки.
Но вскоре силы начали покидать Туриста. Покидать настолько стремительно, что он буквально рухнул на свою любовницу, буквально накрыв своим телом, чему там была только рада, обняв его ногами и руками, для надежности еще и хвостом, обмотавшись вокруг его ноги.
- Теперь ты мой! – радостно шептала девушка, поглаживая Туриста по голове и лаская опавший член стенками своего влагалища, словно оно имело собственный, не менее изощренно-развратный разум. – Антоша – мое счастье! Мое сокровище! С тобой мне так сладко, так хорошо... Не отпущу! Никогда!
- Тогда, давай его свяжем, хи-хи-хи... – неожиданно раздался одновременно знакомый и чужой голос с противоположной стороны оврага. – А потом поделим поровну! Мои милые детки тоже хотят его семени... они так воодушевились, мои маленькие, ах... делают мамочке приятно!
- Маша! – недовольно нахмурилась Виктория, с легкостью приподнимая бесчувственного Антона и смотра на свою соперницу... очень сильно изменившуюся. По крайней мере, час назад на ней еще была одежда, а сама она не была с ног до головы покрыта странной слизью... и точно не была на девятом месяце беременности, судя по заметно округлившемуся животу и разбухшим грудям. – Зачем пришла?! Он мой!
- Вика, прости, что издевалась... – со странным блеском в глазах простонала Мария, поглаживая свой живот. – Но детки хотят папочку! Им нужно его семя... ахх, нет... не сейчас! Не ласкайте мамочку-у!!! Дааа!!!
В следующий момент, ее живот буквально, пошел волнами, словно внутри что-то быстро задвигалось, зашевелилось, заставляя девушку со стоном рухнуть на колени, закатив глаза от нахлынувшего нечеловеческого наслаждения.
- Даа!!! Кончаю... – конвульсивно задрожала Маша, извергая из киски потоки белесой вязкой жидкости. – Детки больше не хотят жда-а-ать! Милые мои, мы почти пришли... к папочке... Вика... прошу, пусти! Я тоже... тоже его люблю! Сильно-сильно... настолько, что чувствую его запах, куда бы не пошла... Он манит меня и моих деток... Пусти!
- Ты... Ты не врешь... – сощурившись, сказала женщина, после чего вздохнула. – Да, Антон замечательный! Было бы слишком грубо забирать его только себе, не поделившись с другими... Но я все равно буду главной! Первой и старшей женой! В прошлый раз у меня все разрушилось из-за обиды и ревности... Больше я так не ошибусь!
- Спасибо, Вика! – радостно улыбнулась Мария, однако вскоре улыбка трансформировалась в похотливый оскал. – Мои детки тоже благодарны... хотят сказать тебе “большое спасибо”! Ааа!!! Выходят! Они выходят!!! Кончаю!!!
В тот же миг, с громким хлюпаньем и соков любви из киски Марии показалось несколько странных розовых утолщений, которые с громким чмоканьем вылезли наружу, сопровождаемые полным наслаждения мычанием со стороны “матери”.
- Детки мои... – прошептала девушка, нежно погладив толстый извивающийся отросток длиною в метра полтора, пока из ее влагалища показывались остальные ее порождения, с хлюпаньем и брызгами выбираясь наружу. – Поздоровайтесь с тетей Викой...
- Ох... – только и успела пробормотать Виктория, когда ее ноги оплели извивающиеся тентакли, повалив ту на землю. Впрочем, молодая суккуба даже не сопротивлялась. Вместо этого она лишь погладила склизкий отросток, после чего направила его головку в свою сочащуюся киску. – Хочешь семени Антона? Возьми! У меня его мно... агх... какой толстый и активный... да-а... у тебя... милые детки... ааа, извивается... в матке... Как хорошо!!!
- Вика... ты такая красивая... – похотливо улыбнувшись, побрела к кричащей от наслаждения девушке, Мария. – Я хочу тебя... детки тоже хотят твоего сока...
Дойдя до нее на трясущихся от наслаждения и желания ногах, она легла сверху, тут же страстно ее поцеловав и позволив очередному щупальцу скользить между их грудями, подобно гигантскому склизкому поршню. Остальные две тентакли решили облюбовать попки девушек, проникнув в них на всю свою немалую длину. Впрочем, любовницы были этому только рады, затрясшись в очередном оргазме... одном на двоих.
- Да-а!!! – в очередной раз простонала Мария, разрывая поцелуй, и переключаясь на грудь Виктории, которую до этого ласкала руками. – Смышленые детки! Знают, как сделать маме приятно! Уаа... как хорошо...
- Да... дырочки должны быть заполнены! – простонала суккуба, похотливо лизнув подругу в щёку. – Это все... что нужно для счастья! Как раньше мы этого не понимали?! Жестче... еще жестче!!! Да-а!!!
Времени они не считали, да это было и не важно в круговороте порочного наслаждения двух сплетенных в экстазе тел. Не важно было и то, что проснувшийся Антон с ужасом и придыханием наблюдал за этой нечеловеческой оргией двух монстров, принявших облик его знакомых. Наблюдал и не мог отвести взгляда, с ужасом осознавая, что видит перед собой исполнение своих самых тайных и грязных желаний. Желаний, в которых он сам себе боялся признаться, натягивая маску высокоморального сноба, хотя тело говорило абсалютно иное, выдавая его с потрохами.
