Дверь в комнату была закрыта, а конструкция коридора не предусматривала никаких окон. Вики захлопнула дверь и чертыхнулась про себя — вечно она сначала закрывает дверь, а потом начинает искать выключатель в этой гробнице фараона. Да ещё тот так неудачно расположен — прямо за тумбочкой, сразу не найдёшь, а любимый искин почему-то напрочь игнорирует приказ включить свет в коридоре, только выключать соглашается.

Вики зашарила рукой по стене, одновременно пытаясь разглядеть в темноте панель выключателя, и чуть не подпрыгнула — две красные точки вспыхнули так неожиданно, что удержаться и не взвизгнуть удалось с трудом.

— Извини, — процедил Кир, и точки погасли, зато щёлкнула, зажигаясь, световая панель.

Вики мысленно обозвала себя идиоткой — она за вчера этих красных глаз насмотрелась на сто лет вперёд! Подумаешь! Глаза как глаза, немножко… красненькие.

Кир развернулся и шагнул в комнату.

Никакие гномики за ночь квартиру не убрали, и под ногами всё так же хрустело бывшее окно, а в углу страдал покосившийся комод. Вики оглянулась, пытаясь сообразить, с чего начать, — бедной комнате досталось основательно.

— Я заказал окно, — негромко проинформировал Кир. — Выбери новый шкаф, я заплачу. Осколки сам соберу.

— Я… — Вики выдохнула, стараясь успокоиться. — Я сама могу купить шкаф и убраться тоже. Спасибо тебе большое за всё, что ты для нас сделал, и за то, что спас, но не надо, если тебе…

— Ты можешь просканировать комнату? — перебил Кир. — Нет? Тогда тебе придётся меня потерпеть, надо убрать все осколки, а то Даня может порезаться.

Кир, будто назло, вытащил из себя всё механическое, что в нем было: и неподвижное лицо, и равнодушный голос, и даже поза была стандартной — только руки за спину не заложил. Но самое главное — безжизненные глаза, не дающие забыть с кем она имеет дело. Единственное, что отличало Кира от киборга, так это висевшее вокруг него напряжение — ещё немного, и воздух начнёт потрескивать, вспыхивая синими искрами. И это напряжение было заразным: Вики казалось, что даже у неё кончики пальцев покалывает.

— Ты можешь пока посидеть на кухне. Или погуляй, я организую тебе охрану. Не бойся, мы умеем быть незаметными, ты никого не увидишь.

Это стало последней каплей. Пресловутая чаша терпения треснула, а потом и вовсе взорвалась, расплёскивая вокруг себя содержимое. Вики резко выдохнула и распрямила плечи.

— Не надо со мной так, Кир. Я знаю, что обидела тебя, но вот так я не заслужила! Я должна была от тебя узнать о твоём прошлом, а не от чужих людей! Что я должна была решить? Обрадоваться, всё это прочитав? Я просто испугалась!

Кир даже не шевельнулся, так и продолжил невозмутимо таращиться куда-то свозь неё, и Вики не выдержала, сломавшись об это машинное безразличие.

— Да, я человек! Извини, так получилось. И я не умею стрелять, бить и лазить по этим вашим верёвкам. А ещё люди пугаются! Им бывает страшно, представляешь?

Глаза у Кира опасно потемнели, и Вики захотелось его стукнуть — это все эмоции, которые он может выдать? Что, «выяснять всё до конца» он был готов, пока она была ему интересна? А сейчас «наигрался» и сразу стало не нужно?

— Зачем мне, чтоб ты стреляла? Со стрельбой я сам разберусь. И я очень хорошо знаю, что люди боятся.

— Я тебя не просила со мной… играть! Зачем ты вообще ко мне ходил?

На этот раз Кир молчал гораздо дольше — успело появиться желание развернуться и уйти. И лучше без всякой охраны.

— Ты не пахнешь войной.

— Что? — опешила Вики. — Это как?

Кир объяснил. Так же равнодушно, но немного путанно. У войны есть свой, специфический запах, и он остаётся навсегда с теми, кто там был. Да, он знает, что это глупо и так не бывает, но он не виноват, что его чувствует. А все, кто его окружает — воевали. И он сам тоже. Даже когда спасработы, настоящие, не тренировочные — тоже пахнет войной. Может не так сильно, да и привык он уже, но… Сколько он себя помнит, столько вокруг этот запах. А с ней, Вики, его нет.

Желание телепортироваться куда-нибудь в соседнюю галактику стало просто невыносимым. Это был шикарный повод позвать её замуж, просто идеальный. Какая разница, какой она человек, главное, что она как-то по-другому пахнет. Вики едва удержалась, чтоб не посоветовать пойти и понюхать других, может она не такая уж и эксклюзивная? Заодно и погрызть. И, вспомнив повисшую на шее Кира девицу — вряд ли та пахла войной, скорее духами из какой-нибудь последней и очень модной коллекции, — не удержалась и раздражённо уточнила: на Варешке что, все поголовно воевали? Почему она-то?

— Были другие, — подтвердил Кир. — Мне кажется, им было забавно, что я киборг. Но мне — не забавно. А ты… я думал, тебе всё равно. По-настоящему всё равно. Я не подумал, что ты просто не знаешь. А сейчас… Димка считает, что тебе привыкнуть надо, но, по-моему, это чушь какая-то. Я киборг и всё.

Если бы Кир засунул её, по примеру своего отца, под холодную воду — наверное, это бы подействовало не так… освежающе. Вики, наконец, поняла, что именно говорит Кир. Жар ударил в лицо, заставив задохнуться. Он ей ничего не сделал, а она обозвала машиной, отказалась утром разговаривать и отправила то сообщение. И он готов приказать своим ребятам не попадаться ей на глаза. Раз уж её тонкая натура киборгов не переносит.

Солнечные лучи, причудливо искривляясь в заменяющем выбитое окно силовом поле, пробрались в комнату, обтекая неподвижно стоящего Кира и ломая резкими линиями напряжённое лицо. Вики медленно подняла руку, словно боясь, что Кир отшатнётся, и осторожно провела пальцами по его лбу, старясь разгладить упрямую складку между бровей.

— Мне всё равно, что ты киборг, Кир.

Кир не отодвинулся, только, как показалось Вики, слегка насмешливо уточнил:

— Совсем?

— Нет, — созналась Вики. — Это непривычно и странно, но это не главное.

— А что главное?

А главным было то, что он сказал вчера — она слишком человек. И она, такая, не нужна ему. И надо уже поставить точку, предложив остаться друзьями. Говорить стоит, когда тебя слышат. Точнее — когда хотят услышать. Иначе — зачем? Только сил отойти не было. Вики молчала, не зная, что ответить, только опустила руку, проведя по напряжённому плечу, а потом осторожно погладила по груди, чувствуя сквозь футболку горячую кожу. Было ужасно стыдно и больно от понимания, что она, закуклившись в своём мирке, не смогла увидеть очевидного: это прошлое у Кира было и месяц назад, но совсем не мешало ему оставаться человеком. А теперь уже, наверное, поздно.

— Не надо. Я всё-таки DEX, а не андроид, и регулировать гормональный фон… Мне неприятно.

Вики отшатнулась, как от удара, чувствуя, как заполыхали не только щёки, но и лоб, и, кажется, даже уши. Это было даже не больно, а просто… всё. Кир смотрел на неё так, будто попросил прикрыть окно, а то ему дует. Или соль передать.

— Уходи.

— Что?

Вики отошла к окну и устало повторила:

— Уйди, пожалуйста. Я вызову клининговое агентство, там есть Mary, они уберут всё осколки, не волнуйся. И прости меня, если сможешь. А сейчас — уходи.

Дверь стукнула совсем тихо. Слёз почему-то не было — всю ночь и утро они стояли в горле, собираясь выплеснуться, а сейчас закончились, оставив только сухую горечь. В детстве можно было прибежать и показать маме разбитый локоть — пусть подует. А куда сейчас надо подуть, чтоб исчез этот холод? И к кому ей прибежать в полной уверенности, что достаточно пожаловаться и всё починится?

Кир был совершенно прав, и от этого гораздо хуже. Ей подходила обычная семья, чтоб вечером ужин вместе, а потом чай. И читать одну книгу на двоих, замотавшись в тёплый плед — тоже один на двоих. Обсуждать прошедшую выставку и покупать билеты в театр. Дуть на разбитые коленки детям и читать им на ночь сказки. Простая жизнь, обыкновенное счастье. Боевой киборг с сумасшедшим взглядом ну никак не вписывался в пасторальную картину семейной идиллии. Ей и Виктора, с его амбициями, было слишком много, а уж про Кира и говорить нечего.