Гроза, как положено порядочной буре, грянула внезапно. Франка с утра упросила мужа провести вечер дома, отложив дела хоть на денёк, а потом ещё и позвонила его секретарю, убедиться, что никаких важных встреч на вечер не запланировано. Отпустила прислугу, предварительно приказав накрыть стол в саду. Что может быть романтичнее — закатное солнце, свечи, шумящее под террасой море и только они вдвоём. Идеально, чтобы сообщить мужу радостную новость.
Но она не успела. Нет, вилла, конечно, охранялась, но… Полиция потом сказала, что было три киборга седьмой модели. У них самих было два охранника-человека — их тоже потом нашли мёртвыми — семёрка-телохранитель мужа и Mary. А автоматическая система охраны, которая чисто теоретически должна была поднять силовые щиты между комнатами — муж очень гордился этой системой, утверждая, что киборги им не нужны, — просто оказалась отключена. Их семёрка, стоящая недалеко от террасы, среагировала не сразу, только когда те, другие, напали. Потом говорили, что, скорее всего, чужие киборги были прописаны «своими», но проверить это было уже нельзя: их киборгу просто прожгли голову лучом, уничтожив процессор.
Франка видела, как расстреляли её мужа. Как лежал их DEX, почти разорванный пополам, а тёмная лужа крови медленно расползалась по светлому деревянному полу. Они убили даже Mary, пытавшуюся закрыть собой хозяина, а её саму почему-то не тронули. Один киборг к ней повернулся — она помнит только красные глаза и всё — а затем ушёл, не забыв выстрелить в голову их семёрке.
Она тогда смогла только позвонить помощнику (а скорей заместителю и другу) мужа. Маркус сам вызвал полицию и врачей. И он один не отвернулся от неё, когда её вели в наручниках к полицейскому катеру. Её отпустили через три дня — никаких доказательств, кроме косвенных, у полиции не было. Интересоваться планами мужа преступлением не являлось, а доказать, что это она приказала отключить автоматику, было невозможно. Охрану могли просто подкупить. Но главное, и это засвидетельствовал начальник службы безопасности холдинга, Франка не распоряжалась телохранителем мужа и не могла его заставить не реагировать на чужаков. Только вот мотив был — измены мужа. Но детектор подтвердил, что Франка не врёт и ничего не знает про развлечения супруга.
После похорон отец как-то резко постарел и сдал, и много помощи от него ожидать не приходилось, а мама вообще оказалась в больнице — у неё было больное сердце, врачи настаивали на пересадке, но мама почему-то тянула. Родители Виктора прислали только соболезнования, даже не планируя прилетать на Сицилию. И Франка оказалась одна… точнее вдвоём, но о её беременности почти никто не знал.
— Я почти ничего не умела, не знала, что делать с заводами, — виновато улыбнулась Вики. — Хорошо, что у Маркуса были все доверенности и бизнес он взял на себя, а то я бы всё окончательно испортила.
Но оказалось, что это был только первый круг ада. Через две недели её опять вызвали на допрос. На этот раз совсем другой — вопросы задавали агенты Центральной Службы Безопасности Федерации аж с самой Земли. Тогда Франка и узнала, что за мужем давно следят, подозревая его в подкупе и шантаже крупных чиновников, незаконном заключении госконтрактов и воровстве бюджетных денег. К счастью, эти её не обвиняли, скорее, использовали как свидетеля — она могла кого-то знать или что-то слышать. Франка действительно опознала несколько голографий — её муж с ними встречался, когда они летали на Землю. Правда, о чём они говорили не знала, просто был какой-то неофициальный приём, на который они были приглашены, а затем Франка и вовсе улетела в Грецию любоваться античностью.
Агент обрадовался и предложил Франке дать официальные показания — те люди не признавали знакомство с господином Ханссеном, утверждая, что даже не слышали о таком. Она согласилась. Оказалось, что она знает о делах мужа больше, чем думала — кого-то видела, о чём-то он упоминал, какие-то фамилии всплывали в разговорах.
— Они профи, — неожиданно согласился Дмитрий и ободряюще улыбнулся. — Вспомнишь даже то, что не знал.
— Они не угрожали, — вступилась за агентов Вики. — Просто… вопросы как-то так задавали.
А ещё через месяц Маркус пришёл к ним домой, долго мялся и неожиданно заявил, что всё плохо. Госконтракты им закрыли, а остальные деньги Виктор успел вывести на какой-то другой счёт, о котором никто ничего не знает. Плюс суд временно заморозил счета с остатком, и как результат — они на грани банкротства. Хорошо себя чувствует только туристическая фирмочка, которую в своё время отец купил для матери.
Этот удар оказался слишком сильным для её отца. Официальное заключение экспертизы — инфаркт. Он как раз забирал маму из больницы, категорически отказавшись послать за ней своего водителя. Потерявший управление флаер рухнул в море, и обломки нашли только через три дня.
— А автопилот? — изумился Дмитрий. — Не сработал?
— Я их не убивала! — вскинулась Вики, с отчаяньем оглянувшись на Кира — раз уж он киборг, то пусть подтвердит. Но Кир промолчал.
— Я и не говорил, что ты их убила, — опешил Дмитрий. — Просто странно как-то.
Вики помолчала, а потом тяжело уронила:
— Все газеты назвали меня Кровавой Наследницей, утверждая, что я теперь единолично владею просто безумным количеством денег. А нам нечем было платить зарплату людям. Я предлагала Маркусу выставить заводы на торги, но он сказал, что ещё поборется. Что ребёнок Виктора должен получить свою империю, и что федералы врут, ничего такого Виктор не делал.
Дмитрий молчал, и Вики добавила:
— Отец обожал антикварные флаеры, сам восстанавливал и утверждал, что все эти новомодные примочки типа силового поля и автопилота для тех, кто не умеет рулить. Что он в клетке летать не будет. Полиция считает это несчастным случаем, а я не знаю.
Наверное, она бы тоже считала это несчастным случаем, если бы не вернулась на виллу мужа, решив продать хотя бы её — зачем ей два дома. А так будут хоть какие-то деньги — всё что было ценного, драгоценности, антикварные флаеры и другое по мелочи, к этому моменту она уже выставила на аукцион. Сначала ей показалось, что она перепутала дома и её почему-то не остановили, а потом позвонила тому самому агенту СБФ, минуя полицию. Было сломано всё — даже вспорота обивка у мебели. Особенно досталось её комнате — похоже, налётчики никого не опасались и методично уничтожали всё. Безумно жалко было бесценные, по-настоящему бумажные книги — они были разрезаны, будто между листов могло что-то скрываться. Но самое страшное было не это: на светлой стене красными (Франка сначала решила, что это кровь, но оказалась краска) буквами было написано: «Верни деньги или встретишься с родителями».
О каких деньгах шла речь Франка понятия не имела, но через два дня она получила ещё одно анонимное сообщение, где ей предлагали не только вернуть неизвестные деньги, но и ещё отказаться от показаний. Маркус считал, что надо всё выполнить, но какие с неё требовали деньги, тоже не понимал — те, кто угрожал, даже сумму не назвали. Франка отказалась забирать показания, уверенная, что это ничего не изменит — если кто-то решил разделаться с её семьёй, то его ничего не остановит.
После того, как Франка заметила несколько раз одного и того же человека в кафе, а затем в магазине, Маркус потребовал, чтобы она взяла его DEX`а и одна больше не ходила, а федеральный агент мрачно предложил программу защиты свидетелей на то время, пока идёт следствие. Иначе за жизнь Франки он не отвечает. Что случилось с телохранителем мужа, она помнила — темнеющие от крови доски все ещё стояли перед глазами — и надеяться на другого DEX`а не видела смысла. На планете её больше ничего не держало, помочь Маркусу она не могла, только отнимала его время, заставляя беспокоиться ещё и о ней, и она согласилась. Ей надо было спасать ребёнка.
Через неделю её уже везли в грузовом флаере, летящем в порт. Из вещей у неё была небольшая сумка и бабушкино распятие, которое она постоянно держала в руках, пытаясь вспомнить хоть одну молитву — помощь высших сил ей бы не помешала.
