Мы сразу решили уехать. Я всё равно считала, что муж – трус и ему не место на передовой. Защита Родины, как бы пафосно это ни звучало, – не его сильная сторона. И мне было даже неприятно видеть, как он, сев за руль, вдруг попытался быть жёстким, взять контроль над ситуацией в свои руки. Кого он пытается обмануть? Я знаю все его пределы, а уж водить машину умею и я, так что он не ценный ресурс в данном вопросе. Просто вдвоём будет проще. Как и всегда.

Инстинкт самосохранения буквально выдавливал нас из дома, буквально сиреной выл над ушами. Муж… Нет, я… Хотя сейчас уже точно не скажу, в общем кто-то из нас оказался прав: из сводок новостей по трескающему радио мы узнали, что через три часа после нашего отъезда на город сбросили бомбу. Это было последнее, что мы слышали в эфире. Теперь – только тишина.

Но эти перемены пугают меня меньше, чем то, как меняются наши отношения с мужем. Почему мне кажется, что за рулём сейчас незнакомец?..

Таким я его не видела никогда. В нём явственно ощущался рост силы и уверенности в себе. И эта скрытая угроза, которая начала угадываться во всём его облике, подавляла и угнетала. Я всё ещё формально была главой нашей семьи, поэтому пока ещё именно я решала, когда мы едем, а когда тормозим и меняемся местами.

Помимо открытия этой ранее незнакомой мне стороны супруга, было ещё одно пугающее откровение: у него был пистолет. Я ничего не знала об этом. Оказывается, он купил его полгода назад, но не решался рассказать мне. Конечно, знал, как это тогда выглядело: безрассудно, бессмысленно и бесполезно в конце концов! В прежние времена я бы разоралась, устроила настоящий скандал, напомнила о том, что у нас дети, поэтому всё это ужасно опасно.

А сейчас я повторяю себе эти же фразы, но уже с совершенно другой интонацией: у нас дети, поэтому всё ЭТО ужасно опасно.

Помимо моей воли подобные вещи заставили меня взглянуть на мужа немного иначе: как на мужчину, который способен выжить. С которым можно выжить мне и нашим детям. Именно поэтому, увидев, как он вынимает из закрытой на ключ коробки, которая оказывается хранилась в нашем сейфе под бумагами, я лишь промолчала, коротко кивнув.

Смутная тревога снова охватила меня.

Чтобы отвлечься от невесёлых мыслей, я в очередной раз провожу мысленную ревизию захваченных в спешке вещей: тёплые толстые свитера мне и мужу, мои две трикотажные кофты и четыре футболки, носки – у мужа пять пар обычных и две пары тёплых, у меня – четыре пары тонких, двое брюк мужа (хватала, что угодно, так как не могла найти вторую пару джинсов), пакет с зимними пуховиками, ветровка мужа, мой плащ, у детей много разной одежды, младший сможет носить её после брата. Лёше, старшему сыну, придётся хуже – так быстро он не дорастёт до наших с мужем размеров. Я надеюсь, что всё это безумие скоро закончится и жизнь пойдёт своим чередом.

Ах, как бы хотелось уже остановиться и отдохнуть в кровати! Но мы же не можем вломиться в любой дом и расположиться там. Мы же воспитанные люди. Мы – люди в конце концов!

Из съестного мы захватили пять банок тушёнки, три пачки макарон, несколько пачек гречневой, геркулесовой и рисовой крупы, пару банок рыбных консервов, соль, сахар, пакетик сухариков, совсем немного овощей и всего три двухлитровые бутылки воды. Для детей нашлось только четыре пакетика сока и четыре банана. А ещё по иронии судьбы в багажнике давно стояли четыре банки яблочного варенья: свекровь варила только такое для своего сына, а я терпеть такое не могла, поэтому не заносила в дом, регулярно забывая выбросить. Теперь уже спасибо свекрови не скажешь…

Зато у нас целая сумка лекарств. Костя, наш младший сын, астматик, поэтому я всегда очень трепетно относилась к подбору лекарств: на все случаи жизни, думаю, что на полгода точно хватит.

Костя начинает выгибаться дугой, натягивая ремни безопасности – хочет выйти. Мы с мужем понимаем, что это не безопасно, но, коротко обсудив ситуацию, решаем остановиться. Размять ноги не повредит.

Конечно, 10 минут мало и детям, и нам. Я украдкой смотрю на мужа, напряжённо оглядывающего местность: черты лица заострились, складка между бровями, кажется, не пропадёт вовсе.

Надо двигаться дальше. Попытки усадить младшего сына проваливаются: он маленький и не понимает, зачем нужно снова куда-то ехать, ему хочется ещё побегать вдоль дороги. Он плачет и скулит не переставая. Лёша угрюм и сосредоточен, молчалив, что совсем на него не похоже. Он уже всё понимает и на глазах начинает взрослеть.

Я сама на взводе, инстинктивно поглядываю на супруга: у того играют желваки. Костя с трудом смиряется с несвободой, усаживается в машину и понемногу успокаивается, подвывая и громко всхлипывая. Его дыхание сбивчивое – придётся дать ингалятор.

На какое-то время он засыпает, и я откидываюсь на сиденье, чтобы самой немного передохнуть. Мне приходится сидеть между двумя детскими креслами на заднем сиденье, так как переднее занято вещами. В багажнике есть место, просто мы никак не переложим вещи. Да, наверно, я ленивая. Кроме того мне нужно ощущение остатка прежней жизни. Ведь прошли всего сутки!

Мы проезжаем повороты на города, посёлки, деревни. У нас есть цель, а значит, нельзя сворачивать и менять план. Лес, лес, лес… Скорее бы показалась автомобильная заправка.

Вдруг я замечаю впереди на автостраде какое-то движение.

Я подскакиваю на сидении: люди! Как здорово увидеть живых людей! Мы всё ближе к ним, и я уже могу различить их: крупный рослый мужчина, женщина, и двое детей – явно немногим старше Лёши.

Однако муж продолжает давить на педаль газа, по всей видимости, даже не думая останавливаться. Ну уж нет!

– Саш, тормози! – закричала я не терпящим возращения тоном. Мой голос был твёрд и жёсток: что он себе позволяет? Даже не поинтересовался моим мнением! В конце концов я тут не просто предмет интерьера!

Профиль мужа красноречив: на его лице застыл тот же мучительный вопрос, которым он, видимо, задаётся с момента нашего бегства.

– Саш! – почти взревела я, хватая его за плечо и хорошенько встряхивая. – Это же люди! С ними дети!

Муж явно нехотя повиновался и затормозил около незнакомцев, и, помедлив пару секунд, разблокировал двери.

– Здравствуйте! – радостно поприветствовала их я. – Как приятно сейчас встретить кого-то!

Мои слова остались без ответа: грузный мужчина с короткой тёмной бородой, лишь хмуро кивнув, открыл дверь и без слов благодарности принялся освобождать переднее сиденье от наших вещей.

Всё так же молча незнакомец впихнул две небольшие спортивные сумки нам с детьми под ноги, посадил жену – невысокую крашеную блондинку, больше похожую на робкую монахиню, чем на мирскую женщину в багажник прямо на наши сумки. И тут он впервые обратился ко мне резким недовольным голосом, уточняя, не хочу ли я сесть к его жене, чтобы их дети – мальчик и девочка примерно 10 и 12 лет – устроились на заднем сидении между креслами наших сыновей.

Я была несколько ошарашена таким поворотом событий, но, сочтя его слова справедливыми, уступила своё место ребятам. Конечно, им было тесновато, они стали ныть, что кресла занимаются много места, но тут их отец прикрикнул на них. Сработало: они успокоились. Воцарилась неловкая тишина.