Лягушонок, насколько это было возможно с его ростом, постарался окинуть взором то, что собеседник называл лугом, на котором паслись такие же странные длинноногие существа. Тогда жеребец, по-прежнему потряхивая роскошной гривой, продолжил:

– Ну, так вот, все они требуют внимания. Заботы. А у каждой свой характер! Свой норов! К каждой подход нужен. Иначе обидятся и разбегутся. Собирай их потом…

Лягушонок, кажется, начинал понимать, к чему клонит его порывистый собеседник, что, даже разговаривая, не переставал перебирать длинными ногами, будто готовился к скачке. Но суровая правда лошадиной жизни мало походила на его ночные фантазии. Где полёту мысли подвластно всё. Даже невозможное!

Лягушонку отчего-то взгрустнулось. Жеребец, заметив, что тот сник, попытался было приободрить. Но это не помогло. Амка всё больше замыкался в себе, теряя интерес к разговору. На прощанье он вежливо махнул лапкой и направился в сторону редколесья, чьи очертания уже проступали сквозь рассеивающийся утренний туман.

СТРАННЫЕ ИГРЫ

Что ж, не такими простыми оказались поиски истины. Совсем не так себе это представлял лягушонок. Но ничего не попишешь. Назад дороги нет! А пока он, прихрамывая, приближался к редколесью, его внимание привлёк звук как от ударов тупых предметов. Искренне заинтересовавшись, лягушонок направился в сторону непонятных тычков. Легко взобравшись на небольшую горку, увидел он престранную картину. С виду два совершенно вменяемых барана, разодетых по последнему слову моды, разбегались и, не жалея сил, что было мочи сшибались в лобовой атаке! Их белоснежные с тёмными подпалинами одеяния так и курчавились на ветру. Развеваясь, будто знамёна вражеских армий, что сошлись в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть!

Амка не раздумывая бросился к ним с целью поскорее разнять этих симпатичных, но почему-то таких озлобленных парнокопытных. Да, тут необходимо внести уточнение, что лягушонок не знал, с кем имеет дело. Это мы решили для упрощения повествования называть всех животных своими именами. Дабы читателю не путаться. Так что храбрый лягушонок подвергал себя настоящей смертельной опасности! И кто знает, как сложилась бы его жизнь в дальнейшем, попади он под ноги разгорячённых схваткой, непримиримых бойцов. Попросту растоптали бы. Что с них, баранов, возьмёшь?

Но, видимо, у всех храбрецов есть влиятельный покровитель на небесах. Нашёлся таковой и у Амки. Дело в том, что пока лягушонок приближался к месту побоища, бараны утомились и разбрелись в разные стороны. Озадаченный неожиданным исходом, Амка разочарованно посмотрел то в одну, то в другую сторону. Но решил направиться прямо. Благоразумно рассудив, что существа, так отчаянно жаждущие проломить друг другу головы, вряд ли являются носителями истины. И ничего путного ему не скажут.

Да и откуда чему взяться? Если с самого утра бараньи головы сотрясают сплошные удары! Разве это жизнь? Но не судите, да не судимы будете. Каждому барану – своё! Так рассуждал лягушонок, размышляя над непонятной картиной мира, что вырисовывалась перед ним всей своей нелепостью. Почему-то на этом фоне ему вспомнилась Болотная, где всё было размеренно и спокойно. Где ничто не предвещало смертельный риск и иного рода опасности, коим он подвергался на пути в поисках истины.

Двинувшись, как уже говорилось ранее, прямо, набрёл усталый лягушонок на хутор, что стоял на отшибе станицы. Покосившийся от времени плетень грозно преградил ему путь. Благо месяц май оказался дождливым, и тын плетня был местами сильно размыт. Да так, что глина целыми кусками отваливалась под напором весенних ливней. Потому лягушонок без особого труда проник во двор, аккурат в том самом месте, где своею прохладой манил глубокий колодец. Он легко запрыгнул на пристроенную возле колодца невысокую подставку для вёдер. Однако его усилия не увенчались успехом, поскольку дверца на колодце была затворена.

Разочарованный лягушонок огляделся по сторонам и заметил кринку с молоком, что стояла неподалёку. Прикинув расстояние, он, не раздумывая, сиганул в неё, выплеснув приличную порцию молока на землю. С наслаждением погрузившись в молочную прохладу, затих, набираясь сил. Что-то подсказывало, что силы вскоре понадобятся.

В это самое время, пока лягушонок отдыхал в кринке, во дворе бурлила жизнь. Дело в том, что несколько месяцев назад отелилась хозяйская корова. Щедрая кормилица обитателей хутора. Её коренастый отпрыск, пытаясь погулять где-нибудь на опушке леса, постоянно натыкался на запрет любвеобильной и заботливой мамани, что, не переставая жевать, обучала сына премудростям жизни. Главной из которых, по её мнению, была осторожность! На что телок только бычился, всеми силами пытаясь порвать цепь, которой его привязал хозяин. Так как не в меру ретивый бычок уже повытоптал саженцы и изрядно расшатал старый плетень. Сквозь который и проник лягушонок. Да. Трудно обрести взаимопонимание поколений. Извечный конфликт отцов и детей никто не отменял. Но отцов, а не матерей! Об этом думал Амка, прислушиваясь к разговорам обитателей двора.

Странно, почему любящие матери не могут понять такой простой вещи? Если всё время держать сына на привязи, он утратит всё, чем так щедро одарила его природа! Однако размышления были прерваны тем, что кто-то поднял кринку и куда-то её понёс.

Поначалу лягушонок испугался и даже хотел было выскочить, но плавно покачиваясь, его уютное убежище убаюкивало. И он успокоился. Предоставив жизни самой случаться.

СМЫСЛ ЖИЗНИ – ПРИНОСИТЬ ПОЛЬЗУ!

Окончательно вверив себя в руки судьбы, лягушонок успокоился. Да и что с ним могло произойти? Даже если бы его заметили? Ну, выбросят на землю. Дальше-то что? Отряхнётся и отправится в путь. Только и всего. Однако ж не заметили. Не выбросили. И тут услышал лягушонок, как со скрипом отворилась дверь, и кринку, в которой он бултыхался, поставили на какую-то твёрдую поверхность.

Предусмотрительно подождав, пока стихнут шаги, Амка осторожно выглянул наружу. Для этого ему пришлось подтянуться на передних лапках, вспомнив навыки гимнаста, только уж больно неказистого с виду. С любопытством оглядевшись по сторонам, лягушонок обнаружил себя запертым в каком-то тёмном помещении. Судя по всему, амбаре, доверху наполненном всяческой всячиной. Размещавшейся на полу, на стеллажах, а также свисавшей с потолка в виде чего-то аппетитного и вкусно пахнущего. Даже по лягушачьим меркам. Чего тут только не было. С десяток или больше холщовых мешков, что стояли в углу, располневшие от, видимо, весьма ценного в них содержимого. Несчётное количество банок со всевозможными соленьями и закрутками, вареньем и грибами, которые занимали многочисленные полки и стеллажи. Отчего те кряхтели и сгибались под их тяжестью. Какие-то неподъёмные с виду лари, на чьих крышках беспорядочно громоздились жестяные консервы. В общем, изобилие было повсюду, куда ни кинь взгляд.

Внезапно какой-то шорох привлёк его внимание. Приглядевшись, лягушонок заметил крысу, что вела себя по-хозяйски в этом уютном уголке чревоугодия. Та тоже обнаружив незваного гостя, всем своим видом выказала неодобрительное отношение к данному факту.

– Добрый день, – поздоровался Амка, верный привычке всегда быть вежливым.

– И тебе не хворать, милок, – неохотно процедила крыса сквозь зубы.

После чего демонстративно отвернулась и юркнула в какой-то закуток, поскольку дверь в амбар отворилась, и огромная тень загородила появившийся, было, просвет в дверном проёме.

Лягушонок разжал лапки и бухнулся в молочную жижу. От греха подальше. Не забывая при этом рассуждать о том, какая странная всё-таки штука – жизнь. Казалось бы, крыса владеет всем, чем только возможно. Всего-то у неё вдоволь. Живи да радуйся! Так почему же она недовольна? Зачем груба и невежлива? Внезапно ему подумалось, что именно в этом и состоит смысл её жизни. Что она копит, бережёт и стережёт добро. Вот только радости в этом маловато.

А тем временем кринку с молоком и притаившимся на дне лягушонком опять куда-то понесли. Что ж за день-то такой сегодня, подумал Амка, но решил не выдавать своего присутствия. Мало ли что. Однако это не помогло. Его заметили!