Когда они стали заполнять листки заявления, выяснилось, что у Семёна не было с собой "Свидетельства о разводе", он оставил его по оплошности дома в Челябинске. Саша почувствовала такое облегчение, будто тяжеленный камень упал с её запутавшейся души и она восприняла это, как знак свыше: Господь уберёг её от чего-то совершенно ненужного.

Домой они возвращались каждый со своим настроением: Саша готова была прыгать от радости, а Семён выглядел мрачнее тучи. В тот момент она решила, что больше ни за что эту глупость не повторит.

Через день он уехал в свой Челябинск, намереваясь прибыть обратно через неделю со злополучным "Свидетельством". Когда он позвонил через два дня, Саша попросила у него прощения, признавшись, что не любит его и твёрдо сказала ему, что выходить замуж за него не собирается – это была ошибка с её стороны и она обо всём сожалеет. После недолгого молчания на том конце связи, раздались страшные ругательства. Потом он посылал SMS-ки каждый час то матерясь, то умоляя. И с каждым таким посланием Саша всё больше и больше убеждалась что то, что произошло от первой минуты знакомства с Семёном до последнего события с неудавшейся подачей заявления, было одним страшным недоразумением, ненужной и даже роковой ошибкой. И этот клин, которым она собиралась выбить другой, острый, мучивший её, приносящий неимоверные страдания, этот новый клин в лице Семёна, ничего спасительного не принёс. И то, что Семён каким-то странным образом походил на Макса являлось жутчайшим издевательством, насмешкой над её ранимой психикой.

Новый год Саша встречала в большой компании вместе с Лерой и Аней Кузнецовой. Они несколько раз пытались выведать у Саши причину её резкого отказа Семёну, Аня вообще удивлялась, как можно так глупо упустить возможность скорого замужества, когда сам мужик так этого хочет. Лера более понимала Сашу, для неё слово "любовь" имело достаточно вескую причину для согласия или отказа в создании семьи.

6 января, как раз в канун Рождества Христова, Саша пришла пораньше домой, решив навести порядок в доме. Она, переделав все накопившееся дела, приняв ванную и с намотанным на вымытую голову тюрбаном из махрового полотенца, решила заранее порезать салат "Оливье" на завтра, в духовке пёкся праздничный пирог, аромат пронизывал всю квартиру и настроение от этого было превосходным. Раздался звонок в дверь, открыв её, Саша увидела Семёна. Он буквально ворвался в квартиру грубо отстранив её в сторону.

– Ну, и где твой новый любовник? Где ты его прячешь, тварь подзаборная?! – с налитыми кровью глазами, крича и матерясь он возбуждённо шнырял по всем уголкам квартиры, Саша не ожидала увидеть его в таком состоянии.

– Какой любовник, Семён, с чего ты это взял? – она попыталась перевести его вопрос в шутку, но он не намерен был шутить.

– Ты думаешь, я дурак последний? Вы все тут в Москве шлюхи, меня побоку, а сама другого нашла… – И дальше шла такая брань и оскорбления, что опешившая Саша не знала как дальше себя вести, она пыталась оправдаться, объяснить, потом поняв всю бесполезность этого, просто молча ждала, когда этот поток грязи в её адрес иссякнет. В какой-то момент времени Семён взбесился настолько, что схватил с кухонного стола большой нож, которым Саша только что резала овощи и угрожая начал махать им у неё перед носом. И тут к Саше вернулось самообладание, она спокойно стояла и никак не отреагировала на эту его выходку. Такое её поведение по – видимому охладило его возбуждённый мозг, он ожидал её испуга и ответной бурной реакции, ора, истерики, всего чего угодно, но только ни такого спокойствия невиновного человека. Внезапно он прекратил кричать и медленно положил нож на место. Саша стояла не шевелясь, внутри у неё всё похолодело и она была на грани обморока.

– Извини, я погорячился, – тихо сказал Семён и выбежал вон с силой хлопнув дверью.

Саша безмолвно опустилась тут же на пол кухни, слёзы бурным потоком хлынули из глаз.

Он приходил ещё ни раз, она не открывала, тогда он колотил в дверь, грозил, запугивал, слыша его истошные крики перепуганные соседи вызывали милицию. Он бесконечно звонил по телефону извиняясь, прося прощение и тут же опять угрожал, что не даст ей спокойно жить. Саша боялась поздно возвращаться домой, не исключая возможность, что он каким-либо способом выследит её. Этот кошмар казалось не кончится никогда. Лера чувствовала себя виноватой, хотя вины её в создавшейся ситуации не было, она на время переехала к Саше жить.

Только через полгода Саша почувствовала, что опасность миновала. Семён перестал звонить домой и на работу, не появлялся около её дома.

– Неужели успокоился? – Лера старалась подбодрить подругу, – Слава богу, Сашка, что Челябинск далеко, и видать командировки закончились и деньги на проезд тоже.

Они теперь пытались даже шутить – всё плохое постепенно отходило в прошлое, весь кошмар пережитого Сашей начал забываться.

Однажды поздним летним вечером Саша вздрогнула от неожиданного звонка в дверь, сердце её сжалось от испуга, потому что она никого не ждала, и Лера уже вернулась жить к себе. Она боялась пошевелиться, сидела на диване и от страха казалось перестала дышать. Звонок повторился ещё несколько раз, потом раздался стук в дверь не сильный, но настойчивый. Саша на цыпочках подкралась к двери и глянула в глазок…, с бурно колотящемся сердцем она открыла дверь. На пороге стоял с огромным букетом сиреневых гладиолусов Макс.

– Сашка, родная моя! Прости меня, я такой был кретин! Я не могу, слышишь, я совсем не могу жить без тебя, давай никогда не ссорится! Я люблю тебя, ты выйдешь за меня замуж? – и он протянул ей маленькое золотое колечко.

Лето что-то никак не наступало, июнь на дворе, а почти каждый день идёт дождь со снегом. Такого никто из ныне живущих и не помнил, работники Гидрометцентра выискивали по архивным записям то, что такое безобразие вообще могло когда-то приключиться и не находили подтверждения этому явлению.

Нина Борисовна долго себя уговаривала, что всё же должна к нему поехать в этот день, потом долго собиралась, и вот наконец, ругаясь и проклиная мерзкую погоду и его заодно, добралась.

– Ну, привет, Матвей Гарегинович! Не ожидал? Да я и сама не ожидала от себя такого подвига… Ты как тут совсем замёрз или уже попривыкнуть успел? – она с нежностью провела замёрзшей рукой по его волосам, глазам, поцеловала в лоб. – Хотя что тебе – ты всегда был неприхотлив. Турист ты мой вечный! Это я неженка, без горячей воды никогда не могла. И холод не переношу.

Тебе дети привет передавали. Тамарочка всё с гипертонией мается, давление очень высокое – скорая за скорой. Помнишь, когда она родилась, такая славная, тихая была. Мы с тобой даже спать по ночам могли, не орала как другие, она всегда умницей была. Это она в меня, такая же терпеливая и спокойная. И чего у неё давление, откуда такая напасть?

А у Ашотика всё хорошо со здоровьем, да и на работе всё вроде в порядке. Он уже три месяца как заместитель ген. директора! Только вот с Машей опять накрутил, опять бабу завёл, вроде секретарша. Маша бедная уже все глаза выплакала, который раз прощает! Сын наш весь в тебя, такой же красивый и такой же горячий. Паразиты вы, мужики, сколько нам нервов портите.

Она присела, показала ему цветы и положила на небольшой столик букет гвоздик.

– Вот, как ты любишь, красные. Партийные цветы, революционные!!! Я – то больше розовые предпочитаю, если уж гвоздики, а так- тюльпаны неважно какого цвета. В прочем, у нас всегда с тобой были разные вкусы на всё. Молчишь? Ну, ну! Что ты можешь ответить, предатель!

Думаешь я не знаю, что у тебя баб было немерено, ни одной юбки бывало не пропустишь. Конечно, какой соблазн – полный курс студенточек!!! Говорила мне мама, что у вас, у армян, это в крови. Да что уж теперь… ты, Мотя, хоть помнишь, какой сегодня день? Пятьдесят лет как мы вместе, я вот не забыла…

Она обиженно отвернулась от него и вытерла внезапно появившееся слёзы.