Но на лице бывшего майора не дрогнул ни один мускул.
– Нет, гражданин начальник. Среди них свой капитан Степанов, такой же, как у вас, был. Сдуру нагрубил да припугнул, – на удивление длинно произнёс Молчун.
– Ну, ты мне Лазаря не пой! Это ж как нагрубить надо на пятнаху-то? – сверля взглядом Перова, спросил полковник.
Молчун, выдержав взгляд, лишь пожал плечами и снова безучастно уставился на карту. Усачёв понял, что дальнейшая беседа бесполезна.
– Если мне хоть кто-то просто намекнёт, что ты что-то замышляешь, – отдам капитану. Он тебя на портянки заживо порвёт, давно уже домогается. Не нравишься ты ему. Ой, как не нравишься! Даю время подумать. Стучать не предлагаю, знаю: откажешься, а вот прийти ко мне в следующий раз и успокоить, что никакого подвоха от тебя не поимею, очень хотелось бы.
После этих слов полковник позвал ефрейтора и приказал отконвоировать заключённого в карцер. На шесть суток.
Оказавшись в полной темноте пропитанного сыростью помещения карцера размером приблизительно метра два на два, бывший майор Перов немного расслабился. Условия здесь были невыносимыми, но только не для него. Присев на корточки, он проделал серию дыхательных упражнений. Затем, одним из известных ему способов, заставил мышцы своего организма в сумасшедшем ритме поочерёдно сжиматься и разжиматься в течение минуты. Это помогло. По телу разлилось приятное тепло. Необходимость проделывать периодически эту процедуру его нисколько не пугала. «Хозяин» наивно думает, что в очередной раз, подвергая зека Перова этому испытанию, сможет сломить его. Если бы он только знал, что это было то единственное место, где бывший майор мог полностью расслабиться! Там, за пределами карцера, он не мог позволить себе этого ни на секунду. А условия? У него были отличные учителя в разведшколе, и эта задача была не из самых сложных.
Согревшись, бывший майор решил проанализировать разговор с начальником колонии. Может ли он что-то знать о его замыслах? Нет. Ни одна живая душа об этом не знает. Догадки? Вернее всего не догадки, а чутьё. Если с садистом-капитаном всё ясно (тот просто пытается подавить в любом человеке личность и сделать его похожим на животное), то «хозяин» далеко не так прост. И, хотя он ничего знать не может и из их беседы ничего полезного выяснить не получилось, ситуация становится опасной. Перов вспомнил взгляд начальника колонии, и неприятный озноб – то ли от холода, веющего от промёрзлых бетонных блоков карцера, то ли от неприятного разговора – пробежал по телу. Как он сказал, сверля его глазами: «Это как же надо нагрубить на пятнаху-то»?
«Если бы ты знал как», – подумал про себя Перов, и воспоминания, как кинолента, стали прокручиваться в его сознании.
Тогда его группе была поставлена задача десантироваться в тыл врага и взять языка. Но не просто языка, а генерала, направлявшегося с пакетом важных документов в действующие войска из ставки Гитлера. По данным разведки было известно лишь то, что он проследует завтра через посёлок Осташково из оккупированного Минска. Ни время, ни точное место, не говоря уже о наличии охраны, известны не были. Но взять его, причём живым и невредимым, и доставить командованию на блюдечке – будьте любезны! Короче, как говорят у нас на Руси: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!
Его группа только что вернулась со сложного задания. Ребята практически не спали двое суток, и им необходим был как минимум день отдыха для восстановления. Но задание с такими вводными начальство, по-видимому, никому, кроме группы майора по прозвищу Смерть, доверить не решилось. А приказ есть приказ, будь ты хоть мёртвый!
Через полчаса его ребята были в сборе и, после того, как майор с начальством определили самое слабое место в обороне противника для обратного перехода через линию фронта, с попутной полуторкой поехали на аэродром. В пять утра они удачно приземлились в пяти километрах от Осташково. Собрав и припрятав в кустах парашюты, совершили марш-бросок до дороги, по которой должен был проехать генерал. Это была единственная достоверная информация. И то только потому, что другой дороги, по которой могли двигаться автомобили в сторону фронта через лес, не было.
Группа двинулась вглубь леса в поисках подходящего места для засады. Пройдя метров пятьсот, майор нашёл, наконец, то, что искал, и отдал приказ на привал. Место было подходящее. Во-первых, дорога здесь делала крутой поворот, а потому скорость проходящего в этом месте транспорта должна была быть небольшой. Во-вторых, по краям дороги рос густой кустарник, который плотной стеной закрывал видимость в сторону леса. Правда, так как с двух сторон нападать четверым бойцам, включая его самого, было равносильно самоубийству, немцы, оказавшиеся по другую сторону дороги, также были бы скрыты плотным кустарником. Но это для майора было уже неважно. Для придуманного на ходу плана захвата генерала это было вторично. По его расчётам им была необходима минута, максимум полторы, чтобы выполнить задание и скрыться на безопасное расстояние. Важным оказалось ещё и то, что с одной стороны дороги был покатый склон, упиравшийся в густой лес. Склон имел скальную поверхность, покрытую тонким слоем мха. Майор, ещё будучи ребёнком, жил с родителями в Карелии, и такие склоны ему были прекрасно знакомы. Частенько с друзьями они устраивали захватывающие дух спуски прямо на задницах, оставляя за собой полосы чистой, но влажной скальной поверхности. Это было круче, чем на ледяных горках. Дух захватывало! Минусом были лишь взбучки, полученные от родителей за грязную или порванную в очередной раз одежду.
Взвесив ещё раз все «за» и «против» своего плана, он приказал своим бойцам приступить к организации засады. Сначала ребята, отвечающие в группе за взрывное дело, заложили взрывчатку на дороге. Так, чтобы не задело машину с генералом, которая замедлит ход на повороте. Затем они расположились в кустах со стороны скалистого склона напротив мест закладки взрывчатки. Сам Перов с лейтенантом Куницыным, негласно считавшимся его заместителем, соорудив из палок небольшие салазки, для того чтобы на них скатить пленного генерала по поверхности скалы, замаскировались в кустах с другой стороны дороги у самого её изгиба. Наступило томительное ожидание. Через полтора часа послышался отдалённый гул моторов. Перов поднял вверх руку, что означало полную боевую готовность. Ребята замерли.
Вскоре на дороге показалась колонна с немцами. Охрана у генерала оказалась серьёзная. Впереди процессии ехал мотоцикл с коляской, в которой сидел пулемётчик. Далее следовала самоходка, а уже за ней, метрах в десяти, – легковая машина. В ней, по всей видимости, и находился генерал. Замыкал колонну грузовик с солдатами.
Перов рассчитал всё правильно. Первый заряд взорвался между самоходкой и мотоциклом, который, сделав сальто, упал прямо на водителя и пулемётчика, не оставив им ни единого шанса. Второй заряд взорвался точно под днищем грузовика, который, проехав ещё метра три по инерции, перевернулся набок и вспыхнул, как спичечный коробок. Лишь самоходка, резко затормозив и уткнувшись передними колёсами в разбитый мотоцикл, сильно не пострадала. Но пока немцы даже не успели понять, что случилось, бойцы майора забросали дымовыми шашками дорогу впереди и сзади легковой машины и открыли беспорядочную стрельбу.
Всё заволокло дымом. Перов с лейтенантом Куницыным бросились в сторону машины. Генерал с двумя вооружёнными офицерами и водителем как раз пытались покинуть её. Пока майор разбирался с двумя охранниками, Серёга вырубил шофёра. Но тут из клубов дыма показалась рука с «вальтером», направленным прямо ему в лоб. Генерал оказался не из трусливых. Серёга «на автомате», как учили в разведшколе, вывернул правой рукой запястье генерала и, резким движением перевернув его в воздухе, бросил на спину. Но одновременно с этим раздался роковой выстрел. Пуля непроизвольно попала генералу в шею. Времени на раздумья не было, и Серёга, выбив из его руки пистолет и взвалив его на спину, бросился к приготовленным салазкам. Тут же к нему со стороны машины выскочил Перов.
